Ее тело переродилось и наполнилось частицей мощи и знания самого исключительного существа, той силой и знанием, что переходили от одного Стража к другому в течение тысячелетий, помогали нести эту нелегкую ношу и выполнять свой долг. Полученное знание помогло ей увидеть, какой ужасной и полной невзгод могла быть судьба человечества, лишенного мудрого руководства, и гнев на Императора быстро испарился.
Она осознала его единственное неуклонное стремление — провести собственную расу по узкому пути выживания, который был виден только ему, — увидела его жизнь, лишенную любви, ограниченную в дружбе и полную самопожертвования.
Далии хотелось кричать, она боялась, что эта сила поглотит все ее существо, что полученная энергия уничтожит все, что определяет ее личность. Она сосредоточилась на своем сознании, но это было последним листочком на облетевшем дереве, поскольку ее воспоминания и ее личность уже были подчинены судьбе, выбранной для нее Императором.
Наконец ревущий поток энергии иссяк, работа по преображению ее тела завершилась, и Далия судорожно вдохнула, поняв, что все еще остается самой собой.
Она осталась Далией Киферой, но не только.
Симеон выпустил ее руки и отступил на шаг назад. На его лице появилось выражение сдержанного удовлетворения.
— Прощай, Далия, — произнес он.
Симеон вдруг весь потемнел и рассыпался пылью, оставив после себя на каменном полу только ветхие одежды адепта. Далия оглянулась на массивного сервитора, повсюду сопровождавшего своего хозяина, и уже не удивилась, когда он тоже превратился в пыль.
Это могло бы ошеломить Далию, но исчезновение адепта вызвало у нее лишь едва уловимое ощущение завершенности.
— Далия, — окликнула ее Северина.
Она обернулась и увидела, что подруга смотрит на нее в упор с выражением безумного отчаяния, а по щекам у нее непрерывно катятся слезы. Северина слабо улыбнулась и подняла взгляд к далекому потолку пещеры:
— Ты привела меня к дракону, Далия, но лучше бы ты этого не делала.
— Подожди! — воскликнула Далия, когда Северина сделала шаг к обрыву, который был всего в футе от нее.
— Я думаю, это милосердно, что мы не видим всех ужасов, что скрываются во тьме, что не сознаем, насколько хрупкой может быть реальность. — Северина всхлипнула. — Прости… Но если бы ты видела так, как вижу сейчас я, ты бы поступила так же.
И Северина шагнула с обрыва.
3.04
Первый капитан Имперских Кулаков Сигизмунд проводил взглядом очередную партию металлических контейнеров, поднимаемых на вершину гигантской башни Циолковского для отправки на грузовые корабли, стоящие на орбите. Колоссальное сооружение работало на полную мощность, но этого было недостаточно. Капитаны кораблей только что известили его о вражеских силах, приближавшихся с северо-востока: пехота, бронетехника, скитарии и по крайней мере два Легио титанов.
Похоже, что привилегированное положение кузницы Мондус Оккулум подходит к концу.
В этой миссии на Марсе все пошло не так, как было запланировано, и Сигизмунда все больше и больше злили сдерживающие рамки приказа. Камба-Диас и пехота Юпитера дрались насмерть, спасая свои жизни в Мондус Гамма, а сатурнианским отрядам, которым было поручено снять осаду с кузницы Иплувиена Максимала, не раз пришлось отступать перед ужасающими произведениями темных механикумов.
Сигизмунд наблюдал за превосходно организованной работой сервиторов, погрузчиков и скоростных подъемников, перевозивших горы бронекостюмов и болтеров, и в самом центре заметил элегантную фигуру локум-фабрикатора, который точными движениями недавно имплантированных манипуляторов руководил этим сложнейшим балетом.
Пыльные бури, налетавшие с разрушенной кальдеры патеры Урана, лишили золотого блеска броню и покрыли охристым налетом его личный черно-белый герб, но это не сделало фигуру капитана менее внушительной.
Группа воинов в таких же доспехах с методичной четкостью, прославившей Легион Имперских Кулаков, работала среди толп массивных сервиторов Кейна, стараясь вывезти из кузницы как можно больше боеприпасов и брони.
Астартес Сигизмунда приземлились в Мондус Оккулум, не зная, придется ли им сражаться, чтобы овладеть арсеналами кузницы, но вскоре с облегчением поняли, что локум-фабрикатор по-прежнему верен Трону Терры.
Даже Сигизмунд неохотно признал чрезвычайную эффективность усилий Кейна, направленных на скорейшую доставку продукции его кузниц на вершины башен Циолковского, к которым причаливали грузовые корабли. Но как бы ни старался Кейн, Сигизмунд понимал, что немалую часть боеприпасов им все же придется оставить.
Кейн обернулся на звук шагов Сигизмунда, и на его гладком лице мелькнула слабая улыбка.
— Первый капитан? — заговорил Кейн. — Нет ли каких-либо известий от Камба-Диаса? Как идут дела в Мондус Гамма?
— Ужасно, — признался Сигизмунд. — Камба-Диас захватил производство брони и склады боеприпасов, но противник превосходит его силы по численности в сотню раз. Отряды предателя Хрома оттесняют его обратно к посадочной площадке, и имперские войска несут тяжелые потери. Кузницу нам не удержать, но значительное количество продукции уже приготовлено для отправки на Терру.
— Скитарии Хрома всегда отличались крайней жестокостью, — отметил Кейн, качая головой при мысли, что на Марсе творятся подобные вещи. — И у него немало боевых роботов.
Сигизмунд вдруг осознал, что его рука в бронированной перчатке крепко сжимает приклад болтера.
— Мне противно думать, что безмозглые машины проливают кровь Астартес. Но хватит о Камба-Диасе. Как скоро закончится выгрузка брони и боеприпасов?
— Работа продолжается, — ответил Кейн. — Мы уже отправили на корабли более двенадцати тысяч комплектов брони «Марк Четыре» и вдвое большее количество оружия.
— Кейн, я буду откровенен, — сказал Сигизмунд. — Мы должны работать быстрее. Времени совсем не остается.
— Я даю слово, что мы делаем все возможное, первый капитан.
— И все-таки надо грузить еще быстрее, — настаивал Сигизмунд. — С орбиты доложили о значительных силах противника, надвигающихся с северо-востока. Они могут быть здесь с минуты на минуту.
Кейн подключился к корабельным системам наблюдения, и его глаза замерцали в процессе загрузки информации. Как только локум-фабрикатор осознал, какие силы угрожают его кузнице, он яростно стиснул манипуляторы.
— Два Легио! — воскликнул Кейн. — Более шестидесяти машин!
— И всего остального тоже немало, — вздохнул Сигизмунд.
— А вон те знамена, — продолжил Кейн, перебирая сведения, поступавшие с еще оставшихся на орбите Марса спутников. — Они принадлежат Урци Злобному. Проклятие, как их много! Первый капитан, ты сможешь выстоять против этого войска? Мы должны сохранить Мондус Оккулум!
Сигизмунд ответил не сразу. Желание обрушить кровавое возмездие на головы тех, кто посмел восстать против Императора, боролось в его душе с необходимостью выполнить приказ примарха и вывезти все, что возможно, с кузницы Кейна.
— Нет, — вздохнул он, — нам с ними не справиться. Нам противостоят слишком многочисленные силы, а мне приказано не допускать бесполезных отчаянных действий.
— Бесполезных?! — вскричал Кейн. — Мы же говорим о моей кузнице. Что может быть полезнее, чем сохранность производства, где изготавливаются защищающая вас броня и оружие, которым вы сражаетесь?
Сигизмунд покачал головой:
— У меня нет времени на споры, Кейн. Ускорь погрузку любыми возможными способами: через час мы должны взлететь, иначе рискуем остаться здесь навеки. Тебе понятно?
— Понятно, — бросил Кейн. — Но и ты должен понимать, что после падения Мондус Оккулум и Мондус Гамма вам негде будет возмещать потери, которые все равно будут — рано или поздно.
Сигизмунд хотел что-то ответить, но в этот момент взорвались обе башни Циолковского.
Гигантские сооружения окутались пламенем, и с разбитой секции башни, медленно переворачиваясь в воздухе, полетели обломки, а растяжки метровой толщины лопнули. Затем вверх взвились клубы дыма, воздух прорезали скрежет разрывающегося металла и треск лопнувших углеродных нанотрубок. Башня наклонилась и согнулась, словно была не прочнее каната.
С края кратера донеслись еще взрывы, и их эхо прокатилось по посадочной площадке.
— Времени больше нет, Кейн, — заявил Сигизмунд. — Они уже подошли на расстояние выстрела.
Дальняя от них башня с оглушительным грохотом рухнула, разбрасывая обломки металла величиной с городской квартал. В результате этой катастрофы под чудовищным весом башни бесследно исчезли целые акры производственных площадей, леса труб систем охлаждения и весь рабочий поселок. Крушение сопровождалось мощным выбросом пыли и пепла, взметнувшихся вверх, как после ядерного взрыва. Земля под ногами содрогнулась, а затем Сигизмунд услышал, что вражеский обстрел вызвал детонацию во внутренних помещениях, что грозило кузнице полным разрушением.
