— Что, есть ценные породы?
— Определенно! — буркнула Пьон. — Собаки тут декоративные, и места мало занимают и в столице расходятся неплохо. Питомник продавать надо, тебе эти собаки в глуши не нужны будут.
— Вот же есть большие, — указал я, на пару клеток.
— Это неплохие гончие, для охоты. Тебе оно надо? Вот здесь охранные, а вот здесь розыскные. Их берем с собой, сотни четыре они стоят все вместе, потому что обученные. Остальное тысячи за три-четыре продавай.
— Мне дальше ехать надо, а ты тут хозяйничай. Хорошо?
Мы двинулись ко второму пункту нашего маршрута, к домику любовницы. Он совершенно неожиданно для меня, находился в очень дорогом районе. Я это понял по множеству шикарных лавок с артефактами, оружием, драгоценностями. Вот передо-мной вынырнул искомый домик. Первое, что отметил — нет соседей. Рядом с домиком, то ли склады, то ли мастерские. Сам домик утоплен в зелени, а из дворика вытекал ручеёк. Он быстро исчезал в небольшой речке с весьма мутным содержимым. Ограда невысокая, но что делается во дворе не видно. Широкая дверь, не иначе для заезда карет, венчалась огромной, висящей, бронзовой ручкой, которая по всей видимости исполняла функции звонка. Мы спешились. Я подошел к двери и постучал по ней этой монструозной ручкой.
— Сова открывай! Медведь пришел!
— Кого там принесло, — раздался рык такой мощи, что я невольно схватился за меч.
— Новый хозяин этой усадьбы! — чуть не пустил я петуха голосом.
— Хозяйка у нас. Валите! Не доводите до греха в праздник, всех не пожалеют.
— Он прав, ссорится в недели празднования и тем более биться плохая примета, — быстро заметил Ригард с уже вытащенным мечом.
— Плохая примета? — усмехнулся зло я. — К повешению не иначе?
— Не иначе, — подтвердил голос из-за дверей.
— Слышь! Голосистый! С тобой говорит свободный барон Гарод Кныш, маг пятого ранга кавалер знака доблести двенадцатой ступени с рубином, и восьмой ступени с сапфиром. И я новый хозяин этой халупы.
— И что? — спросили из-за двери.
— И то! До подвешивания, надо ещё дожить, а тебе это точно не грозит. Дверь отрыла образина! — завелся-таки я. — Считаю до двух! Уже раз!
— Да заходи, — сдулся наш невидимый соперник.
— Ох и образина! — вырвалось у меня при виде собеседника. — Двухметровая, поперек себя шире, обезьяна!
— Ох и мелкий, а злой! — тоже не сдержал удивления образина.
Я оглядел немаленький двухэтажный домик, посмотрел на ключ, бивший из-под земли, на большую конюшню. Да как бы не больше, чем тот, в котором мы сейчас живем. Выглядел дом опрятно и ухоженно. Ещё приглянулась беседка, рядом с небольшим озерком который был делом рук родничка. По виду площадь участка была метров сорок на сорок.
— Кто в доме есть, — спросил Ригард.
— Восьмой гвардейский! Иди ты! — удивился привратник.
— Что весь полк прям поместился? — усмехнулся я.
— Что? Да я про…
— Да понял я! — отвечай в доме кто. — Перебил я его.
— Хозяйка леди Дарина, и кухарка ейная.
— Зови! — коротко сказал я и зря, искомая дама вышла на крыльцо.
— Вы пришли, убийца. Радуешься крысеныш, но зря! Не жить тебе. Косточки твои побелеют, родных твоих крысам скормят! — злобно ярилась шикарная дама.
Я подошел и молча съездил ей по лицу. Брызги крови полетели во все стороны, а она упала и ошарашено смотрела на меня снизу-вверх, её грудь вывалилась наружу и трепетала, но меня она не заводила.
— Угрожать вздумала! — на это раз ей прилетело по лицу уже ногой.
— Гарод тормози, не убивай, нельзя в праздники! — потянул меня за рукав Ригард.
— Ты же сказал менталы проверяют и наказывают только зачинщиков и не я стал угрожать и оскорблять.
— Разборки лишние будут всё равно.
— Надо её слать менталам, чую она в курсе всех грязных делишек покровителя. Может тоже солдатских сирот в приюте насиловала, а уж угроза убийством человека находящегося под защитой императора это не преступление?
— Сдадим страже и магам, давай я свяжу, — попросил Ригард.
— А кто сироток насиловал? — угрюмо спросил привратник. — И проверяли нас менталы, не знали мы ни о чем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А чего она злобствует? — удивился я. — Если я за дело убил её хахаля.
— Я бы сам за такое убил, — сказал привратник. — Я из восьмого пехотного, осадник. А злобствует понятно, неохота ей на улицу. Вон вчера всё ценное из усадьбы продавала.
— Ой нужен ментал! — запричитал Бурхес. — Всё имущество продала!
— Ну пойдем, посмотрим, чего там осталось. Эту — я кивнул на окровавленную женщину, связать.
— Я не знала про сирот! И прошу прошения за злобу. Дура как есть, — слишком спокойно сказал она.
Глава 40
Глава 40
Против ожидания, в доме было много различной обстановки. И дело не в основательной красивой мебели, неизвестно как попавшей в дом, ведь двери были малы для неё, а в общем уюте: вазы, горшки с цветами, тут коврик, там шкура тигра. Я первый раз увидел картины! Шесть комнат наверху, каждая со своим туалетом, две комнаты внизу и кухня с кладовкой, в подвале. Это помимо общего холла в центре первого этажа. Магический насос качал воду, куда уходила канализация я пока не разобрался. Кладовая забита едой, и судя по большому столу в холе, хозяйка могла принимать и накормить десяток с лишним гостей одновременно. На втором этаже, где были комнаты гостей и хозяйки, было ещё дороже и богаче. Но в самой спальне Дарины, был разгром и опустение. Она явно успела вывести и продать большую часть вещей. Шкафы были распахнуты и пусты, сундук зиял открытой крышкой, секретный сейф в стене, тоже был открыт настежь и секретным уже не являлся. На стенах не хватало пяти картин, судя по пятнам и вбитым гвоздям. Я вышел на балкончик, выходящий на улицу. Уютное мягкое кресло, две плодоносящих небольших слив в специально выложенном мини колодце, заполненном землёй. Шкаф с вином и другими напитками, которыми побрезговала хозяйка-воровка. Да воровка. Эдикт императора был ясен, дом участок и все содержимое, движимое и недвижимое имущество передавалось мне. Личные вещи? Нет, не слышал, не надо свои личные вещи держать в чужом доме. Ясно, что изначально не хотел выгонять её голой из дома, моё земное воспитание было против. Но, любой местный аристократ сделал бы это с простолюдинкой. Она не была ни закупной, ни рабыней, в отличие от слуг, я специально узнавал. Она была просто никто, и жила в чужом доме милостью покойного любовника. Когда я ехал сюда, у меня были разные мысли, в том числе и фривольного содержания, но «радушный» приём отбил охоту миндальничать с ней. Спустившись вниз, подошёл к связанной Дарине.
— А почему слуга назвал тебя леди? Ты простолюдинка, родилась в семье трактирщика. Знаешь, что бывает за присвоение аристократического титула? Сдать тебя страже императора?
— Откуда мне знать, что этот отбитый на голову раб ляпнет, я так не представляюсь.
— Хитро, хитро! А как быть с ворованными вещами, где драгоценности, где картины, где одежда твоя? Мне передали дом со всем содержимым.
— Это подарки, или я купила сама!
— Даже если бы тут лежал товар, например торговой лавки, он стал бы мой. Есть эдикт императора. Не прикидывайся дурочкой, вчера его тебе зачитали.
— Большую часть вещей я продала до того, как мне его зачитали. И деньги в банке на моем личном счете.
— Да ты богатая невеста.
— Думаю проблем с замужеством не будет, я ещё хороша и воспитана. Что продала вчера, я отдам или скажу кому продала. Простите за это барон.
Веры ей нет, но судя по всему, она что-то успела урвать. Повезло, что не всё продала. Обещает часть вернуть? Ну, пусть вернет. Но к менталам её ещё раз сводить надо, и если она соврёт, и отдаст не всё, её будут судить. Скорее всего, рабство. Хотя тут не коронное преступление и менталов надо будет ждать год-два, а может и двадцать. И, судя по всему, она знает это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Бурхес иди, запиши, что кому продала, — старик поопытней меня в этом деле, и судя по скисшей мордашке пленницы, она и это поняла.
