Бросаюсь на ведущего. Остальным преграждают путь Карпов с Чучаевым и Ревенко со Сковородченко. ФВ-190, преследующий Тернюка, пытается уйти из-под атаки, но мне удается достать его длинной очередью.
- Это вам, гады, за Николая, за тех, кого вы сгубили! - Я сам не узнаю свой охрипший от напряжения и ярости голос.
Характер схватки, после того как был сбит "фоккер", буквально сразу же на глазах меняется. Противник вскоре покидает поле боя, который длился около четверти часа.
Передаю по радио: "Сбор". Боевой порядок группы восстанавливается. Потерь у нас нет. При перестраивании, чтобы не выскочить впереди ведущего, Мокин приподнимает нос самолета и крутит бочку.
- Мокин, сядешь на губу! - предупреждаю подчиненного.
- Командир! Это я для погашения скорости... торможу.
- Вот-вот; там, на гауптвахте, на голом топчане я покрутишь бочки, пока прыть свою не погасишь. - В моем голосе неподдельная строгость.
Под крылом - линия фронта. По истечении срока покидаем зону барражирования и возвращаемся на свою точку.
9 апреля после полного освобождения Венгрии мы перелетаем на аэродром Сарваш. Машин в эскадрильях становится все меньше. "Безлошадных" летчиков набирается уже более десяти, и я с ними еду к новому месту дислокации нашей части на автомашинах. Здесь мы ожидаем новые самолеты Ла-7, пока же летаем на своих старых, испытанных истребителях.
С освобождением Брно полк производит посадку на аэродроме Туржаны. Отсюда мы еще сопровождаем бомбардировщики на боевые задания, но почти без схваток в воздухе.
Наступал крах фашистской Германии. Красная Армия вышла на Эльбу. Берлога нацистского зверя - Берлин - была уже в руках советских войск.
И вот перед рассветом 9 мая 1945 года повсюду началась беспрестанная стрельба. Ночь озарилась фейерверками разноцветных ракет. Спросонья не понять - что к чему, что за пальба? Может, в расположение части ворвалась какая-нибудь бродячая группа немцев?
Наконец мы узнали, что это своеобразный салют в честь окончания войны, неизвестно кем начатый, и, разряжая обоймы личного оружия, побежали, как по тревоге, на аэродром, к командному пункту полка. Здесь состоялся никем не запланированный митинг - короткий, наполненный ликованием, счастьем, опьяняющей радостью наступившего мира.
Поздравления, рукопожатия, объятия... И у большинства на глазах - слезы великого торжества: мы победили! Никто их не стыдился, не смахивал украдкой, оглядываясь по сторонам. Сплошной праздничный гул, восторженные разговоры, веселые песни не смолкали ни на минуту. И так - целый день... Победа! Каждый из нас тогда еще раз мысленно прошел своей дорогой войны и еще раз пережил все былое, помня, что она уже пришла - без стука в дверь, без громких словопрений, но такая желанная и необходимая!
С 13 марта 1943 года по 9 мая 1945 года нами было совершено 5619 боевых вылетов, проведено несколько сот воздушных боев, сбито 369 вражеских самолетов. Это результат огромных усилий и высокого мастерства летчиков, техников, всего личного состава части, боевой опыт которой настолько возрос, что она вышла из войны способной успешно выполнять самые трудные задачи.
Партия и правительство высоко оценили заслуги полка, наградив его 17 мая еще одним орденом - Красного Знамени. После этого он уже именуется - 178-й гвардейский истребительный Краснознаменный, ордена Богдана Хмельницкого авиационный полк.
В ходе войны были награждены орденами и медалями многие наши летчики, техники, авиационные специалисты, работники штаба. Десяти летчикам полка присвоено высшее звание Родины - Героя Советского Союза: Н. И. Ольховскому, Ф. Г. Семенову, Б. В. Жигуленкову, А. С. Амелину, В. Ф. Мухину, И. Е. Середе, П. А. Брызгалову, В. Ф. Мудрецеву. Автор этих строк звания Героя удостоен дважды, а Иван Никитович Кожедуб - трижды!
Наступала мирная жизнь. Сейчас, когда я прихожу в музей боевой славы Н-ского полка, где хранится Знамя 178-го гвардейского, у меня появляется необычайное чувство: словно и нет тех почти сорока лет, что прошумели после войны. Это кумачовое полотнище целовали перед боем мои друзья, ныне здравствующие, умершие от фронтовых ран уже после Победы и те, кто пал на полях сражений. Глядя на него, я, кажется, воочию вижу своих боевых товарищей.
Вот они, коленопреклоненные, перед святыней части... Амурчик - Амуров, Батя - Солдатенко. Вот братья Колесниковы, с их благородной местью фашизму. Рядом Федя Семенов, неудержимый, горячий в схватке с врагом и чуть флегматичный на земле. Дальше - скуластое, смуглое лицо Мубаракшина, светлая улыбка Пантелеева, добродушный на земле и в воздухе Гомолко, сдержанный и полный печали, встает Фраинт... Простые, открытые лица Гукалина, Артамонова, дорогое, по-братски неизгладимое, Жигуленкова...
А дальше - тысячи и сотни тысяч пожилых и совсем юных, чистых и светлых, как утренняя роса, лиц, образов тех, кто не дожил, не долюбил, уйдя в вечность. Они погибли за Родину, за нас, ныне живущих под солнцем.
...Знамена в запас не уходят. Труд их вечен, как и дела людей.
Примечания
{1}ЦАМО СCCP, ф. БАШП, оп. 536733, Д. 1, л. 10.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
