– Ты такая сладкая, – коснулся губами шеи и прошептал на ушко. – Я чувствую, как тебе сейчас приятно. Тяжело сдерживаться, когда ощущаешь какой напряженной ты становишься внутри, как вздрагиваешь, как расслабляешься… Снова медленно? – и прикусил мочку уха, ожидая моего решения.
– Как хочешь, – все, не могу говорить и смотреть.
Смежила веки, намекая, что больше игр не выдержу. Хочу движения, хочу чувствовать, как его член задевает сладкую точку внутри, доставляя невыносимое наслаждение.
Он продолжил сначала неторопливо, давая прочувствовать себя целиком, даря возможность обхватывать и отпускать, усиливая и его и мое удовольствие. Но постепенно убыстрил темп, срывая более резкими и быстрыми толчками вскрики с моих губ. И подарил в этот раз оргазм не такой прочувствованный, но яркий и ослепляющий, как вспышка молнии. Стонала в голос, цепляясь за плечи Яра, и слезинки сами срывались с ресниц. Впервые в жизни плакала от того, как мне было хорошо во время секса. Урмыт тоже не молчал, не в силах больше сдерживаться, кончая вместе со мной.
Какое-то время мы стояли крепко прижавшись друг к другу, приходя в себя. Потом Лис отстранился и нахмурился:
– Что-то не так? Ты плачешь?
– Нет. Все так, – улыбнулась ему, надо же, разглядел среди капель от душа слезы. – Мне слишком хорошо было, – успокоила урмыта и напряжение отпустило его.
Улыбнулся в ответ, зажмурился и собрал губами слезинки с моих ресниц.
– Хорошо, – прошептал довольно.
– Хорошо, – согласилась с ним.
Мужчина помог мне смыть следы страсти, повертелся под водой сам и переключил режим, давая возможность нам обоим высохнуть. Потом подхватил на руки и утащил в комнату. Там положил на невидимую кровать и устроился рядом.
– Надо уходить, – сказал расстроенно. – А я не хочу. Скучать буду без тебя.
– Ох, Лис, ты такой лис, – погладила по его обнаженной груди пальчиками и с удовольствием прижалась, когда он притянул меня к себе. – Побудь еще чуть-чуть. Потом пойдешь…
– Угу, – согласился он невнятно, уткнувшись носом в мои волосы. – Ты пахнешь сладким, – сказал с улыбкой в голосе.
Млели мы еще где-то часок. Яр был очень ласковым, нежным и комплименты на ушко сумасшедшие шептал. Совсем не хотелось его никуда отпускать. Но дело есть дело, а времени у нас действительно в обрез. Очень неохотно отпустила мужчину и сразу же затосковала. По обоим. Пусть появление Морока и обеспечит наличие новых проблем, но его тоже не хватало. И я бродила потерянным призраком по Дому, не в силах себя заставить думать о чем-то другом и заняться, к примеру, разгадыванием тайны пульта.
Вздрогнула, когда Услад сообщил, что Морок вернулся. Раньше, чем я думала. Решил побдеть чуток? Или уже выполнил все задуманное? Долго дергалась, не решаясь показаться ему на глаза. Но век прятаться все равно не получится. А я не нашкодившая кошка, чтобы бояться тапка. Тэйалия я или кто? Мне по статусу полагается рота ублажателей. Вот с тем настроем и идем общаться. Легко сказать, но трудно сделать.
Вернулась в свою комнату, тяжко вздохнула, стоя на пороге. И передернула плечами, услышав вопрос, прозвучавший очень резко в тишине:
– И как? Он лучше?
Откуда знает-то, спиной ведь ко мне стоит. А все прочувствовал и понял с лету. Впрочем, я ничего и никому не обещала.
– Скажи, Морок, – мой голос звучал ровно, скрывая ту бездну эмоций, которую испытывала в этот момент. – Я родилась здесь?
– К чему ты ведешь? – его голос тоже звучал ровно, но мужчина явно зол, не думаю, что готов вот так сразу все принять и понять.
– Кто меня привез в этот мир, Морок? – глупо было, наверное, давить на это.
– И долго ты будешь меня этим попрекать?! – повернулся ко мне и маску снял.
А глаза-то мечут молнии.
– Я не попрекаю, – так, держим себя в руках и стараемся не устраивать скандала. – Напоминаю! Ты первый хотел, чтобы я приняла ваши обычаи. А что будет, если в Дом придут новые урмыты, Морок? Каждый раз будешь обливать меня презрением? За что? За то, что следую вашим обычаям?
– Я не обливаю презрением, – сказал внешне спокойно, а потом, с трудом проталкивая слова сквозь горло, добавил: – Мне больно… Раньше мне приходилось делить араи и на ррван урмытов, и даже на троих. И было все равно. А сейчас больно. Ты знаешь почему? Я – нет! Я понимаю, что так должно быть. Умом понимаю. Обряд требует того, чтобы его довели до конца. Не ясно, чем незавершенный Обряд может нам всем грозить… Я… Ярило… мы не последние в этом списке. Но мне больно… и тяжело, Светлячок.
– Ева. На самом деле меня зовут Ева. Как мать-прародительницу, от которой по легенде пошла жизнь на моей планете, – сделала шаг к мужчине, не зная, правильно ли поступаю и удастся ли снять напряжение, появившееся между нами. – Вы разные, Морок. Не лучше, не хуже друг друга. Не буду вас сравнивать или соревнование между вами устраивать. Вы разные, несравнимо разные. И оба мне дороги. И я предпочитаю сразу расставить все точки над i. Ты должен принять то, что я тэйалия и ею остаюсь. Ты сам привез меня в этот Дом. Сам выбрал свою судьбу, подтолкнув меня к тому, чтобы я сделала тебя первым урмытом. Обратно дороги нет. Разве что, в мой мир уйти получится. И то, в этом случае, я не понимаю, как смогу расстаться с кем-то из вас. Не знаю, сможешь ли ты этот факт принять. Ни без тебя не смогу, ни без него. Говорю как есть. Прости, если это не то, что тебе хотелось бы услышать. Но я предпочитаю быть честной. И перед собой тоже. Достаточно делала вид, что ничего не вижу и не понимаю. Не буду и унижаться, умоляя быть со мной. Теперь решение только за тобой. Либо принимаешь все как есть, либо живем так, будто чужие друг другу и ничего не было и не будет. Думай, Морок. Время у тебя есть.
– Я подумаю, – сказал без тени улыбки и мне навстречу шага делать не стал.
Развернулся и вышел из комнаты. Направился к себе? Главное, чтобы не морду Яру бить. Впрочем, Лиса сейчас в Доме все равно нет. И самое страшное, что он один не заполнит зияющую брешь в моей душе, которая образовалась из-за того, что сейчас Морок ушел, и что он решит делать, не ясно. Села на ложе, хранившее воспоминания о том, как мне хорошо было на нем в объятиях и одного, и второго урмыта… Такие разные, и один из них такой сложный и очень любимый. Думала ли когда-нибудь, что смогу разделить сердце на части и подарить по половинке сразу двоим мужчинам? И наверное, чуть большая часть принадлежит первому, самому вредному урмыту. Но об этом ему не скажу. Обещала же не сравнивать, вот и постараюсь никого не выделять. Пусть думают, что оба на равных условиях. Так и просидела, уткнувшись лицом в ладони, до прихода Яра. Лис тоже с ходу просек ситуацию и с сочувствием спросил:
