Это был очень тяжелый момент в жизни молодого исследователя. Моральная поддержка, как всегда, пришла от старшего друга и учителя К. Э. Циолковского. Он опубликовал в калужской газете “Коммуна” 4 апреля 1924 года рецензию на труд А. Л. Чижевского, в которой ссылался на положительный отзыв об этих исследованиях известного ученого-биофизика П. П. Лазарева и в заключение подчеркивал:
“Книжку А. Л. Чижевского с любопытством прочтет как историк, которому все в ней будет ново и отчасти чуждо (ибо в историю тут врываются физика и астрономия), так и психолог или социолог. Этот труд является слиянием различных наук воедино на монистической почве физико-математического анализа”.
Продолжая тщательно изучать влияние циклической деятельности Солнца на те или иные явления в органическом мире, Чижевский на основе статистики устанавливает тот факт, что многие эпидемические заболевания (чума, холера, грипп, возвратный тиф, дифтерия и др.), их начало, развитие и окончание ритмически следуют за циклической деятельностью нашего дневного светила. В 1930 году в Москве вышла его книга “Эпидемические катастрофы и периодическая деятельность Солнца”. А в 1938 году в Париже на французском языке появляется его монография “Les epidemiеs et les perturbations electromagnetiques du milieu exterieur”, которая была переведена на русский язык уже после смерти ученого и опубликована в Москве под названием “Земное эхо солнечных бурь”.
Подметив наиболее общие закономерности взаимодействия биосферы с периодической деятельностью Солнца, ученый стремился постичь интимные механизмы взаимодействия живой природы с внешней средой. Так он подошел к исследованию биологического действия униполярных аэроионов, к разработке теории органического электрообмена и сделал еще одно важное открытие о влиянии легких аэроионов воздуха отрицательного знака на живые организмы — аэроионизации.
Первые экспериментальные исследования в этой области Чижевский провел в доме отца в Калуге. Для этих целей в 1918 году самая большая комната в доме была переоборудована под лабораторию. Впоследствии ученый с благодарностью будет вспоминать тетю и отца за их поддержку и помощь в этих экспериментах.
Опыты продолжались три года с небольшими перерывами и дали четкий результат: отрицательно заряженные ионы воздуха благотворно влияют на живые организмы, положительно заряженные производят противоположное действие.
В дальнейшем “калужские опыты” А. Л. Чижевского стали широко известны во всем мире и принесли ему широкую популярность в научных кругах и официальное признание “отца аэроионизации”.
В 1920 году он приглашается знаменитым шведским ученым Сванте Аррениусом для совместной работы в Стокгольм. Но поездка перед самым отъездом была отменена по не зависящим от Чижевского обстоятельствам. Продолжая свои исследования в домашней лаборатории, слушание лекций в МГУ (в 1915—1919 гг. он учится на физико-математическом факультете, а в 1919—1922 гг. — на медицинском факультете Московского университета), А. Л. Чижевский одновременно является Председателем Калужского отделения Всероссийского союза поэтов.
Научные поиски не ослабляли его поэтическое творчество, а, наоборот, способствовали в поэзии и живописи отражению его философских взглядов на мир, а поэтический дар — более успешной работе в области естествознания. Физик и лирик, таким образом, были в нем неразделимы.
“С раннего детства, — писал Чижевский, — я страстно полюбил музыку, поэзию, живопись, и любовь эта с течением времени не только не уменьшалась, а принимала все более страстный характер даже тогда, когда корабль моих основных устремлений пошел по фарватеру науки”.
Необычайная работоспособность, эмоциональность, постоянная связь с творческой мощью природы — все это помогало его поэтическому творчеству.
Сочинять стихи он начал с шестилетнего возраста, но лишь к семейным праздникам — поздравительные вирши папе, маме, бабушке, а так как они давались с трудом, то особенно себя не затруднял и предпочитал рисунки цветными карандашами или вышивки по канве ярким шелком или берлинской шерстью, что доставляло ему большое удовольствие.
И только в четырнадцатилетнем-пятнадцатилетнем возрасте он пристрастился к писанию стихов, часто в ущерб другим занятиям. Вспоминая эти годы, Чижевский впоследствии писал: “Эти годы я всегда вспоминаю с особым удовольствием. Я провел их, непрерывно и сладостно мечтая и формируясь духовно. Это были годы упоения искусствами: поэзией, живописью и музыкой”.
Играть на скрипке и рояле он научился в раннем детстве. В семье уделялось большое внимание воспитанию единственного ребенка, развивались все способности, прививались вкус и любовь к прекрасному. Дома всегда был рояль. Ольга Васильевна хорошо владела инструментом, возможно, она и была первым учителем музыки своего любимого племянника. Когда отец увидел интерес сына к скрипке, то в 1913 году приобрел в Варшаве для него скрипку итальянского мастера Давида Тэхлера у известного польского скрипача Липинского. Скрипка имела свой паспорт, и, по преданиям, на ней играл сам Паганини. Этой скрипке, проданной Чижевским в очень трудное для него время в 1935 году, он посвятил поэму.
Александр Леонидович часто и много импровизировал на скрипке и рояле. У него, по его словам, “были свои сонаты, симфонии, концерты, построенные по всем правилам теории гармонии”, которые он много раз хотел записать, но так и не выполнил своего желания.
А. Л. Чижевский считал, что “литература и музыка, живопись и ваяние являются истинными двигателями мировой Культуры”.
Но среди всех искусств предпочтение отдавал поэзии, на второе место ставил музыку и считал ее младшей сестрой поэзии:
“Проникновеннейшие искусства — поэзия и ее младшая сестра, музыка, чьи элементы обуславливают красоту стиха, не создаются для временных земных властелинов: они живут в вечности и черпаются из ее пучин, стремящихся к новым и новым завоеваниям человечеством”.
Он очень много работал над собой, развивая понимание музыкальности поэтического слова:
“С раннего детства я любил громко читать стихи, прислушиваясь к звучанию, к мелодии строфы, и, таким образом, невольно развивал у себя вкус к поэтической музыке. Будучи одаренным музыкантом, все же не сразу мог понять все тонкости в звучании слова и много работал над собой, читая часами вслух великих поэтов. Затем начинал обычно сам вслух импровизировать, чаще всего очень громко, стоя или ходя быстро по комнате, и сопровождал свои импровизации соответствующей жестикуляцией” .
Ольга Васильевна всячески оберегала своего любимца в эти часы, никого к нему не пускала, не позволяла мешать творческому процессу.
Отец же, заставая сына за сочинительством, советовал: “...если хочешь быть настоящим поэтом, прежде всего надо учиться, учиться и учиться. Надо многое изучать и очень многое прочесть. Надо много работать, трудиться и не лениться... Тебе надо учиться на классических образцах”. И приводил в пример Пушкина и Лермонтова, а на другой день привозил сыну какую-нибудь книгу по теории поэзии или классическое произведение.
Любовь к немецкой классической поэзии и особенно к произведениям Гете впервые зародил в юном Чижевском преподаватель немецкого языка Бельской гимназии Яков Густавович Миллер, для которого Гете был богом и который мог часами читать наизусть одно за другим стихотворения Гете, Уланда, Шиллера, Ленау, Гердера. И хотя Александру было всего лишь десять лет, он уже говорил по-немецки, читал самостоятельно сказки Андерсена на немецком языке, и немецкая речь доставляла ему удовольствие.
Уже в возрасте трех-четырех лет маленький Шура (так его называли в семье) знал наизусть несколько русских, немецких и французских стихотворений, которые бабушка просила его при всяком удобном случае читать вслух. Бабушка заставляла внука учить стихи и даже платила за хорошо выученное стихотворение, зная, что деньги он потратит на приобретение книг.
Стихи для мальчика с раннего детства были тайной страстью. Ему стоило большого труда удержаться от слез, когда он слушал или читал хорошие стихи, настоящая поэзия всегда действовала на его эмоциональную сферу.
Именно поэзия, по мнению Чижевского, “в состоянии вызвать самые всеобъемлющие и полные значения чувства”, воспитать душу человека. “Истинному поэту, — пишет Чижевский, — достаточно сказать два, три слова, чтобы выразить почти невыразимое!..
Несколько слов, заключенных в определенную форму, так могуче охватывают нас атмосферой раздумья, какого не вызывали бы те же слова в прозе. Тут они полнее и содержательнее. Тут властвует ритм, передающий через пространство времени то настроение, которое испытал поэт в минуту своего творческого озарения”.
На рубеже двух исторических эпох (1917—1918 гг.) Чижевский много размышлял о месте и роли искусства, и в частности поэзии, в жизни общества. Результатом его размышлений стал своеобразный эстетический трактат “Академия поэзии”. В нем содержится небывалый проект академии, в которой “поэты... объединяются для общего плодотворного труда”, а все желающие смогут получить “академическое” образование по грандиозной программе, насчитывающей 60 предметов. Среди них физика, химия, геология, биология, космография, философия и многое другое.
