Учите людей; дайте им знание того, что они смогут применить на практике, и вы никогда не сможете после этого выступать иначе.
69. Ларри уходит
Однажды я должен был подготовить собрание в «Бока» и обсудить повестку с Уэлчем и Боссиди. Собрание планировалось на конец ноября – начало декабря.
У меня все было готово. Недели через две после того, как работа была закончена, я возвращался из спортзала и проходил мимо стола секретаря.
– Билл, а что, господин Уэлч и господин Боссиди перенесли вашу встречу на другое время?
– О чем вы?
– Разве вы не помните? Вы должны были встретиться в одиннадцать.
На часах было 11.35.
– О боже! Кто-нибудь звонил?
– Нет.
Я влетел по ступенькам вверх, и секретарь направила меня в один из конференц-залов.
Ворвавшись в зал, я невозмутимо сказал:
– Простите. Свалились некоторые дела. Вы посмотрите повестку? Это не должно занять много времени.
Я проскользнул в кресло, и тогда только они повернулись в мою сторону. Разговор у них шел о миллиардах долларов, увольнениях и найме; они разговаривали в уединенности этого зала, чтобы никто не мог их прервать и помешать им. Поэтому они даже не заметили появления такой мелочи, как я.
Надо сказать, что с Боссиди я чувствовал себя гораздо комфортнее, чем с Уэлчем. Ларри был, вероятно, одним из самых замечательных вице-председателей GE, он сыграл большую роль в превращении растущей GE Capital в крупнейшую компанию. Однажды Уэлч шутливо сказал мне, что важнейшей обязанностью вице-председателя GE является игра в гольф с японцами.
Ларри стал родной душой для Джека и одним из самых важных в его жизни людей. Уэлч любил в нем жесткость, цинизм, нетерпимость, своеобразный склад ума и высокий IQ, которые он принес в эту звездную команду GE.
Ларри ушел в 1991 году на должность председателя совета директоров Allied Signal, впоследствии Honeywell. В тот день он позвонил мне.
– Билл, я ухожу. Я хотел тебе об этом сказать.
– Куда? – В первую минуту я подумал, что он уходит выступать, потому что мы только что вместе работали над текстом его речи.
– В Allied Signal. Я подумал, что пришло время руководить своей компанией.
– Ларри, мне очень грустно это слышать. Мне будет вас не хватать. Нам так прекрасно работалось.
– Да, я знаю. Я хочу сказать, что мы продолжим наше общение, включая игру в гольф и прочее. Давайте не будем терять контактов.
– Разумеется, Ларри. Желаю вам удачи. Всегда буду рад помочь вам в случае необходимости.
Я положил трубку и спустился вниз к моему начальнику Джойс Хергенхан. Она уже знала эту новость.
– Джойс, Ларри только что звонил мне. Он уходит из GE. Какая потеря для нас!
Как и многие в нашей компании, Джойс была политически мудрой:
– Не предпринимайте ничего, пока не поговорите с нами. Вы меня понимаете?
Я побрел обратно к себе в полном замешательстве. О чем она говорит, черт возьми?
Спустя минут десять зазвонил телефон.
– Поднимитесь к мистеру Уэлчу.
Розанна кивнула мне, что можно заходить. Уже с порога я начал:
– Джек, мне звонил Ларри. Не могу поверить, что он уходит.
– Даже и не думайте об этом.
– О чем вы?
– У вас здесь большое будущее. Вы будете директором по вопросам коммуникации. Даже и не думайте.
– Джек, я никогда не думал об уходе из GE.
– Ничего сейчас не предпринимайте. Приходите завтра утром – поговорим.
Я вернулся домой и рассказал все жене.
– Неужели они подумали, что я мог действительно уйти из GE?
– Очевидно, их и в самом деле это волнует, – ответила она.
Утром, как мне было сказано, я поднялся к Уэлчу. Такой ирландской напористости мне никогда не приходилось видеть – не терпящей никаких возражений и аргументов, идущих вразрез с его волей. Десятки тысяч акций из пакета «акций с ограничением» и вдобавок опционы. (Я даже не понимал, что за «акции с ограничением», не знал, что они относятся к привилегиям для больших шишек. Некоторые из моих приятелей, принадлежавших к старшим должностным лицам, затаили на меня обиду, когда я им это рассказал, потому что они таких не имели.)
Этот пакет, полученный как раз накануне безудержного роста акций GE в 90-е годы, вместе с огромным доходом от опционов спустя несколько лет в сумме составил несколько миллионов в пересчете на наличные деньги. «Неплохо для босяка по жизни», – сказал я своему старому приятелю, полковнику из Пентагона, который передал меня в руки GE.
– Они меня любят! Они действительно меня любят! – говорил я жене, подражая дурацкой речи Салли Фильд[66] в Киноакадемии (что иногда делал, чтобы посмешить жену).
Но от жадности и из-за маячившей передо мной перспективы, возможно, я что-нибудь и упустил в тот момент у Уэлча. Когда на следующий день я поднимался к нему, мне следовало бы подготовить конкретные отрепетированные вопросы. Например: «Джек, вы сказали, что я буду назначен директором по вопросам коммуникации в компании. Это ранг старшего исполнительного руководителя?» Ответ оказался бы утвердительным, но я не задал этого вопроса.
По правде сказать, я никогда не смог бы уйти из GE. Однажды, еще несколько лет назад, я пошутил в разговоре с друзьями, что хотел бы разместить на своей надгробной плите три символа: христианский крест, флаг Соединенных Штатов и монограмму GE.
Итак, в следующий понедельник после объявления об уходе Боссиди я вновь был у Уэлча. Он попеременно то сожалел по поводу ухода Ларри, то радовался по поводу его продвижения по служебной лестнице:
– Билл, его уход просто катастрофа для меня. Не знаю, как мы обойдемся без него. После выходных я должен по думать, как можно логически и более четко все выстроить (он имел в виду организационные вопросы). Двенадцать предприятий будут подчиняться мне напрямую. – Потом мрачно сказал: – Я рад, что Ларри пошел на высокую должность. Он заслуживает этого. Но мне бы хотелось, чтобы это была компания получше.
– Разве Allied плохая компания?
– Это помойка. А какие типы там заправляют! Ларри, конечно же, «вычистил помойку» и превратил Allied в первоклассную компанию. Мы покупали ее акции, так же как сотрудники компании и сам Ларри, и очень успешно.
При составлении своего письма к первому ежегодному отчету на новой должности Ларри просто взял последнее послание Джека, слегка его переделал, сохранил четкие формулировки и подписал. Джек прочитал присланный ему экземпляр и передал его обратно Боссиди (а копию мне). На нем было написано: «Ларри, это абсолютное бесстыдство». На самом деле Джека очень развеселил этот факт.
Время от времени мы с Ларри виделись, разговаривали по телефону, и он обещал прийти в GE, чтобы выступить перед обществом Elfun. Ларри согласился на это при условии, если я напишу ему речь. Ее название звучало примерно так: «Жизнь после GE». Он даже прислал за мной вертолет в GЕ, чтобы мы могли за ужином в штаб-квартире Allied в Джерси обсудить его выступление.
