А потом мне повстречался мистер Четин Бурак. Мне поручили обследовать его в начале 2020 года, месяца через два после знакомства с отцом и сыном Рейли; к этому времени я уже пришел в себя после той диковатой беседы и подходил к порогу собственного дома без особого душевного трепета, уже не ожидая найти там клеветнический памфлет. Обследование Четина запросил не уголовный суд, а иммиграционный трибунал первого уровня – сфера, в которую я как раз разведывал через свою фирму
Sigma Delta Psychiatry Expertise. Обычно меня просили оценить общее психическое состояние заключенных, которые готовились к депортации – либо потому, что прибыли в страну нелегально, либо потому, что были иностранцами, у которых заканчивался тюремный срок на британской почве. Меня просили высказать мнение, не слишком ли они больны и беззащитны, чтобы их перемещать. Такие учреждения, строго говоря, не считаются тюрьмами, а у некоторых заключенных нет никакого преступного прошлого. Однако большие запертые ворота и ограда из колючей проволоки делают эту разницу для тех, кто за ними содержится, чисто академической. Обычно я проводил обследования в центрах временного содержания нелегальных иммигрантов возле аэропорта Хитроу, где они располагаются кучно. Очень удобно с точки зрения транспортировки преступников-иностранцев, сущий кошмар с точки зрения пробок.
Четин был юноша лет 25, родившийся в Турции. Он был молод, спортивен, с детским лицом, безупречной турецкой бородкой и мягкими глазами, которые сводили на нет и стиснутые зубы, и суровое выражение лица. Он прибыл в Великобританию в 11 лет вместе с матерью – они приехали к отцу, который уже наладил здесь жизнь. Родители Четина работали в полиции, отец был полицейский офицер, мать занималась делопроизводством. Он был талантливым футболистом и в школе играл за сборную графства. Первый год в Великобритании дался трудно, нужно было приспособиться к культурным различиям и преодолеть языковой барьер.
– Я был просто в ужасе, когда видел, как здесь дети ругают родителей плохими словами. Дома нам бы влепили пощечину, не дав договорить фразу, – сказал он мне.
Футбол помог ему влиться в общество, а благодаря мастерству он быстро добился популярности. Школу он не окончил, пошел учиться на автомеханика, раза два пытался попасть в профессиональные футбольные клубы, но не прошел отбор. Когда Четину было 17, его очень близкий друг, у которого оказался недиагностированный порок сердца, внезапно потерял сознание прямо во время матча. Через три дня его не стало.
Это запустило цепочку катастрофических событий, которые в конце концов привели Четина в тюрьму, и теперь ему предстояла депортация. Четин так горевал по другу, что скатился в депрессию, которая лишила его сил, так что он каждый день плакал. По-видимому, отец такого не приветствовал и постоянно ругал его, мол, настоящие мужчины не плачут. Четина преследовали навязчивые мысли о смерти друга, и он начал принимать кокаин, чтобы отвлечься. Упадок сил сказался на всех сферах жизни, и вскоре Четин перестал общаться с друзьями и бросил футбол. Изменилась и его личность – из души компании он превратился в раздражительного затворника. Чем глубже Четин погружался в пучину скорби, тем больше употреблял кокаина – это было как две чаши одних весов. Кроме того, он стал выпивать со своими приятелями из автомастерской – они каждый день после работы заглядывали в паб, и вскоре Четин заметил, что всегда уходит последним. По выходным он пьянствовал беспробудно, это сказывалось и на рабочих днях, и в результате на неделе оставалось всего один-два дня, когда он был трезвым, да и тогда ему нужно было приходить в себя после возлияний накануне.
– Под кайфом мне все было неважно, – говорил он. – А когда наставало похмелье, все становилось важно. Но так или иначе его смерть отходила на второй план.
Постепенно Четин утратил связь с компанией старых друзей и завел себе новых, которые разделяли его склонность к злоупотреблению алкоголем и кокаином. Они познакомили его с культурой ночных клубов. Из-за постоянных пропусков «по болезни» он потерял работу.
– Моим старым школьным друзьям это не нравилось. Они требовали, чтобы я взял себя в руки. Я пообещал. Но перестать встречаться с ними было гораздо проще.
Во время обследования Четин поделился со мной ярким воспоминанием. Он был в такси с компанией приятелей по клубам, с которыми весело провел всю ночь, и они ехали куда-то добыть себе крэка. Такси катило через Кэмден – и вдруг он увидел группу своих школьных друзей, которые играли в мини-футбол пять на пять. Четин вдруг почувствовал сильнейшее желание выскочить из такси и присоединиться к ним. Он подавил его, уткнулся головой в колени и, чтобы отвлечься, стал представлять себе сладкий пластмассовый вкус крэка, который вот-вот попадет к нему в легкие.
Вскоре после этого родители Четина отказались финансово поддерживать его и выставили из дома. Он ютился по углам – и, по его словам, иногда был вынужден по несколько дней подряд веселиться у друзей, накачавшись стимуляторами, потому что ему буквально негде было спать. Из-за наркотиков он увяз в долгах. Попался в лапы одному наркодилеру по имени Блимпи (от души надеюсь, что это было все-таки прозвище, поскольку оно означает приблизительно «Жирдяй»), задолжал ему около семи тысяч фунтов. Раза два Четина избивали, один раз затащили в темный переулок, приставили нож к горлу и раздели догола. Я не без интереса заметил, что об этом он рассказал куда менее эмоционально, чем о том случае, когда он увидел, как его старые друзья играют в футбол. Ему недвусмысленно сообщили, что, если он не расплатится, пострадают его родные. Дилер заставил Четина исполнять для него мелкие поручения, в основном – забирать и доставлять различные пакеты. Четин никогда в них не заглядывал, но не нужно обладать богатым воображением, чтобы догадаться, что там было. Однажды соседи пожаловались на шум, и в дом друга Четина, где он остановился пожить на несколько дней, нагрянули полицейские. Уловили запах марихуаны, обыскали квартиру и нашли большой пакет с наркотиками и деньгами, который Четин там припрятал, – можно представить себе, как возмущен был приютивший его приятель. Во время нашей беседы Четин сказал, что это был «безусловно, худший день в моей жизни. Хуже, чем когда я потерял друга. На этот раз я не мог винить во всем Бога». Четину грозило долгое заключение, к тому же он еще сильнее рассердил родителей, которые и так отдалялись от него. Его отец, который не только соблюдал законы, но и стоял на их страже, накричал на него в участке – мол, «не для того он пахал как вол, чтобы кормить сына-преступника и наркомана». Но в основном Четина
