— Нет.
— Ты уверена?
Она повернулась к нему под тонкой простыней, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Да, конечно. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Нас никогда не интересовало, что об этом могут подумать другие.
Сендрин уже хотела было определить, что происходит в его голове, но затем она, испугавшись, отказалась от этой мысли.
— Мы никому не давали повода что-либо заметить, разве не так?
— Но ты считаешь, что это неправильно.
— Я не знаю, что заставляет тебя так думать.
— Ты влюблена, и ты сомневаешься, правильно ли то, что происходит между нами… или происходило, — его голос звучал немного печально, но в его словах можно было заметить и оттенок облегчения. Так, словно он радовался возможности винить в том, что теперь все не так, как раньше. Это было нечестно. Какое-то мгновение она наблюдала сама за собой, как бы со стороны, и ей думалось: наверное, что-то не то происходит в природе, если каждый в этой стране может читать мысли других.
Но на самом деле Элиасу не нужно было читать ее мысли, чтобы понять ее. Он был прав: она изменилась, и, возможно, дело было действительно в ее чувствах к Адриану. Не то чтобы она в какой-то момент представила себе, что он держит ее в своих объятиях. Но было нечто более существенное, что нельзя было выразить словами. Она не испытывала никакого стыда и никаких угрызений совести. Элиас, похоже, чувствовал и то и другое, хотя прямо об этом и не говорил.
— Что с тобой? — спросила она. — У тебя был кто-то за это время?
Вероятно, было самонадеянно, а может, и наивно предполагать, что такого не могло случиться. Элиас любил ее, и она любила его, так было всегда. Ей казалось справедливым, что именно она должна была окончательно разорвать эту связь. Все-таки это он оставил ее в Бремене, это было только его решением.
— Я женат, — тихо проговорил он.
Сендрин резко откинула простыню и встала. Она медленно подошла к окну, посмотрела за край утеса, в пропасть, которая терялась в туманной синеве.
— Я хотел сказать тебе, — заикаясь, произнес он у нее за спиной. Постоянно одни и те же слова, которые употребляют люди в его положении в качестве самозащиты. Я хотел тебе сказать. У Сендрин так закружилась голова, что она вынуждена была опереться о подоконник. Окно распахнулось, и ветер ворвался внутрь, ее обнаженное тело тотчас покрылось гусиной кожей.
— Почему здесь не построят маяк, если побережье настолько опасно? — тихо спросила она.
Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил.
— Никто не хочет браться за такое серьезное дело.
— Маяк мог бы спасти жизнь многим людям.
Она услышала, как он встал и босыми ногами подошел к ней. Она подумала: если он меня сейчас обнимет, я его ударю. Я не делала этого как минимум десять лет.
— Посмотри на меня, — сказал он, — пожалуйста.
Она неохотно повернулась к нему. Их взгляды на мгновение пересеклись, но Сендрин все же старалась смотреть мимо него.
— Нанна и я сочетались браком два года назад, — сказал он.
— Нанна?
— Она — гереро.
Сендрин моргнула.
— Где она сейчас? Или ты запер ее в шкафу?
— Она сейчас среди своих людей, в пустыне. Она возвратится завтра.
— Ее люди — это ее семья?
Он кивнул.
— Что они сделали бы, если бы узнали, что ты с семнадцати лет спишь со своей сестрой? Привязали бы тебя к столбу для пыток?
— Они убили бы меня, — проговорил он серьезно.
— А Нанна?
— Простила бы меня. Она любит меня. И я люблю ее.
Сендрин крепко сжала губы и кивнула.
— Да, я могу в это поверить, — выдавила она наконец из себя.
Некоторое время они стояли друг против друга, затем Сендрин прошла мимо Элиаса и покинула спальню. По пути ей бросились в глаза несколько украшений с деревянными бусинами и перьями, кроме того, на комоде лежало несколько блестящих браслетов. Больше ничего не говорило о том, что в этом помещении обитала женщина. Но Нанна была гереро. Ее культура не знала никаких туалетных столиков и зеркал.
Сендрин прошла в крохотную комнатку, куда Элиас поставил тахту для нее. Саны сложили ее чемоданы и сумки в кучу, и Сендрин понадобилось некоторое время, чтобы найти одежду, которую искала: мужские брюки цвета хаки, купленные у бродячего торговца в форте Оутйо, длинную рубашку из плотной ткани и широкую куртку. Оказалось, что куртка была ей немного велика — слишком широка в плечах, но это не мешало ей. Она торопливо прошла через магазин и обежала вокруг дома, пока не оказалась на краю крутого обрыва. Там она опустилась на корточки и смотрела на абсолютно черное море. Небо стало темным. Серп луны и первые звезды блестели в африканской ночи.
Она опасалась, что Элиас последует за ней, но надеялась, что он даст ей некоторое время, чтобы обо всем подумать. Однако он беззвучно подошел и присел рядом с ней. На нем была та же одежда, что и днем, — полотняные штаны и куртка. На шее висела тонкая кожаная лента с одной бусиной из слоновой кости. Странно, что она не заметила этого раньше.
— Ты злишься на меня, — утвердительно произнес он и пропустил сквозь пальцы горсть песка. Ветер сдул песчинки в пропасть.
— Бывает, братья и сестры ссорятся, — горько возразила она. — Такое случается.
— Но ты же останешься, не так ли?
— Было бы лучше, если бы я уехала?
Он взял ее за руку, хотя они все еще не решались посмотреть друг другу в глаза. Оба смотрели вниз, на дюны и шумящий прибой. Во мраке холмы песка светились, словно кости мореплавателей, погребенные под ними.
— Я хотел бы, чтобы ты осталась. И чтобы ты познакомилась с Наиной. Она тебе понравится.
— Естественно.
— Я серьезно. Она понравится тебе.
— Разве у меня есть выбор? Пока караван не прибудет, мы вынуждены будем как-то терпеть друг друга.
— Не будь несправедливой, — он отпустил ее руку и потер глаза. — Это наша вина, а не Нанны.
— Мне не нужно было сюда приезжать.
— Не говори чепухи, Сендрин! Я тебя очень люблю, ты же знаешь.
— Скажи: сестренка, — и я сломаю тебе нос.
Элиас тихо засмеялся.
— Такой ты мне больше нравишься. Ты изменилась за последние два года. Я думаю, ты гораздо лучше приспособлена к этим местам, нежели думает твой капитан.
— В качестве невесты контрабандиста?
— Почему нет? — ухмыльнулся он. — В деревне есть много приятных мужчин. Один, к примеру, даже изучал философию. Понятно, что он старый, и у него деревянная нога, некоторые даже утверждают, что он немного сумасшедший, — но вы определенно подошли бы друг другу…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
