1.8.44. Вторник.
«…» 3/4 луны. Ходили бросать письмо о. Киприану – послал ему "Балладу".
Возле "Helios" на часах немец и русский пленный, "студент" Колесников. Поговорили. На прощание немец крепко пожал мне руку.
3.8.
5 алертов за день. Полнолуние.
Черчиль вчера сказал, что война кончится не позднее октября. Посмотрим.
10.8.44. Четверг.
«…» Вчера перечитывал (давно не читал) "Вост. повести" Лермонтова: "Измаил – Бей", "Ангел смерти" и т.д. Соверш. детский, убогий вздор, но с замечательными проблесками. «…»
12.8.44. Суб.
Два алерта. Первый в 11 ч. утра. Испытал впервые настоящий страх – ударили близко, в Mallose'e, потом на холмы против Жоржа – и тотчас начались пожары.
Прекр., уже оч. жаркий день.
15.8.44. Вторник. Успение.
Спал с перерывами, тревожно – все гудели авионы. С седьмого часа утра началось ужасающее буханье за Эстерелем, длившееся до полдня и после. В первом часу радио: началась высадка союзников возле Фрежюса. Неописуемое волнение!
18.8.44. Пятн.
Взяли La Napoul (возле Cannes). Все время можно различить в море 6 больш. судов. То и дело глухой грохот орудий.
25.8.44. Пятница.
Все та же погода – жарко, сухо, жаркий вечер с востока, море все время в светлом белесом тумане.
День 23-го был удивительный: радио в 2 часа восторженно орало, что 50 тысяч партизан вместе с населением Парижа взяли Париж.
Вечером немцы «стали» взрывать что-то свое (снаряды?) в Грассе, потом на холмах против Жоржа начались взрывы в мелком лесу – треск, пальба, взлеты бенгальск. огней – и продолжались часа полтора. Сумерки были сумрачные, мы долго, долго смотрели на это страшное и великолепн. зрелище с замиранием сердца. Ясно, что немцы бегут из Грасса!
На рассвете 24-го вошли в Грасс американцы. Необыкновенное утро! Свобода после стольких лет каторги!
Днем ходил в город – ликование неописуемое. Множество американцев.
Взяты Cannes. Нынче опять ходил в город. Толпа, везде пьют (уже все, что угодно), пляски, музыка – видел в "Эстерели" нечто отчаянное – наши девчонки с америк. солдатами (все больше летчики).
В Париже опять были битвы, – наконец, совсем освобожден. Туда прибыл Де Голль.
Румыния сдалась и объявила войну Германии. Антонеску арестован. Болгария просит мира.
"Федя" бежал от немцев за двое суток до прихода американца, все время лежал в кустах, недалеко от пекарни, где он работал (по дороге в St. Jaques).
Прошли в Собор помолиться Маленькой Терезе, поблагодарить за спасение нас от возможных несчастий.
На нижнем базаре разгромлена парикмахерская – все вдребезги. Первый раз видели погром. А у моей шляпницы – оказывается, она была за немцев, – в магазине окна выбиты, ничего не оставлено. Хозяева бежали с немцами, они итальянцы.
26.8.44. Суб.
Все та же погода. Вчера весь вечер и нынче ночью грохот где-то возле Cannes.
3 часа. Все небо над Ниццей в густом желтоватом дыму – д.б., горят Cagnes, St. Laurent.
27.8. Воскр.
Жарко. Гул авионов над нами.
«…» Леня видел, как толпа вела женщин в одних штанах и нагрудниках, били по голове винтовкой «…» будто бы за то, что путались с немцами. Слава Богу, американские власти запретили публичное издевательство. «…»
По радио слышали ликование в Париже, крики, марсельезу. А когда получим вести? И какие? Бился весь Париж. «…»
30.8. Среда.
Был у Кл«ягина». Там сказали, что взята Ницца. То же сказал Бахрак, вернувшийся из города. "Говорят, Ницца сошла с ума от радости, тонет в шампанском".
31.8. Четв.
Все дни так жарко, что хожу полуголый. Оч. душно по ночам.
Перечитываю Гоголя – том, где "Рим", "Портрет"… Нестерпимое "плетение словес", бесконечные периоды. "Портрет" нечто соверш. мертвое, головное. Начало "Носа" патологически гадко – нос в горячем хлебе! "Рим" – задыхаешься от литературности и напыщенности…
А может быть, я еще побываю в Риме до смерти? Господи, если бы!
3.9.44. Воскр.
Союзники уже в Бельгии. Финны сдаются.
Прекрасный день, райские виды. И опять – та осень!
4.9.
«…» Нынче в 8 утра прекращены воен. действия между финнами и русскими. Взят Брюссель. Вошли в Голландию.
5.9. Вечер.
Россия объявила войну Болгарии. День был прохл.
7.10.44. Суб.
Сентябрь был плохой. Вчера и нынче буря, ливни, холод, да такой, что нынче вечером повесил на окна занавески.
Уже давно, давно все мои былые радости стали для меня мукой воспоминаний!
Полночь с 22 на 23 окт. 44.
Роковой день мой – уже 75-й год пойдет мне завтра. Спаси, Господи.
Завтра в 8 утра уезжает Бахрак, проживший у нас 4 года. 4 года прошло!
Холодная ночь, блеск синего Ориона. И скоро я никогда уже не буду этого видеть. Приговоренный к казни.
1.XII.44. Пятница.
«…» Спаси, Господи. Боюсь болезни, все хочу начать здоровее жить.
По ночам кричат филины. Точно раненый, которого перевязывают или которому запускают что-нибудь в рану:
– Уу! (тоска и боль). И заливисто гулко:
– У – у – у!
Русские все стали вдруг красней красного. У одних страх, у других холопство, у третьих – стадность. "Горе рака красит!"
1945
1.I.1945. Понед.
Сохрани, Господи. – Новый год.
Уже с месяц болевая точка в конце печени при некоторых движениях. Был долгий кашель, насморк, грипп.
Топлю по вечерам. Вера сидит у меня, переписывает на машинке некоторые мои вещи, чтобы были дубликаты. И еще, еще правлю некотор. слова.
Очень самого трогает "Холодная осень". Да, "великая октябрьская", Белая армия, эмиграция… Как уже далеко все! И сколько было надежд! Эмиграция, новая жизнь – и, как ни странно, еще молодость была! В сущности, удивительно счастливые были дни. И вот уже далекие и никому не нужные. "Патриоты", "Amis de la patrie sovietique"… (Необыкновенно глупо: "Советское отечество"! Уж не говоря о том, что никто там ни с кем не советуется.) «…»
12.2.45. 12 1/2 ночи.
Бедная, трогательная посылочка от Н. И. Кульман – соверш. необыкновенная женщина! Вечером прошелся, бросил ей открытку – благодарность. Холодно, мириады бледных белых точек, звезд; выделяются яркой, крупной белизной звезды Ориона.
Все перечитываю Пушкина. Всю мою долгую жизнь, с отрочества не могу примириться с его дикой гибелью! Лет 15 т. н. я обедал у какой-то герцогини в Париже, на обеде был Henri de Renier [238] в широком старомодном фраке, с гальскими усами. Когда мы после обеда стоя курили с ним, он мне сказал, что Дантес приходится ему каким-то дальним родственником – и: «que voulez – vous? Дантес защищал свою жизнь!» Мог бы и не говорить мне этого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
