Милая Китти,
Вчера мне было плохо: рвало (что со мной почти никогда не бывает), болели голова и живот — в общем, все к одному. Сегодня лучше, и очень хочется есть, но от темных бобов я все-таки воздержусь.
Между мной и Петером все хорошо. Бедный мальчик гораздо больше нуждается в тепле, чем я: он каждый раз краснеет после нашего прощального поцелуя и умоляет еще об одном. А, может, я ему просто заменяю Моффи? Если так, ну и пусть — он так счастлив, когда кто-то его любит. Теперь, когда я с таким трудом его завоевала, я смотрю на вещи как бы со стороны, но не думай, что любовь ослабела. Он очень добрый, но моя душа сейчас снова закрыта, и если он хочет сломать замок, то должен стать решительнее!
Анна Франк.
Суббота, 20 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Вчера вечером, спустившись с чердака вниз, я увидела, что красивая ваза с гвоздиками лежит на полу, мама на коленях вытирает тряпкой пол, а Марго собирает мои мокрые бумаги. "Что случилось?" — спросила я, полная самых мрачных предчувствий. Но ответа не требовалось, уже на расстоянии я видела, что нанесен непоправимый вред! Моя папка родословных, тетради, книги — все плавало. Я чуть не плакала и так разволновалась, что заговорила по-немецки.
Что именно я бормотала, не помню, но Марго потом воспроизвела моя слова: "Неслыханный вред, ужасный, невосполнимый…". Отец расхохотался, Марго с мамой — за ним, а мне оставалось лишь реветь над потерянной работой и моими замечательными конспектами. При ближайшем рассмотрении "неслыханный вред" оказался не таким уж страшным. Я отнесла промокшие листы на чердак, тщательно отделила их друг от друга и повесила сушить. Получилась забавное зрелище: даже я не могла не улыбнуться, видя висящих рядом Марию Медичи, Карла Пятого, Вильгельма Оранского и Марию Антуанетту. "Это осквернение расы", — пошутил господин ван Даан. Поручив Петеру следить за моими бумагами, я спустилась вниз "Какие книги пострадали?" — спросила я Марго, которая как раз возилась с моими учебниками.
"Алгебра", — ответила она.
Но, увы, и учебник алгебры оказался почти не поврежденным! Я хотела бы, чтобы он упал прямо в вазу — ни одну книгу в жизни я не ненавидела так, как эту. На первой ее странице стоят, по крайней мере, двадцать имен прошлых владелиц. Книжка потерлась, пожелтела, заполнена пометками, исправлениями…
Ей богу, как-нибудь, решусь и разорву это препротивную «Алгебру» на мелкие клочки!
Анна Франк.
Понедельник, 22 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
20 мая папа проиграл пари госпоже ван Даан: пять баночек йогурта.
Высадка до сих пор не началась. Думаю, что весь Амстердам, вся Голландия и вообще все западное побережье Европы до самой Испании только и говорит, что о высадке, спорит, заключает пари и… надеется. Напряжение достигло предела. Далеко не все, в том числе благопорядочные голландцы, сохранили доверие к англичанам и не все считают английский блеф искусным приемом — о, нет, люди с нетерпением ждут действий — доблестных и решающих.
Никто сейчас не заглядывает дальше своего носа, никто не думает, что англичане должны защищать свою страну, все убеждены, что они обязаны освободить Нидерланды — и как можно скорее. Но разве англичане чем-то обязаны нам? Чем голландцы заслужили их бескорыстную помощь, на которую они с такой уверенностью рассчитывают? Нет, Голландия заблуждается — англичане, несмотря на свое хвастовство, оскандалились не меньше, чем другие маленькие и большие страны, которые сейчас оккупированы. Тем не менее, не стоит ждать от англичан извинений. Все годы, в течение которых Германия вооружалась, они проспали, впрочем, как и государства, граничащие с Германией. Политикой страуса ничего не добьешься — это увидела Англия и весь остальной мир, и сейчас они жестоко расплачиваются за свое легкомыслие.
Ни одна страна не пожертвует своими гражданами ради другой, и Англия — не исключение. Высадке, освобождению и независимости придет свой черед, но не одновременно на всех занятых территориях, и Англия должна сама выбрать благоприятный момент.
К нашему сожалению и возмущению, поступают новости о том, что отношение многих людей к евреям изменилось. Мы услышали, что антисемитизм проник в круги, где его никогда прежде не было. Это всех нас глубоко, очень глубоко опечалило. Причину ненависти к евреям можно понять, но как бы то ни было — это плохо. Христиане упрекают евреев в том, что те унижаются перед немцами и выдают им людей, которые их укрывали и поддерживали. В результате многие христиане по вине евреев подвергаются страшной участи. Это все правда. Но надо посмотреть на вопрос иначе: не каждый ли повел бы себя так же в этой ситуации? Смог кто-то — еврей или христианин — терпеть жестокие пытки и молчать? Всем известно, что это невозможно, зачем же требовать невозможного от евреев?
Распространяются слухи, что немецкие евреи, до войны эмигрировавшие в Голландию и сейчас депортированные в Польшу, уже не смогут вернуться в Нидерланды — ведь они находились здесь на положении беженцев, и когда Гитлера прогонят, должны возвратиться в Германию.
Когда слышишь такое, невольно задаешься вопросом: зачем мы вели эту длительную и тяжелую войну? Ведь постоянно слышишь, что мы — все вместе — сражаемся за свободу, права и справедливость! И вот уже сейчас начинается раскол, и в евреях видят людей второго сорта. О, как бесконечно грустно, что вновь находишь подтверждение старой пословице: "Если христианин совершил ошибку, то он сам должен ответить за нее. Если ошибку совершил еврей, то отвечают все евреи".
Честно говоря, я не могу смириться с тем, что голландцы — народ добрый, честный и справедливый — так судят о нас, самом угнетенном, несчастном и, наверно, самом достойном сострадания народе. Я надеюсь только, что эта ненависть к евреям временная, и голландцы откажутся от своих глубоко ошибочных взглядов! Иначе придется немногим оставшимся в живых голландским евреям покинуть страну. В том числе, и нам собрать свои пожитки и уйти с этой прекрасной земли, так благородно принявшей нас и потом так жестоко от нас отвернувшейся. Я люблю Голландию и все еще надеюсь, что она станет для меня, лишенной Родины, второй родной страной. Надеюсь до сих пор!
Анна Франк.
Четверг, 25 мая 1944 г.
Дорогая Китти,
Беп помолвлена! В общем, в этом нет ничего особенного, но никто из нас не рад за нее. Пусть Бертус человек добрый, положительный и спортивного сложения, но Беп не любит его. А для меня этого достаточно, чтобы посоветовать ей не выходить за него замуж.
Беп стремится к духовному росту, а Бертус тянет ее вниз. Он простой работяга без высоких интересов и амбиций, и я не верю, что Беп будет с ним счастлива. Понятно, почему она сомневалась и даже разорвала с ним месяц назад. Но почувствовала себя тогда еще несчастнее, написала примирительное письмо, и вот сейчас они помолвлены. Для этого есть немало причин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
