А тут еще стражники Фафута взахлеб повествовали об ужасах сражения с двумя гигантскими кровожадными и беспощадными хряками, которые не берут пленных. И два десятка рыцарей, потерявших коней и похожих на помятые бонбоньерки в своих изувеченных кем-то доспехах, не отвечали вразумительно на расспросы о том, где их носила нелегкая, а только загадочно намекали, что он всюду и везде, что он все слышит и все знает, и предлагали спеть напоследок полковую старинную «Во поле бульбяксу давали». И как-то сразу хотелось на то поле, где выкатывали победителям бесплатную бульбяксу, и подальше отсюда, где даже дети — не дети, а детский истребительный батальон скелетов.
Да и зачем было генералу слушать рассказы, которые вполне можно посчитать бредом обезумевших от ужаса людей, когда прямо напротив него высился на черном коне великий кассарийский некромант в окружении своей устрашающей свиты: яростного минотавра, огромного каменного голема, трех оборотней, а также неисчислимого количества всякой нечисти и волшебных существ.
Последнее, что пытался предпринять Галармон, — это с боем вывести из окружения короля, чье пленение могло привести к самым непредвиденным последствиям для государства. Нет, понятно, что это катастрофа, однако как именно она будет развиваться — генерал не знал да и знать не хотел.
Он пытался прорваться мимо квакающих пучеглазых тварей и даже опрокинул было и смял их ряды, но тут дорогу ему преградили диковинные люди, вооруженные сковородками, ухватами и кочергами. Ангус да Галармон слыхом не слыхивал о хлебопекарной роте господина Гописсы, что его в конце концов и погубило.
Большинство гвардейцев полегло под кустами и пышным плющом, охая и потирая многочисленные ушибы, а десяток прорвавшихся вместе с королем и через этот ряд обороны были перехвачены и остановлены соблазнительной девицей с полным блюдом поджаристых блинчиков.
Действия профессионалов можно предсказать. Но мир полон любителей.
Военные законы Мерфи. Артур Блох
Теперь, сидя на перевернутом барабане и подперев щеку рукой, Ангус да Галармон думал о том, что нужно было взять у девицы рецепт блинчиков, в аромате которых он уловил интонацию совершенно неведомой специи. Еще он думал, что граф да Унара, верно, окончательно утратил всякое представление о реальности, раз на предложение послать к Кассарийцу парламентера ответил категорическим отказом.
Зелг тоже не понимал, отчего медлит противник, и не желал вести войска на последний штурм лагеря, чтобы не причинять людям новых хлопот и неприятностей. Все-таки в глубине души он еще немножечко был пацифистом. И в ответ на удивленный вопрос Такангора, за чем дело стало, твердо объявил, что дает королю ровно час на принятие нелегкого решения о полной и безоговорочной капитуляции.
Впрочем, часа не потребовалось. Он даже не успел договорить свою фразу, как на поле стала сгущаться тьма, а над головами изумленных воинов раздался громкий бой часов.
Глава 13
Началось все в шатре графа да Унара, куда тот завалился после боя, в ярости и отчаянии срывая с себя драгоценные инкрустированные доспехи.
— Что же делать? Что же делать? Что же делать? — бормотал он, и слуги, переглядываясь, осмелились одними губами промолвить, что их сиятельство как будто не совсем в себе.
Начальник Тайной Службы Тиронги слишком хорошо представлял, как бы он поступил на месте Зелга Галеаса да Кассар, чтобы представить себе, что теперь станется с королем и пленными вельможами. В том, что их возьмут в плен, граф совершенно не сомневался и только пытался угадать, чего захочет новый наследник Кассарии — трона Тиронги или спокойной жизни в обмен на свободу монарха.
Второе казалось сладким и невозможным сном. Ибо сам граф да Унара всенепременно воспользовался бы такой оказией, казнил Юлейна и его свиту, объявил бы их павшими в битве, предал бы земле с величайшими почестями, а затем занял свое законное место на королевском престоле.
Как, как он мог проморгать некроманта? Ведь все в один голос доносили, что молодой герцог ни сном ни духом ничего не ведает об отцовских и дедовских традициях, не говоря уж о том, что считает все легенды о кассарийских некромантах бредом, беспочвенным вымыслом, суевериями и сказками, на которые так горазд темный и невежественный люд. Зелг считался кротким, незлобивым и нерешительным юношей. Профессора Гунабского королевского университета прочили ему блестящую карьеру ученого, но о возможной преподавательской деятельности отзывались несколько неуверенно. Они затруднялись сказать, как сможет управиться благовоспитанный наследник древнего рода с разношерстной и развеселой молодежью, прибывшей грызть гранит науки из самых отдаленных уголков мира.
Студиозусы — существа не самые безобидные, и не всякий герой, способный одолеть монстра в честном рыцарском поединке, может угомонить шумную ватагу молодежи, которая желает сдать зачет за одни только красивые глазки. Особенно интересно это предложение звучит из уст василиска.
И нужно учитывать, что убийства студентов строго воспрещены, ибо каждый из них — это полновесный мешочек золота в семестр, и руководство университета не намерено разоряться только из-за того, что некоторые преподаватели слишком чувствительны или несдержанны.
Человек, не способный управиться со студентами, просто не должен был вступать в противостояние с королем одного из могущественнейших государств известного мира. Не говоря уже о том, чтобы вести в бой войска (отдельным пунктом значится: где он их набрал?). И уж точно он не мог выиграть битву у искушенных полководцев, к каковым граф без лишней скромности относил и себя.
— Нервничаете, любезный друг мой? — спросил внезапно кто-то у него за спиной.
Не станем лукавить. Граф слишком хорошо знал этот голос, чтобы обозначить его владельца безликим словом «кто-то». Но как он попал в шатер, миновав слуг и солдат, оставалось загадкой.
— Слышал, вы интересовались моей скромной персоной.
Да Унара обернулся к незваному гостю. Тот сидел, вольготно раскинувшись на раскладном стульчике, сработанном специально для походов еще для деда начальника Тайной Службы.
— Вам было интересно? — усмехнулся гость. — Скажите, вы ощущали этакую дрожь в коленках от предвкушения того, что вам вот-вот откроется чужая тайна? Может быть, откроется.
— Кто вы? — спросил граф.
— Вы уже знаете.
— Нет, на самом деле?
— Ай-ай-ай. — И гость погрозил своему собеседнику тонким высохшим пальцем. — Вы хотите просто так, без всяких условий, безвозмездно выяснить то, за что люди поумнее и поотважнее вас отдавали жизни и души? Неловко придумано, друг мой. А-а-а, вы хотите сказать, что ничего не придумывали, само с языка сорвалось. Тем хуже: у такого человека, как вы, с языка без определенной цели ничего не должно срываться. Ну, полно, не дуйтесь. Не злитесь. Хотите узнать, где же я был, когда это потешное войско громило вашу хваленую армию? Так я отвечу: изучал нового наследника. Право, малыш меня приятно удивил. Все-таки есть в кассарийских некромантах нечто заставляющее восхищаться ими, даже если ты готов правую руку отдать за то, чтобы с ними поквитаться. Порода — великая вещь. Один мой приятель любил говаривать, что все решает кровь, все дело в крови, но он был вампир и потому судил предвзято. Улыбнитесь, граф. Сейчас начнется потеха.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
