Что это было? Не знаю, но было это довольно-таки кстати. Ну и ладно… сейчас мне лучше сосредоточиться на более насущных проблемах, чем междоусобицы троллей. Минут десять я отдыхал, сидя на своем бревне и наблюдал, как тролли медленно погружаются в трясину, издавая печальные звуки… Зрелище, конечно, грустное… Стараясь не приближаться к тонущим, я заковылял обратно к дороге. Этот путь занял раза в три больше времени, чем мое бегство по болоту от врага — торопиться особо было некуда. Выйдя на твердую землю, я быстро осмотрел голову тролля, которая выкатилась прямо на дорогу (быстро — потому, что очень уж отталкивающее было зрелище) и принялся раскладывать два дымных костерка. Запалив их, я отошел в тень (было жарковато) и принялся ждать.
Минут пять спустя по дороге зацокали копыта — заметив мой сигнал, возвращался Джамен на своем коне, ведя в поводу Уголька. Подъехав поближе, он спешился, взглянул на меня, на болото — трясина шевелилась и время от времени извергала серии пузырьков, на по пояс торчащее из мутной жижи обезглавленное тело:
— Ваше величество… вы…
— Ну я, я, — незачем кому-то знать подробности, — устал я очень. Давай-ка возвращаться к нашей армии, да и эту башку тоже прихватить бы не мешало…
Все-таки Джамен молодец. Тут же сообразил и принялся сооружать волокушу, на которой мы сможем доставить голову тролля в наш лагерь. Закончив приготовления — лошади при этом фыркали и старались держаться от моего трофея подальше — мы двинулись обратно к полю боя. Я от души надеялся, что ничего интересного я не пропустил и что у моих рыцарей не «взыграло ретивое», они ведь как дети — могут дать заманить себя в любую ловушку. И что им с того, что сегодня я показал, как это делается…
ГЛАВА 37
Ингви с Джаменом, лошадь которого тащила волокушу с чудовищной головой тролля, возвратился к своей армии, когда солнце уже нависало над самыми верхушками кленов видневшейся на западе рощи… Король сидел в седле ссутулившись, покачиваясь в такт шагам коня. Весь его вид говорил о крайней усталости — он был бледен, глаза ввалились, под ними залегли черные тени…
Сарнак с Ннаонной вышли навстречу королю — они были оповещены дозорными, посланными маршалом — тот опасался, что тролли вернутся и нападут на войско с тыла, а потому разослал патрули во все стороны.
— Ингви, что с тобой? Ты ранен?
— Нет, просто очень устал…
— Ты победил троллей? Но как?
— Потом, Сарнак, потом. Кстати, трое сбежали. По-моему они отправились куда-то туда, на восток, но лучше бы проследить за ними. А сейчас, Сарнак, у меня просьба. Вот шарики — заряди-ка, а то я уж совсем что-то…
— Все зарядить?!
— Конечно, не все… Заряди, сколько сможешь… А, сэр Валент, ну, что у нас? Стычек больше не было?
— Нет, ваше величество. Полагаю, они все еще надеются на троллей.
— Ну, это мы им сейчас… Найдите-ка в обозе какую-нибудь телегу, которую не жалко — и голову эту отправьте имперцам.
Вокруг волокуши тем временем собралась порядочная толпа — все рассматривали страшный трофей. Видно было, что ополченцы довольны таким оборотом дела — перспектива схватки с троллями угнетала. И тут, как это обычно и бывает, кто-то, по-видимому не совладав с переполнявшими его эмоциями, завопил:
— Слава королю!
Крик тут же подхватили и многоголосый хор прокатился над лагерем, отражаясь эхом среди стволов ближайшей рощицы…
Приняв доклады своих командиров, Ингви объявил, что очень устал и собрался отправиться отдыхать, приказав напоследок продолжать следить за лагерем неприятеля:
— Не исключено, что они укрепляют свой лагерь для отвода глаз, а сами ночью сбегут.
— А вот это уж вряд ли, ваше величество, — ответил маршал, — никуда они от нас не денутся. Тем более, что их сеньоры у нас в плену. Да и не сбежать им от конницы…
— Вам виднее, но все же прикажите следить за их лагерем, чтобы не сбежали и на нас напасть не попытались. Да, и гонца в столицу отправьте, а то как бы не повторились прошлогодние события — помнишь, Сарнак?
Затем Ингви забрался в один из пустых фургонов (таковых было немало — в них привезли бревна для «ловушки») и тут же заснул. Кендаг окружил фургон караулом орков, к которому, естественно, присоединилась и Ннаонна, глядевшая все время на короля с немым обожанием…
В это время на северном конце поля капитан ок-Икерн собрал на совет командиров отрядов своего войска. Это уже не было блестящим собранием рыцарей, вельмож и гвардейских офицеров. На плоской вершине холма под бессильно обвисшими знаменами Гонзора и Империи собрались в основном сенешали[2] из гонзорских и ванетских поместий Алекиана, приведшие под знамена своего сеньора отряды плохо вооруженных крестьян-сервов, а также гонзорские синдики, командующие отрядами цеховых ополчений.
Вот уже два часа ополченцы-крестьяне, выполняя приказ капитана, укрепляли оборону, окапывая свой стан неглубокой канавой. Вынутую землю они сыпали на колеса окружающих лагерь фургонов. На сервов, составляющих подавляющее большинство гонзорского войска, такая работа действовала благотворно. Крестьян, не видавших в жизни ничего, кроме своих деревенек и пашен, далекий поход привел в замешательство, а ход сражения просто перепугал. Как правило, сражаться в битвах приходилось только рыцарям и их конным латникам, ополченцы же охраняли обозы, конвоировали пленных, строили осадные сооружения и прочее в таком духе, но теперь… Теперь получалось, что биться предстоит им. Привычная же крестьянская — с лопатой — работа успокаивала. Помогали привести нервы в порядок также и четкие, ясные распоряжения капитана. В целом, боевой дух войска несколько поднялся и из пришедших на совет командиров чересчур нервничал один лишь принц Альдийский:
— Что же нам теперь делать, сэр капитан? Наше положение отчаянное! — не будь здесь стольких командиров ополчений, Кадор-Манонг давно предложил бы капитану бежать с остатками конницы, бросив пехоту и обоз.
— Прежде всего, ваше высочество — не впадать в панику. Положение наше серьезное, но не безнадежное. По-прежнему на нашей стороне огромный численный перевес. К утру мы так укрепим лагерь, что сможем совершенно не опасаться их конницы, а там, глядишь, и тролли вернутся. Надо отдать должное этому парню, что увел их за собой — ловко все было проделано. Конечно, если у него приготовлены запасные кони, то он может водить их долго, но даже такой тупоголовый болван, как Грымх, когда-нибудь сообразит, что его провели. А тогда тролли вернутся и ударят по врагу с тыла, что будет, пожалуй, даже лучше. Нам только нужно не пропустить этот момент, чтобы поддержать наемников.
Ок-Икерн старался говорить уверенно, чтобы укрепить в своих командирах начавшую зарождаться надежду, что еще не все потеряно. Внезапно перед капитаном возник Коклос Пол-Гнома. С самого утра шут прятался в обозе, поскольку опасался, что теперь, когда принц не сможет за него заступиться, с ним вздумает сводить счеты кто-нибудь из огромного числа жестоко высмеянных им прежде.
— А я думаю, что пора вступить в переговоры с вражеским командующим.
Все разом заговорили, перебивая друг друга — о такой возможности почему-то никто прежде не подумал, а ведь мысль неплохая… Ведь можно все решить миром…
Несколько человек тут же принялись обсуждать моральный аспект таких переговоров:
— Вести переговоры с демоном?
— А может, его при войске нет? А маршал у него, говорят, ничего — не злой…
— Как при войске нет? Да он же троллей и увел. Гельда его узнал.
— Ну и что? Увел и ладно. Может, он еще и не вернулся. А где, кстати, сам Гельда?..
— Господа! Господа! — пытаясь перекричать всех, заверещал Коклос, — думайте не о своем спасении, а о спасении принца, который, вероятно, в плену! За то, что не уберегли наследника, император вас…
Вдруг все смолкли и насторожились — с неприятельской стороны поля донеслись громкие крики. «Может, вернулись тролли?» — пронеслась у всех одновременно мысль.
