— Он величайший из нас, наиболее сильный из тех, кто отверг Аримана.
— И он станет еще более сильным, больше, чем сможет вообразить, но я достиг этого уровня появления не для обсуждения его судьбы.
— Нет. Я так не считал.
— Я пришел поддержать тебя. Я многое вложил в тебя, Амуз Темех. Собранные нами флот и армия довольно скоро уменьшатся — это их единственное назначение, и после этого наши цели будут разными.
Ребенок улыбнулся. Жест был простым, но он выражал всю гамму едва уловимой эмоции. Гордость, возможно, и встречное обвинение, но в основном сожаление.
— Не подведи меня, Амуз, — мягко произнес Магнус. — Печально, когда сын подводит отца.
— Не подведу, лорд, — убедительно ответил Темех, зная о чем говорил примарх. — По крайней мере, этот урок был хорошо усвоен.
Над Гангавой наконец, пробил час, и по всему флоту были переданы радиосигналы. Равномерно, без суеты и фанфар щиты над пусковыми выходами отключились. Волны десантных капсул из пусковых туннелей с шумом ворвались в атмосферу, пылая, как кометы. За ними последовали эскадрильи десантно-штурмовых «Громовых ястребов» в строю клина, спускаясь по спирали на фантастической скорости. Их угловатые носы круто опустились, когда они нырнули сквозь постоянно уплотнявшийся воздух. За ними следовали более тяжелые десантные суда, быстро спускаясь и маневрируя при помощи реактивных двигателей. Все они были окрашены в серый цвет Космических Волков, неся черно-желтые полосы и герб рычащей морды на своих бортах.
За защищенным периметром города находились дюжины зон развертывания. Под командованием Железного Шлема находилась огромная сила, и он соответственно распределил свои войска. Главных целей было три. Крупные, генерирующие энергию постройки были обнаружены в северо-западной четверти городской территории, и для их уничтожения выделялось две Великие Роты. Еще две Роты были развернуты для удара по проекторам пустотного щита города, расположенным на юго-западе и окруженным сильными оборонительными сооружениями.
Но главным призом был центр гигантского города. Целый район на многие десятки километров был построен по образу Тизки с пирамидами, высоко поднимающимися в наполненный пылью воздух. Тем не менее, это были не те блестящие серебряные здания, что сверкали под бледными небесами Просперо. На Гангаве промышленные отходы оседали на их стенах, превратив поверхность в такой же грязно-красный цвет, как и на остальной части планеты. Из космоса они выглядели почти естественными, как необычные геометрические горы, возвышающиеся над хаотической путаницей жилых кварталов и заводов вокруг них.
В тех пирамидах был Магнус. Фрей снова подтвердил это. Все рунические жрецы Ордена чувствовали это, ощущали ужасное присутствие, скрывающееся в самой крупной конструкции, оскверняющее вирд, как пленка нефти на воде. Железный Шлем возглавил атаку на главную цель, взяв пять полных Великих Рот и большую часть рунических жрецов Ордена в авангарде колоссальной огневой мощи. Их высадка произошла прямо к востоку от границы пустотного щита, на расстоянии стокилометрового броска до сильно укрепленного центра города.
Флотские тактики подсчитали, что в огромных укреплениях засели сотни тысяч солдат, возможно миллионы, если все гражданские были вооружены. Авгуры засекли передвижение по улицам конвоев мобильной артиллерии, забивших узкие проходы и блокирующих проезд на основных магистралях. Собранные Магнусом силы были хорошо вооружены и готовы к бою, несмотря на отсутствие орбитального прикрытия.
Перехваченные переговоры давали определенное представление об оборонительной стратегии. Приказы были зашифрованы, но многие коды были взломаны во время блокады Кьярлскара, и для командиров нападающих мало что оставалось неизвестным. Из перехватов было ясно, что гангавцам хорошо известно об ожидающей их ярости. Их единственный ответ лежал в численности. Огромной численности. Они не могли надеяться бросить вызов Волкам в бою, и вместо этого планировали изнурить захватчиков силой абсолютной инерции, втянув их в смолевые ямы, где тысячи вкопанных минометов и лазганов устроят, как они надеялись, многочисленные зоны поражения.
Гангавцы также говорили приглушенными тонами ужаса и страха о том, что было в пирамидах. Снова и снова вокс-разговоры упоминали о Погибели Волков. На потрепанном лице Железного Шлема появилась кривая усмешка, когда он впервые услышал об этом.
— Погибель Волков? Он ударился в театральность на старости лет.
Сказанное им вызвало смех у ярлов, окруживших его на командном мостике «Руссвангума», но теперь время для смеха прошло. Каждый воин в первой волне изучал свою цель с холодным, четким вниманием к деталям. Обряды ненависти были исполнены с тщательным вниманием, перед тем как надеть боевые шлемы налакированы гривы непослушных волос, болтеры — тщательно проверены и почтительно уложены. Не было ни улыбок, ни хриплого подшучивания Кровавых Когтей, ни легкомысленных шуток Длинных Клыков. Все они знали чего стоит их добыча.
А затем начали падать десантные капсулы, прорываясь сквозь атмосферную турбулентность и спорадический зенитный огонь со сверкающих окраин внизу.
Собственная десантная капсула Железного Шлема, нареченная «Хекьярр», была одной из первых приземлившихся в восточной посадочной зоне. Она выбросила огромный столб красный грязи при посадке, адамантиевый корпус был все еще раскаленный от атмосферного спуска. С шипением отстрелились пироболты, и внешние сегменты корпуса ударились о поверхность кратера. Сверху опустились болтеры и вступили в дело в тот самый момент, когда ограничители безопасности поднялись и с треском зашли в свои гнезда.
Когда металлические обручи, удерживающие Железного Шлема, отошли, Великий Волк с грохотом спустился по рампе на землю Гангавы. Ночное небо было цвета старой крови, испещренное темными следами от стремительно спускающихся машин его Ордена. Со всех сторон их окружали здания, огромные черные шпили из железа, которые тянулись вверх, соединенные мостами и массой транзитных труб. Прожекторные огни кружились, отважно пытаясь дать цели канонирам защитников, и где-то далеко завывали клаксоны. К его позиции уже начал приближаться неравномерный гул огня тяжелого оружия, отражаясь от отвесных стен зданий.
Железный Шлем глубоко вдохнул, наслаждаясь звуками и запахами войны, проникшими в его шлем. Желание убивать уже пульсировало по его телу, до предела насыщая его и поддерживая накатывающее неистовство.
— Наконец мы пришли к этому, братья, — прорычал он, подняв ледяной клинок и включив энергетическое поле. — Приступим к убийству.
Глава 14
В Клыктане кипела работа. Священное место было наполнено хриплыми криками трэллов, спешащих выполнить приказы своих хозяев. Все больше ящиков с бронебойными снарядами выгружалось с грохочущих машин и аккуратно складывалось позади башен с тяжелыми болтерами и орудиями. Возведение баррикады у западного края гигантского зала было близко к завершению.
Морек мрачно смотрел на это. Он слышал доклады о противнике, и имел приблизительное представление о его силе. Такие баррикады и артиллерийские позиции только замедлят его. В прошлом он верил, что Небесные Воины выстоят против чего бы то ни было, но они уже дважды истекали кровью. В свете этого он больше не был уверен в том, что знал.
Морек встряхнул головой, пытаясь избавиться от депрессивных эмоций, которые вцепились в него с момента путешествия к телотворцам. Он находился посреди импровизированного полевого госпиталя. В восточном конце зала под пристальным взглядом огромной статуи Русса, были расставлены ряды металлических коек.
Как пробирки на столе Вирмблейда.
Койки были предназначены для смертных; космодесантников забирали в специализированные операционные высоко в Ярлхейме. Когда Морек шел по проходам между рядами, то видел искаженные выражения агонии на лицах раненых. Трэллы-телотворцы работали быстро и квалифицированно, накладывая швы и прижигая. Их методы были эффективны, но мало способствовали облегчению боли. Морек видел ледяной твердости фенрисийцев, закаленных испытаниями и лишениями, которые рыдали в агонии, когда их разрезали стальными лезвиями.
У одного человека отрезали ногу ниже бедра. Если он выживет, то со временем получит основную аугметическую конечность, но он больше не будет участвовать в битве. Морек смотрел на гримасу человека, когда ножи взялись за дело. Пациент оцепенел от обезболивающих, но был все еще в сознании, чтобы понимать происходящее. Он сильно сжал челюсть, мышцы натянулись. Когда телотворцы делали свою работу, он сжал края кровати, костяшки пальцев побелели и дрожали.
