— Лола, будь добра, заткнись, пожалуйста!
У Лолы порыбьи приоткрылся рот. Она повернулась к матери, не в силах поверить своим ушам. Битель сидела с жестким, непроницаемым выражением лица, какое Лола видела всего несколько раз в жизни — например, когда глава школьного комитета отклонил ее предложение подавать в столовой латук, непременно выращенный без удобрений. Но материнский гнев еще никогда не обрушивался на Лолу, и теперь она испытала настоящий шок.
— Я не шучу, — сказала Битель.
— Да что я такого… — начала девушка.
— Не сейчас, Лола, — нетерпеливо отмахнулась Битель.
Они выехали на шоссе. Битель представила сорокаминутную дорогу в плотном потоке машин и решила, что так долго не выдержит. Нужно сказать сейчас. И Битель свернула на ближайший съезд.
— Мама! — заорала Лола. — Да что с тобой? Это же не наш поворот, мы не доехали!
Битель вырулила на бензозаправку и заглушила мотор, напоминая себе, что она, Битель Фэбрикан, смелая и многими уважаемая женщина, в состоянии выдержать самые суровые испытания и выйти из них победительницей.
— Что случилось? — настойчиво спрашивала Лола. — Чтото с папой, да? У него роман на стороне?
— Нет. — Битель смотрела на дочь, пытаясь предугадать ее реакцию. Наверное, расплачется и запричитает — сама Битель плакала и причитала, когда услышала новость. Но сейчас она немного привыкла, как пациенты хосписа, которых она иногда навещала, привыкают к постоянной физической боли. — Лола, — мягко сказала Битель. — Мы разорены. Мы потеряли все наши деньги. Вот, теперь ты знаешь все.
На секунду Лола застыла, но тут же зашлась истерическим хохотом:
— Ой, мам, вечно ты драматизируешь ситуацию! Как мы можем разориться? Я вообще не понимаю, как это!
— Это означает, что у нас нет денег, — терпеливо повторила Битель.
— Не может такого быть, у нас же всегда были деньги! Папочку что, уволили? — Лолу начала охватывать паника.
— Он сам ушел, — сказала Битель.
— Когда? — встревожилась Лола.
— Три месяца назад.
— Почему вы мне не сказали?
— Не хотели расстраивать, боялись отвлечь от работы.
— Папа найдет другую работу, — растерянно пробормотала Лола.
— Может, и найдет, — ответила ей мать. — Но это не решит наших проблем. Во всяком случае, полностью.
Страх не позволил Лоле уточнить, что имелось в виду. Битель повернула ключ зажигания, и остаток пути они проехали молча.
ВиндзорПайнс был построен как маленький город. Если в Атланте бесконечные торговые центры средней руки и заведения быстрого питания тянулись паучьими лапами на долгие мили, в ВиндзорПайнсе были только дорогие бутики и магазины высшего класса, а в центре можно было видеть торговые представительства фирм «Мерседес», «Порше» и «Роллсройс». Здесь были отель «Времена года» и белоснежное здание муниципалитета, отделенное от дороги зеленым газоном с эстрадойраковиной. «Город» ВиндзорПайнс, появившийся на картах в 1983 году, насчитывал пятьдесят тысяч жителей и располагал двенадцатью площадками для игры в гольф — в пересчете на душу населения больше, чем в любой другой точке Джорджии.
Особняк семьи Фэбрикан стоял на самом краю одного из полей для гольфа, в огороженном жилом массиве с ограниченным въездом, и представлял собой результат диковинного смешения разных стилей — в основном эпохи Тюдоров, поскольку Битель обожала «английскую деревню», но с реверансом великой плантаторской архитектуре в виде высоких белых колонн у входа. При доме был гараж на три машины, над ним — центр развлечений со столом для пула, гигантским плоскоэкранным телевизором, баром и секционными кожаными диванами. Просторная кухня с мраморными столешницами переходила в огромную смежную комнату. Помимо нее, в доме имелись гостиная и столовая, которыми практически не пользовались, четыре спальни и шесть ванных комнат. Покрытая белым гравием дорожка, подновляемая каждую весну, плавно поворачивала ко входу с колоннами. Когда они свернули к дому, Лола ахнула от изумления: справа и слева от дорожки в газон были воткнуты таблички «Продается».
— Вы продаете дом? — в ужасе воскликнула она.
— Не мы, а банк.
— Что это значит? — внезапно осипнув, спросила Лола, начиная понимать, что мать не шутит. От ужаса у нее перехватило дыхание, слова давались ей с трудом.
— У нас забирают все, — сказала Битель.
— Но почему? — взвыла Лола.
— Поговорим об этом позже, — сказала мать. Открыв багажник, она устало вытащила чемоданы дочери и понесла к дому, сделав на полпути передышку. Казалось, Битель стала ниже ростом, словно высокие колонны, громадный особняк и чудовищность ситуации придавливали ее к земле. — Лола! — позвала она. — Ну ты идешь?
Сэм Гуч никогда не ждал прихода Рождества с замиранием сердца. Все его знакомые на Рождество уезжали, только он застревал в городе с родителями. Зато Минди называла это время года самым лучшим в НьюЙорке: все разъезжаются, по улицам разгуливают одни туристы, да и те в их квартал забредают редко. После Нового года, вернувшись в школу, Сэм слушал в классе болтовню учеников про экзотические каникулы. «А ты где побывал, Сэм?» — обязательно спрашивал ктонибудь, и ктото другой непременно отвечал: «Сэм совершил восхождение на ЭмпайрСтейтбилдинг».
Однажды семья Гуч выбралась на Ямайку, но Сэму тогда было всего три года и он почти ничего не запомнил, хотя Минди иногда припоминала ту поездку Джеймсу, упрекая его за общение с растаманами.
Возвращаясь со Скиппи после прогулки в парке на Вашингтонсквер (Скиппи совершил там нападение на здоровенного ротвейлера, наполнив хозяина странной гордостью), Сэм размышлял о том, почему и в этом году они остались в НьюЙорке. Отец как будто ждал денег за свою книгу, но их рождественские планы от этого не поменялись. Как обычно, ранним рождественским утром они поедут в Пенсильванию, к маминым родителям на традиционный рождественский ужин — жареная говядина и йоркширский пудинг, а потом — поездка на ЛонгАйленд, к отцу Джеймса. Джеймс происходил из еврейской семьи, не отмечавшей Рождество, поэтому там предстоял ужин в китайском ресторане.
Скиппи он водил на поводкерулетке. На прогулке псу нравилось отбегать от хозяина как можно дальше. Сейчас он пулей влетел в дом номер один по Пятой авеню, отмотав рулетку на несколько футов, и Сэм, войдя следом за ним, обнаружил, что поводок опутал ноги Роберто.
— Воспитывай свою собаку, парень, — резко сказал Роберто.
— Это мамина собака, — напомнил ему Сэм.
— Она относится к нему как к ребенку, — пробурчал Роберто. — Кстати, тебя искала миссис Райс. У нее сломался компьютер.
