- Поверьте, сеньор Гомес, придет время, когда русский стол с водкой, закуской из селедки, вареного картофеля, соленых огурцов, грибов, соленой и копченой рыбы, черной и красной икры будет самым модным во многих развитых странах мира.
- У меня тоже нет в этом сомнений. Хорошая водка в умеренных количествах делает всех людей добрыми, поэтому и русские в подпитом состоянии готовы пожалеть весь мир, - с улыбкой добавил я.
- Как говорят в России - между первой и второй перерывчик небольшой, - провозглашал дипломат и мы закусывали коньяк совсем уж по-русски жареным мясом с овощами.
- Сколько же таких тостов в России, - поинтересовался я у него, прекрасно зная, что тосты заканчиваются тогда, когда собутыльник доходит до состояния "на посошок" .
- А вот посчитайте, сколько их сегодня будет, - улыбнулся Григоревич и провозгласил, - а между второй и третьей пуля не успеет пролететь, это так говорят.
- Хорошо, если только говорят, а если действительно пули полетят, - задал я провокационный вопрос.
- Ну, что вы, это просто выражение такое, старинное, - начал оправдываться собеседник. - Господин Гомес, на каком языке вам легче всего общаться?
- Я даже и не знаю, господин советник, - задумчиво сказал я, - может, попробуем на французском?
Григоревич с интересом взглянул на меня и согласился. По-французски он говорил хорошо. Все-таки три года учебы во Франции не прошли даром. Я тоже почти три года провоевал во французской авиации и парижане принимают меня за своего земляка.
- А вы умеете говорить по-русски, - спросил Григоревич.
- Могу, - сказал я.
- Тогда давайте продолжим разговор по-русски, - предложил мой визави.
- Давайте попробуем, - согласился я.
- Я что хочу сказать, - начал Григоревич, - сейчас весь мир переходит в новую эпоху. Послевоенную эпоху. Война закончилась. Все государства подписали между собой мир и занимаются восстановлением разрушенного. Работы очень много. Все люди, вынужденные бежать из своих стран, возвращаются на свою историческую родину. Немцы, русские, украинцы, бельгийцы датчане, французы, поляки... Идет великое послевоенное переселение народов. К нам в Союз возвращаются люди, чьи имена являются мировой гордостью.
- Кто же из известных людей вернулся в СССР из эмиграции, - задал я вопрос.
- Бунин, например, - сказал Григоревич, - и еще многие другие.
- А я слышал, что тех, кого английская администрация передала советским репатриационным органам для отправки в СССР, устраивали массовые самоубийства. Причем глава семьи убивал всех членов семьи, а потом стрелялся сам, - сказал я.
- Это все ложь. Это клевета со стороны враждебно настроенных эмигрантов. Все, кто возвращается в СССР, живут полной жизнью советского человека, - пытался парировать Григоревич, - в СССР по Конституции 1936 года соблюдаются все права и свободы граждан. У нас есть даже такие гражданские права, которых нет в странах капитализма. Да, те, кто запятнал себя сотрудничеством с фашистами, понесут заслуженное наказание, но те, кто был угнан в рабство, те являются жертвами фашизма и пользуются всеми правами, которые у них были отняты. На дворе лишь начало августа 1945 года, еще идет война на Дальнем Востоке, но после окончания войны с Японией в СССР хлынет поток эмигрантов, живущих сейчас в Китае, оккупированном Квантунской армией. Это все общие вопросы, а я хотел поговорить конкретно о вас, - начал исправлять ситуацию Григоревич.
- А что же вас интересует во мне, - спросил я.
- Мы знаем, что вы русский и не совершили никаких преступлений против советской власти. Я мог бы выступить ходатаем в решении вопроса о предоставления советского гражданства лично вам, - сделал, наконец, прямое предложение сотрудник НКВД.
- Что же вы знаете обо мне и зачем вы послали человека стрелять в меня, - прямо спросил я.
- Мы никого не посылали. Это не мы, - сразу отпарировал советник.
- А кто, - не унимался я.
- Возможно, что это местные левые.
- А что же я им мог сделать?
- Они, вероятно, не хотят, чтобы вы поддерживали кандидата в президенты Перона.
- А почему стрелок говорил на чистом русском языке?
- Сеньор Гомес, я этого не знаю, - постарался завершить разговор Григоревич.
- Давайте договоримся так, - предложил я, - вы сделали мне предложение помочь вам здесь, пока вы будете решать вопрос о моем гражданстве, а я отказался, сказав, что благодарен Аргентине за предоставленное гражданство и буду и дальше работать в Аргентине.
- Сеньор Гомес, вы говорите так, как будто всю жизнь проработали в органах разведки или контрразведки, - пошел в атаку Григоревич.
- Ни то и ни то, господин Григоревич, просто я логически мыслящий человек, умеющий анализировать ситуацию, - сказал я. - Я проанализировал наши встречи, ваши ордена, особенно довоенный орден Красной звезды, покушение на меня, как в свое время на Троцкого и понял, для чего должна состояться сегодняшняя встреча. Кроме того, о вас я знаю намного больше, чем вы обо мне.
- Что же вы знаете обо мне, - усмехнулся дипломат.
- Да почти все. Где вы родились, где учились, в каких партиях состояли, что делали в Испании и в Мексике, чем занимались здесь в Аргентине, но мне это не нужно, потому что я не собираюсь вас в чем-то убеждать, - сказал я. - Давайте выпьем за ваш отъезд и забудем все, что мы до этого говорили.
Григоревич молча поднял бокал и выпил. Я так же, молча, достал из кармана брюк платок, демонстративно вытер все приборы, к которым прикасался, особенно долго я вытирал бокалы и рюмки, придерживая их ресторанной салфеткой, затем встал, попрощался и ушел.
Когда я вернулся домой, Дарья мне сообщила:
- Ты знаешь, те двое, которые постоянно дежурили в машине около нашего дома уехали, а вечером звонили из издательства, сказали, что книга "Кольцо фараона" их заинтересовала, и они очень хотели, чтобы я написал продолжение к ней.
- Обязательно напишу. Мне кажется, что есть что написать. Только, Дарья, одна к тебе просьба, понимать, что все, что я написал - это фантастика, а люблю я только тебя, - сказал я, поцеловал жену и надел ей на палец кольцо из белого золота с крупным голубым сапфиром.
В один из дней, когда вдохновения к творчеству не было, я сделал небольшой тайничок в квартире и спрятал туда кольцо Нефертити. В старой записной книжке я записал координаты тайника:
Мне тесно в гробе фараона,Шаг влево - вот тебе корона.
Вряд ли это кольцо кто-то найдет. Я не думаю, чтобы мой наследник расшифровал эту подсказку. Хотя, если очень внимательно прочитает эту книгу, то сможет найти то, что очень интересно, но вряд ли ему нужно. Хотя молодость так часто бывает безрассудной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
