Двадцать три.
Двадцать три с половиной.
Двадцать пять.
Торги разгорелись не на шутку. Желавшие приобрести лот пропадали с такой же скоростью, с какой росла цена. Через несколько минут стоимость клинка выросла до тридцати пяти миллионов евро, а из желавших получить это оружие в свои руки остались только лишь та самая незнакомка, низенький китаец в роскошном халате — только так Брэй мог описать эту одежду и сам Пирс.
— Сэр? — раздался голос Дэниэля в крохотном наушнике, — у нас тут кое-что произошло.
— Что случилось?
— Хазани только что убил генерала Бхата…
Пирс замер с поднесённым к губам бокалом.
— Что?
— Смирнова видела это собственными «глазами».
— А какого чёрта, Бхат вообще тут делал?
— Я не знаю, сэр. Это всё со слов Смирновой.
— Ладно, разберёмся…
Устав от всего этого, Пирс просто поднял ставку на пять миллионов, надеясь попросту задавить своих оппонентов. Деньги не существенны. Их у Федерации полно. А с Озаракха они спросить всегда успеют. Всё же оперировать бумажками куда проще, что превращать весь Каир в зону боевых действий, при том, что ещё не известно, что из этого выйдет.
— Сорок миллионов, дамы и господа… Сорок один! Новая ставка от нашей обворожительной гостьи!
Пирс скрипнул зубами. Может всё же стоило бы спустить собаку с поводка?
— Веселитесь, мистер Пирс?
Брэй повернулся и заметил рядом с собой Хазани. Египтянин стоял, заведя руки за спину.
— Я бы не назвал это весельем, — проворчал он, оглядывая стоявшего рядом с ним мужчину.
Как и раньше, Озаракх выглядел безупречно. Единственное, что нарушало этот образ, крошечная алая капля, впитавшаяся в белую ткань на уголке воротника.
— Сорок один миллион раз!
— И тем не менее, — улыбнувшись спросил Хазани, — разве вам не весело? Азарт погони за добычей.
— Я предпочитаю реальную охоту метафорической, — ответил Пирс, подняв руку и снова увеличивая ставку.
— Сорок три миллиона!
— О, я нисколько не сомневаюсь, — Хазани с интересом рассматривал стоящий на подставке клинок, — мистер Пирс, хотите сделку?
— Сорок три миллиона пятьсот тысяч! — распорядитель аукциона метался глазами между тремя оставшиеся участниками торгов.
— Сделку? — Пирс махнул рукой, вновь поднимая ставку, но она тут же была перебита китайцем.
— Да. Сделку, мистер Пирс. Я же торговец, а мы это любим. Сделки — смысл нашей жизни. Мы любим их, как ни что другое. Поднимите ставку на пять миллионов, и я расскажу вам кое-что интересное об одном из ваших противников…
— Они мне не противники. Просто толстосумы, которые тратят деньги на предмет, не зная его силы.
— И всё же, обещаю, эта информация вам понравится, — подразнил его Озаракх.
Пирс несколько секунд раздумывал, а затем показал аукционисту ладонь с пятью пальцами.
— Новая ставка! Сорок девять миллионов и пятьсот тысяч…
— Ну и?
— Выберите кого-то одного.
— Женщина.
— Имя Елизаветы Ван Дорф вам что-то говорит?
Сказать, что пирс был удивлён, значило ничего не сказать. Он даже повернулся и ещё раз посмотрел на улыбавшуюся женщину, протянувшую руку за новым бокалом шампанского, пытаясь сопоставить образ стоящей перед ним весёлой и наслаждавшейся жизнью роковой красотки с образом мрачной и серьёзной женщины, выступавшей на собраниях ООН.
— Признаюсь, удивили, — Пирс вздохнул и поднял снова перебил ставку, — если, конечно, это правда.
— Обижаете, мистер Пирс. Честь сделки — закон для торговца. Разве я дал вам хоть малейшую причину, чтобы не доверять мне? Знаете, пожалуй, сейчас, я удивлю вас ещё больше, — Озаракх повернулся к распорядителю аукциона и поймав глазами его взгляд, слегка повёл рукой, указывая на стоявшего рядом с ним Пирса.
— Пятьдесят один миллион дамы и господа! Кто хочет поднять ставку?!
Как и ранее, и китаец и женщина, чья личность теперь перестала быть тайной, попытались жестами показать о своём желании продолжать борьбу, но аукционист, казалось, даже их не заметил. Он продолжал вопрошать, призывая собравшихся побороться за лот, абсолютно не обращая внимания на попытки двух оставшихся участников предпринять участие в торгах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Пятьдесят один миллион раз, дамы и господа! Пятьдесят один миллион два! Пятьдесят один миллион три! — молоток ударил о деревянную подставку, ознаменовав конец торгов, — продано неизвестному господину за пятьдесят один миллион!
От собравшихся прокатилась волна дежурных аплодисментов, поздравлявших победителя. Лишь участвовавшие в торгах китаец и женщина стояли и буравили Брэя своими взглядами. Правда, они практически сразу же смягчились, когда поняли, что рядом с ним стоит Озаракх и мило помахивает ладонью им обоим. Китаец фыркнул и отвернувшись пошёл в сторону выхода с аукционного двора. А женщина, Пирс всё ещё не мог поверить в то, что это была сама Елизавета Ван Дорф, с вымученной улыбкой подняла бокал, признавая его победу.
— Почему вы это сделали? — спросил он, повернувшись к стоявшему рядом с ним Хазани.
— А почему нет, — пожал плечами Озаракх, — у меня нет никакого желания ссориться с Федерацией. Вам нужна была информация? Я её вам предоставил. Нужен был меч Керенского — я помог вам его заполучить с меньшими тратами.
— И за каждую «услугу» вам было заплачено, — Брэй смотрел за тем, как клинок сняли с поставки и убирали в чехол из чёрной ткани.
— Всё в нашем мире чего-то стоит, мистер Пирс. У всего есть цена. Давайте просто будем считать, что это мой вклад в наши дружеские отношения. Ведь ваше начальство частенько закрывает глаза на маленькие проделки в нашем регионе.
— Это я и без вас знаю, — отвернувшись проворчал Пирс.
— Дамы и господа! — распорядитель аукциона повысил голос, привлекая к себе внимание, — нам предстоит сделать небольшой перерыв, и господин Хазани хочет показать вам небольшое представление…
— Представление? — Брэй скептически посмотрел на Озаракха.
— Народ жаждет хлеба и зрелищ, мистер Пирс. Хлеба и зрелищ. Пойдёмте, скоротаете время пока мои люди будут подтверждать перевод. Я распоряжусь, чтобы клинок принесли лично вам в руки.
Люди Хазани начали собирать гостей и приглашать их следовать за собой, обещая увлекательное зрелище.
Глава 28
Трое громил грубо выволокли Алекса из клетки и куда-то потащили.
Он не сопротивлялся, как пытались это делать другие несчастные, которых вытаскивали из соседних комнат, где стояли такие же клетки, в какой совсем недавно сидели и сам Алекс. Люди кричали, брыкались и упирались, хватаясь руками за всё, что только можно. Один, особо упорный араб, вцепился руками в торчавший из каменного пола и упиравшийся в потолок столб. Его панические крики разносились по подземелью, эхом ударяясь о каменные стены подземелий дворца. Головорезы Хазани не стали тратить своё время на уговоры несчастного. Ударами ног они попросту сломали ему руки, и потащили скулящего от боли мужчину за ноги.
Алекс же молчал, крепко стиснув зубы, позволяя этим амбалам вести себя. За его спиной, на голом каменном полу клетки, остались кусочки пластика, от разломанной декоративной заколки.
Через пол минуты, петлями по каменным коридорам, его и других несчастных, которых набралось восемь человек, вытолкнули под льющийся с потолка свет ярких лам ламп. После плохо освещённых коридоров, этот свет показался ему ослепительным. Алекс даже заморгал, пока глаза привыкали к яркому свету расположенных над головой ламп.
Как только его зрение наконец пришло в норму, то он понял, где именно все они оказались. Просторная, круглая и усыпанная песком арена, диаметром около двадцати метров. По краям поднимались четырёхметровые стены, оканчивающиеся ограждениями. А ещё, Алекс увидел людей. Десятки людей в дорогих одеждах с золотыми масками на лицах, которые стояли по периметру арены, глядя на собравшихся внизу несчастных пленников Озаракха.
