Как следует из архивных документов 1-го Управления НКВД, английская радиоразведка первой перехватила и дешифровала радиообмен между «бюро Клатта» в Софии и подразделением Абвера в Вене. Сведения об этом поступили в Москву из лондонской резидентуры в апреле 1942 года в виде доклада, озаглавленного «Люфтмельдекопф, София». Поскольку в деле «Клатт» хранится обезличенный текст этого сообщения на русском языке с пометками лишь о том, что это «документальный материал от 24.04.42» и «перевод с английского», установить его происхождение с непогрешимой точностью сложно. Документ мог быть подготовлен как самой радиоразведкой, так и на основе ее данных в СИС или МИ-5. Поскольку во всех этих спецслужбах у советской разведки имелись источники, то передать его могли как Джон Кернкросс (ЛИСТ), так и Ким Филби (СТЕНЛИ) или Энтони Блант (ТОНИ). В любом случае именно они являлись основными источниками информации по делу «Клатт» на протяжении всего времени его разработки англичанами.
«Роль Люфтмельдекопф, в дальнейшем «Шверт» («Меч»), в собирании и передаче разведывательных сведений представляет значительную важность и интерес» — этими словами начинался, вышеупомянутый доклад с немедленной оговоркой, что «организация и методы его работы неясны». Последнее замечание в значительной мере оставалось в силе до недавнего времени. И хотя в докладе допущена некоторая путаница в вопросе организации работы «Шверта» в результате смещения сфер деятельности различных подразделений Абвера, она никоим образом не умаляет значения его основного содержания. А оно заключалось в следующем.
«Щверт» передает «Вагнеру» (майор фон Валь) в Вену для последующей пересылки в отдел Абвера 1-Люфт в Берлине весьма значительное количество разведывательных сообщений, охватывающих территорию России и Ближнего Востока. Собственно передачей информации в Софии занимается некто Клатт. Донесения с пометкой «МАКС» поступали «из мест, лежащих за русским фронтом, по линии от Ленинграда и вниз — к Ростову и Керчи», «от Новороссийска до Батуми», «из Грузии, Азербайджана, Армении» и «из Ирана, Ирака, Тегерана, из районов около Мосула, Багдада и Басры, а также Куйбышева, Астрахани и с запада Каспийского побережья». Другая группа донесений с пометкой «МОРИЦ» охватывала Египет, Ливию, Палестину, Сирию, Кипр, Ирак и Иран. И, наконец, появилось одно донесение ИБИСА из Турции. К докладу прилагалась географическая карта с указанием пунктов и частоты получения информации, озаглавленная «Источники информации МАКСА и МОРИЦА» и датированная 12 апреля 1942 года. Получалась весьма впечатляющая картина охвата немецкой разведкой колоссальной по размерам территории, причем черноморские порты Советского Союза оказывались наиболее эффективными поставщиками разведсведений.
«Постепенно, все увеличиваясь, поступал обильный поток донесений МАКСА, — говорилось в докладе, — а также, хотя и не ртоль обильный, поток донесений МОРИЦА. За четыре месяца, с декабря [1941] по март 1942 г., поступило 260–300 подобных донесений, а всего, вероятно, было на 30–50 % больше».
В аналитической части доклада английская разведка отмечала скорость, с которой поступала информация. «Некоторые донесения из Новороссийска, Ростова, Севастополя, Керчи, из Московского региона, Тбилиси и Батуми поступали в «Шверт» в тот же день», — писали авторы доклада. Другие передавались «Швертом» дальше (в Вену) в течение одного, двух или трех дней. В качестве примера оперативности «Шверта» упоминался случай, когда о пожаре на заводе в Майкопе сообщение поступило «не только в день пожара, но еще до того, как он был потушен».
Относительно точности разведданных МАКСА и МОРИЦА в докладе говорится, что его составители располагают только косвенными свидетельствами, но «они вполне убедительны». Убедительность, по мнению авторов доклада, заключалась в том, что воздушная разведка немцев могла бы легко проверить достоверность сообщений путем систематического наблюдения, однако «известен только один случай, когда донесение было подвергнуто сомнению». Расширение же районов сбора разведывательной информации, по мнению составителей доклада, свидетельствовало о том, что «сведения, поставляемые «Швертом», считаются ценными».
Анализируя содержание разведывательных донесений с пометкой «МАКС», авторы доклада обратили внимание на то, что в них практически не указывались источники информации и не затрагивались организационные вопросы агентурной работы. Отмечалось также, что все материалы «являются свидетельством очевидцев, а не заимствованы из штабных донесений, разведывательных обзоров, газет, радиопередач или слухов». «Они не добываются также и путем перехвата русских радиопередач», — утверждается в докладе.
Предпринимая попытку разобраться, как же функционирует такая огромная разведывательная организация, авторы в качестве исходного пункта берут скорость поступления информации. «Этот факт ясно показывает, что донесения поступают по радио на всем или на большей части пути от источника до Софии, — утверждают они и продолжают: — Из этого можно сделать естественный вывод, что несколько десятков агентов, вооруженных радиостанциями, находятся в указанных на карте, пунктах. — Но тут же авторы доклада оговариваются: — Трудно представить себе, каким образом такая масса агентов могла быть заброшена во все районы, где русская армия, флот и авиация ведут боевые операции. И как в таких условиях могут агенты действовать?»
Другой вопрос, который также ставил авторов доклада в тупик, заключался в том, почему сообщения из таких городов, как, например, Москва, Курск, Батуми, поступают в Софию, тогда как с помощью портативной радиостанции легче связаться с немецкой радиостанцией, расположенной непосредственно за линией фронта. Пытаясь найти ответ на этот вопрос, аналитики выстраивают гипотезу, согласно которой у немецкой разведки имеется мощная «контрольная» станция, вероятнее всего в Новороссийске, которая рассылает задания агентам на советской территории и ретранслирует получаемые от них сообщения в Софию.
К моменту завершения подготовки этого аналитического доклада англичане дешифровали обмен посланиями между Клаттом и Берлином о конкретных источниках немецкой агентурной сети, в частности о нек» коем капитане Самойлове, находившемся сначала в Сталинграде, а затем, после ампутации ноги, — в радиошколе в Куйбышеве, и связанном с неким Лангом.
Таким образом, речь шла о колоссальной по охвату разведывательной операции стратегического значения. Английская радиоразведка продолжала контролировать линию связи Абвера София — Вена, а затем, когда Клатт перебрался в Будапешт, также и линию София — Будапешт — Вена. Дешифрованные англичанами сообщения немецкой военной разведки поступали через ТОНИ и ЛИСТА в Москву.
Советской разведке было также известно, что в Англии создан Объединенный комитет по радиоразведке, в задачу которого входили анализ и оценка перехваченных сообщений немецкой разведки и координация их использования в оперативных целях. Он состоял из представителей отдела V СИС (контрразведка за границей) — майор Каугилл и майор Фергусон, МИ-5 (контрразведка) — капитан Гай Лидделл, Д. Уайт и Г. Харт, Королевской сигнальной школы RSS (часть отдела СИС) — подполковник Молтби и майор Мортон Эванс и Правительственной школы кодирования и шифрования (GC&CS) — Деннис Пейдж и Пальмер. Постоянным секретарем комитета являлся капитан Тревор-Роупер.
Протоколы заседаний комитета, собиравшегося раз в неделю, свидетельствуют о том большом значении, которое английская разведка придавала работе «бюро Клатта». Так, 22 октября 1942 года на 35-м заседании комитета обсуждался вопрос «о сравнительном значении и интересе линий связи немецкой разведки». Майор Эванс сообщил присутствующим (кроме вышеперечисленных лиц в заседании участвовал также майор Фрост), что полное обслуживание перехватом может быть организовано только для наиболее важных линий связи, значащихся в «приоритетном списке». К числу таковых была отнесена и линия 723 (София — Вена). В этой связи Лидделл задал вопрос: «Смогли ли русские организовать перехват и расшифровку линий радиообмена германской разведки по этому направлению?» В ответ на это Фергусон, Пейдж и Эванс заявили, что «никакой технической радиотелеграфной или криптографической информации русским не передавалось». Представители RSS и GC&CS высказались в том смысле, что передача русским необходимых технических сведений для того, чтобы они смогли организовать перехват, не помешает англичанам читать другие линии немецкой разведки. В ответ на это майор Фергусон заявил дословно: «Первоначальная политика СИС состояла в том, чтобы осуществить это в форме сделки, надеясь в обмен получить от русских разведывательный материал и вынудить их давать информацию». Фергусон был раскритикован другими членами комитета, который в своем решении высказал мнение о возможности передачи русским линии связи 723 (София — Вена).
