Мы стали выходить на улицу, и я почувствовал, как мне к спине приставили ствол пистолета, а может, это был всего лишь палец в кармане куртки. Пьяный мужик шёл первым, следом я, по бокам держа меня под руки, двигались его соседи по столику, а сзади бегал Фатов и бил меня кулаком по затылку. При этом он визжал, что вот сейчас-то мне покажут, и я всё отдам. Идиот! Слава богу, Генадич не встрял, я ему строго настрого приказал не ввязываться, а то и не знаю, чем бы всё закончилось. Местечко-то было глухое.
Вчетвером мы сели в «Волгу», придурок Фатов остался в баре. Один пацан за рулём, а я с двумя другими на заднее сидение, что-то по-прежнему упиралось мне в бок. Машина выехала на Нижневолжскую набережную и понеслась в сторону заброшенного затона. Места там были тёмные и безлюдные.
- Топить тебя, сука, едем, - произнёс первую членораздельную фразу мужичёк.
- Что я вам сделал? – мне давно всё стало понятно, но надо же было что-то говорить.
- Долги, гондон, отдавать надо, а ты не хочешь, - самое интересное, что говорил только этот лысый пьяный урод, двое парней хранили гробовое молчание. Странность ситуации была в том, что именно эти двое были компаньонами Фатова (в конце концов, я их узнал), но почему-то во время этого разворачивающегося фарса они вели себя крайне индифферентно.
Машина остановилась у нежилых деревянных домов и меня вытолкали наружу. И тут заработал инстинкт самосохранения, я стал орать. Нет не «спасите!» и не «милиция!», всё равно бы ни кто не услышал, а если бы и услышал, то вряд ли бы помог. Я стал крыть Фатова отборным матом, орал, что работают они на кретина и что он сам всем должен.
- Умри хоть мужиком, - заорал на меня лысый, ему видно было по барабану моё выступление.
- Ладно, уймись, - вдруг прорезался голос у одного из парней, и это он сказал явно не мне. Второй парень тоже впрягся в разговор:
- Нам, лично, ты ничего не сделал. Но раз брал деньги, то надо отдавать. Вот сейчас, конкретно, можешь найти хотя бы часть суммы, - и когда он это мне сказал, я сразу понял, что лоха Фатова также разводят «на бабки» с моей помощью, как и татары, разводили Компаньона. Видно он был должен этим парням, или лысому мужику, и ничего не смог лучше придумать, как перевести стрелки на меня. У меня сразу же отлегло, и я решительно пообещал найти деньги, как я уже понимал, их бы устроила любая, даже небольшая сумма, которая окупила бы эту ночную прогулку.
Обратно мы уже ехали, расположившись по-другому. Оба молодых парня сидели спереди и о чём-то бурно спорили, но за шумом двигателя старенькой машины я ничего расслышать не мог. Лысый же спал рядом на заднем сидении. И хотя я им сказал отвести меня ко мне домой, я надеялся, что смогу у жены выпросить небольшую сумму для них, машина ехала совсем в другую сторону. Остановились мы в оживлённом месте. Тут проснулся лысый и сказал, что пойдёт за сигаретами. Как только он вышел, один из парней повернулся ко мне:
- Давай выходи и вали домой. У мента крышу сносит, а нам проблем не нужно. А ваши дела с Фатовым нам до фени.
Уговаривать меня долго было не надо. Я выскочил из машины, и толком ничего не понимая, рванул на автобусную остановку. Какой прок был от всего этого концерта, я до сих пор не пойму. Но, приехав через полчаса домой, я достал заначку, бутылку водки, и за три захода всю выпил, не закусывая, и только после этого немного пришёл в себя. А позвонившему через несколько месяцев Фатову, я уже спокойно сказал, что если он не перестанет меня доставать, то я подам заявление в ментовку и намекнул на свидетеля, который у меня был. Генадич, кстати, тогда был в шоке, от сцены, когда меня запихивали в машину.
А вы говорите бросить пить. Как же бросишь тут! Фатова с тех пор я больше не видел.
Я не скажу, что жизнь моя стала безоблачна и безмятежна, я довольно легко нажил себе ещё ворох проблем. Но я уже твёрдо знал, надо пить вино и всё само рассосётся. Шучу! Одно точно, если бы не вино – мне бы конец. А если верить Ницше: «Если это тебя не убило, то это сделало тебя сильнее».
Ну, да ладно, продолжим. Общение с криминалом сами понимаете, бесследно не прошло. Даже когда дышать стало легче, пить я не перестал, а даже увеличил норму, а промежутки между запоями (а были ли они вообще, эти промежутки?) резко сокращались. Катастрофически не хватало денег, и я стал продавать вещи из дома. Правда по большому счёту тащить особо было нечего, но вот неплохая библиотека, мной же и собранная, прямиком отправилась в один хитрый магазинчик, где скупали у населения всякий мелкий антиквариат и на моё счастье принимали книги. И вот сумка за сумкой я всю библиотеку и вывез. Подворовывал у жены, она тогда вовсю «челночила», вот я и таскал из её баулов турецкие шмотки. Все вырученные деньги пропивались сходу, а на следующее утро вопрос «Где взять?», вставал снова. Иногда, правда, я пытался работать.
июнь 1996г.
- Можно попросить тебя об одном одолжении? – поинтересовалась жена, когда последний баул был мною собран и приторочен к тележке.
- Попроси, - я дико вспотел, хотел пить, и с тоской смотрел на груду барахла, которую должен буду втащить на шестой этаж.
- Не напивайся сегодня, пожалуйста, - жена сказала это тихо, так чтобы никто из её товарок не услышал.
- А что, сегодня постный день? – усмехнулся я и взялся за ручку тележки. - Пошли, что ли, Серёга, а? Раньше сядем – раньше выйдем!
- Тронулись! – мой напарник схватил рукоятку другой тележки, и мы начали свой «скорбный путь».
Эту дорогу мы с Серёгой проходили по два раза за день. Сначала, утром, мы тащили тележки с баулами турецких шмоток, коими торговали наши работодательницы, из квартиры, где эти баулы хранились ночью – на рынок. Ну, а вечером, после торгового дня проделывали этот путь в обратном направлении. И хотя к вечеру сумки были заметно легче, наши дамы торговать умели, дорога по вечерам была для нас с компаньоном гораздо тяжелей. К вечеру мы были уже изрядно накушимшись. А вот по утрам нас гнал энтузиазм похмелья.
Я уже давно присматривался к этой работе, периодически захаживая к супруге на рынок в поисках денег на выпивку, и потому, как говорится «был в теме». В основном рыночные коммерсанты, особенно мужики, таскали свои непреподъёмные порой тюки, сами, но многие пользовались и услугами предприимчивых мальчиков, которые на своих тележках и за умеренную плату возили шмотки торгашей из камеры хранения на рынок и обратно. Вот я и предложил жене и её товаркам себя в качестве тягловой силы. Физического труда я никогда не боялся, а тут к тому же «живые» деньги. Какие-никакие, но честно заработанные.
- Ну, зачем вам платить, каким-то «левым» пацанам, когда я могу вам сам возить ваше барахло, - как-то закинул я удочку, скромно потупив глаза. - За умеренную плату, конечно же. Я буду брать с вас в два раза меньше.
Через пару дней я пожалел, что надел это ярмо, но уговор дороже денег. Да к тому же все финансовые источники к тому времени окончательно иссякли, а занимать я уже больше не мог. Да мне уже никто и не давал. Тут, кстати, мне очень подсуропила супруга, которая чуть ли не всему рынку строго-настрого наказала денег мне, взаймы, не давать. Вот и пришлось мне потеть, кряхтеть, но таскать, эти чёртовы тележки. Но тут у одной жёниной подружки сожителя выгнали с работы за систематические прогулы и выпивоны, и стал Серёга моим напарником. Мы с ним, чтобы не терять в заработке, взяли на себя ещё пару клиенток, и вдвоём работа пошла веселее. Паренёк Серёга был хоть и моложе меня, но работы не боялся, и чувство юмора у него имелось, да и собутыльник был прекрасный. Пьяным был также весел, не бычился и не гнал всякую пургу. В общем, мы сработались.
Не скажу, что моя супруга была в восторге от того, что я теперь каждый день ошивался на рынке и мозолил ей глаза. Но со временем она смирилась и даже, как я понимаю, ей в очередной раз пришла в голову идея меня «спасти». Идея была утопичной с самого начала, ибо хотя накал и спадал потихоньку, и по поводу долгов меня донимали всё меньше и меньше, но сами-то долги не исчезли. Я по-прежнему вздрагивал от звонка домашнего телефона, всё также ходил по улицам, оглядываясь и озираясь. И потому ни о каком прекращении пития не могло быть и речи. Не искоренив «причину», а это было невозможно в принципе, долги мои сами собой, естественно, испариться не могли, и всякие нехорошие дяди наверняка ещё не оставили надежду с меня «получить», нельзя было бороться и со «следствием», то есть моим пьянством. Но женщины, есть женщины, они всегда почему-то путают эти два понятия – «причина» и «следствие», часто меняя их местами.
Короче говоря, жена решила, что уж лучше я буду на виду, что она сама будет мне платить, и таким образом регулировать моё питие. Как бы ни хуй! Но я старался её не разубеждать – блажен кто верует! К тому же общение с «рыночными» людьми меня отвлекало от грустных мыслей, да и моё постоянное нахождение на рынке успокаивало моих кредиторов. Вот он я – здесь, не сдох и не сбежал. И пусть, думали они, этот урод бродит по белу свету, пока мы не придумаем, как же всё-таки скачать с него долг. Как видите, все были довольны. Ну, и хрен с ними!
