нашу с ним первую встречу, в том баре? От слов «гражданская война» он разозлился.
— Помню. Сильно подозреваю, что он все видел своими глазами.
— Наверное. Жуть…
— А почему это произошло? — спросил Виктор. — Чтобы все три сверхдержавы договорились, да еще в таком важном и остром вопросе?
— И почему?
— А все просто. Консорциум открыл и смог воссоздать множество нечеловеческих технологий. Не только маяки. И всё это богатство они оставили себе. Плюс это одна из старейших колоний — много времени на развитие, много населения. Получилась невероятная военная и экономическая сила. Единственная планета, с которой считались все сверхдержавы. Да если подумать, Федерация, Империя и Союз в принципе появились благодаря Консорциуму.
— Колонии начали объединяться в альянсы, когда появилась сеть маяков, — вспомнила Юми.
— То есть весь освоенный космос каким мы его знаем был, по сути, создан Консорциумом, — подытожил Виктор.
— Офигеть, — выдохнула Юми. Откинулась в кресле и уставилась в потолок.
Виктор достал из кармана авторучку, с сомнением посмотрел на неё, но все-таки закрутил в пальцах.
— Продолжим? — спросил он. — В общем, всё это дало Консорциуму невероятный политический и моральный авторитет. Не просто «сияющий град на холме», а целое государство, целая планета героев. Сейчас это сложно себе представить.
— И однажды они решили, будто знают, каким путем должно идти человечество, — сказала Юми. — Решили, что должны вести его. Что имеют на это моральное право. И начали вмешиваться в чужие дела, в науку. Как было с тем взорванным институтом из бумаг Шульца.
— Как по мне, они втихую не давали конкурентам развиваться, — заметил Виктор. — Мы теперь уже вряд ли узнаем, чего в этом было больше — идеологии или циничного расчета. Но в итоге накопилась критическая масса, и проблему решили быстро и радикально — уничтожили её источник.
— Жуть… — вздохнула Юми. — Даже если они реально всех задолбали, всё равно в голове не укладывается. Наверное, Вольфрам до сих пор зол, даже спустя столько лет.
— Как раз Вольфрам мне говорил, что всё это было сто лет назад, и ничего уже не изменить.
— «Отпусти и забудь»? Не похоже на него, — задумалась Юми. — За чем же он тогда так гонится сейчас?
— За технологиями, — ответил Виктор. — Точнее, как мне кажется, за одной единственной технологией.
— Ты уверен?
— Почти. Видишь ли, Вольфрам появился на свет в результате неких опытов Консорциума.
— Все-таки сами…
— Именно. Более того, он в принципе синтетическая форма жизни. То есть если мы найдем гипотетическую женщину его вида…
— Четырёхрукую? — оживилась Юми. — С воооот такими…
— Не факт, — усмехнулся Виктор. — В общем, даже если мы её найдем, и они с Вольфрамом начнут усердно воспроизводить сцены с твоих рисунков, потомства у них не будет. Это полностью внешний процесс. Нужна лаборатория, или какая-то специальная установка. Вот за ней он и охотится. А весь остальной Консорциум ему до лампочки.
— Сто лет ждал, и вдруг засуетился? — пожала плечами художница.
— Я ему уже высказал по этому поводу, — вспомнил Виктор. — Похоже, что-то произошло. Например, один не слишком умный полицейский стал копать куда не надо…
— И выяснилось, что система больше не секретная, и код маяка знают всякие левые люди.
Юми вскочила с кресла, прошлась взад-вперед по каюте и присела на койку рядом с Виктором.
— Кстати, у тебя же остались снимки с космической станции? — вдруг вспомнил он.
— Да всё сохранилось. А тебе зачем? — удивилась Юми.
— Поизучать вдумчиво. И я тут статей накачал, когда в порту были. Если хочу разобраться во всем этом завале — надо подтягивать знания. Эти «синтетические люди» — одна большая проблема.
— В смысле есть ли у них, например, секс? — хихикнула девушка и пододвинулась ближе.
— Вот кто о чем, — вздохнул Виктор, убирая авторучку в карман. — Нарисовать ты можешь все что угодно.
— Нет, ну они же синтетические. Их какой-нибудь аппарат выращивает. Или собирает по программе.
Виктор тяжело вздохнул, прикрыл лицо рукой и спросил:
— И чем они тогда от роботов отличаются?
— А? Не знаю даже. Роботы — они не живые, не думают по-настоящему, просто действуют по программе.
— Ты хочешь сказать, что и наш Вольфрам не живой?
— Ой…
— Вот именно. Чем больше я об этом думаю, тем сильнее болит голова, — вздохнул Виктор. — И поверь, ты вспомнила только самую маленькую из проблем.
— А я знаю что я сделаю, — фыркнула Юми, повисла у Виктора не плече и зашептала в ухо — Иоланту на него натравлю. Пусть разбирается…
— И не жалко?
— Иоланту?
— Вольфрама.
— Нууу, — протянула Юми. — Есть вещи, которые я или увижу, или хотя бы нарисую.
Девушка явно решила поднять Виктору настроение. Но пока безуспешно.
— Юми, блин! — проворчал Виктор. — Мы посреди запретной зоны, летим кружным путем непонятно куда. Направление указывает четырёхрукий лысый биоробот, который что-то как-то понял из обрывочных знаний старого маразматика в белых перчатках. Летим вслепую, включим хотя бы радар — спалимся. Кругом шныряют флоты трех сверхдержав, и, я больше чем уверен, корабли всякой шушеры, сектантов, «черных копателей» и пиратов типа того же Ли Шисаня. А мы летим забирать главный приз. Не знаю, что это, но уверен — это захотят все.
— И зачем же ты на это согласился? — спросила Юми, пододвигаясь еще ближе. — Не верю, что из-за денег.
— А я хочу верить, что из-за денег, — усмехнулся Виктор. — Но не получается. Скоро мир изменится, Юми. И мы не знаем в какую сторону. Потому что этим занимается толпа дилетантов.
— Ты говоришь как Морозов в том интервью.
— Да я думал с ним обсудить, но… этот старикан невыносим.
— Тогда решено! — с улыбкой объявила Юми. — Ты переезжаешь ко мне! Никаких ворчливых чистюль под боком, комп хороший с большим экраном — будешь статьи свои читать спокойно.
— Каюта одноместная, — напомнил Виктор.
— Размер такой же.
— Но койка-то одна.
— Мы или спим по очереди, или не спим вместе, — подмигнула девушка.
Виктор потер локоть. Он всё еще врезался им в стенку, каждый раз. Будь прокляты узкие корабельные койки! Но в
