опустив руки на колени — расслабленный, но готовый в любой момент сорваться с места.
— Je suis prest, — сказала я с вымученной улыбкой на покрытом холодным потом лице. — У тебя в спорране, случайно, не найдется немного соли?
— Конечно, найдется, — удивленно ответил он и вытащил свернутый в трубочку клочок бумаги. — А что, она помогает от мертвенной бледности?
— Посмотрим. — Я макнула палец в соль и положила несколько кристалликов на язык. Как ни странно, вкус показался мне освежающим.
После очередного глотка виски стало намного лучше. Я вернула Джейми кулек.
— Сама не знаю, зачем попросила. Говорят, с помощью соли можно изгнать призраков?
Его губы тронула легкая улыбка.
— Да, — кивнул он. — Что за призраки тебя преследуют, саксоночка?
Я решила, что больше не могу держать это в себе, и выпалила:
— Почему ты так спокойно отнесся к появлению собаки?
Джейми на мгновение застыл и отвел взгляд, будто хотел собраться с мыслями перед неприятным разговором. Пару раз моргнул и с тяжким вздохом вновь посмотрел мне в глаза.
— Поначалу я испугался, — тихо признался он. — Когда услышал среди ночи тот жуткий вой, то подумал… Возможно, ты догадываешься, что именно…
— Что с гончей явился и хозяин? Или пустил ее по твоему следу? — Мой голос был не громче шепота, но Джейми услышал и медленно кивнул.
— Да, — прошептал он, нервно сглотнув. — Что, возможно, привел в наш дом что-то…
Во рту пересохло от волнения, но я должна была это сказать:
— Так и случилось.
Джейми прищурился и молча посмотрел на меня; его синие глаза казались почти черными в тени каштанов.
— Когда она пришла ко мне, — заговорил он наконец, — в поисках еды и крыши над головой… И когда ребятишки так хорошо ее приняли, а она их… Я подумал: вдруг собака послана мне свыше? В знак прощения. И если я приму ее в дом… Может, тогда эта боль… — Он отвел взгляд и беспомощно махнул рукой.
— Исчезнет?
Джейми тяжело вздохнул и на мгновение сжал кулаки.
— Нет. Прощение не отменяет раскаяния. — Муж пытливо заглянул мне в глаза. — Разве не так?
Мы сидели буквально в паре дюймов друг от друга, только между нашими сердцами будто пролегла целая пропасть боли. От волнения у меня бешено стучало в висках.
— Послушай, — вымолвил он наконец после затянувшейся паузы.
— Слушаю…
Улыбнувшись уголком губ, Джейми протянул мне широкую, заляпанную смолой ладонь.
— Дай-ка свои руки.
— Зачем? — удивилась я, но без колебаний выполнила просьбу. Его пальцы были холодными, обнаженные предплечья покрылись гусиной кожей (он закатал рукава, когда учил Фанни обращаться с ружьем).
— Твоя боль — моя боль, — тихо произнес он. — Ты ведь это знаешь?
— Знаю. И поверь, отношусь к тебе так же. Но… — Я закусила губу. — Мне кажется…
— Клэр, — перебил Джейми, глядя на меня в упор. — Ты рада, что он мертв?
— В общем, да, — мрачно призналась я. — И меня это гложет. Понимаешь… — Я мучительно подбирала нужные слова. — С одной стороны, то, что сделал со мной тот человек, — не смертельно. Его поступок — чудовищный, отвратительный — не причинил мне физической боли; он не собирался подвергать меня пыткам или убивать. Он всего лишь…
— Хочешь сказать, окажись на его месте Харли Бобл, ты не стала бы возражать против хладнокровной расправы? — В голосе Джейми звучала легкая ирония.
— Я сама пристрелила бы его прямо у Бердсли, — выдохнула я. — Меня беспокоит другое… Тот мужчина — кстати, не знаешь, как его звали?
— Знаю. Но тебе не скажу. Даже не проси, — отрезал Джейми.
Мы обменялись пристальными взглядами. Махнув рукой, я решила пока оставить тему.
— Меня беспокоит другое, — твердо повторила я. — Если бы я пристрелила Бобла сама, тебе не пришлось бы его убивать. Мне не дает покоя мысль, что тебя это сломило.
На миг он словно окаменел, а затем посмотрел в глаза.
— Думаешь, меня сломило убийство твоего мучителя?
Взяв его руку в свою, я тихо ответила:
— Еще как думаю. — И шепотом добавила, глядя на покрытую шрамами, сильную ладонь: — Твоя боль — моя боль, Джейми.
Он сжал мои пальцы и долго сидел понурившись. Затем поцеловал мне руку и произнес:
— Ничего, mo chridhe. Не волнуйся. У меня была еще одна причина так поступить. И она не имеет к тебе никакого отношения.
— Интересно какая, — удивилась я.
Легонько сжав мою руку, Джейми взглянул на меня и искренне ответил:
— Я не мог оставить того типа в живых. Неважно, причинил он тебе боль или нет. Помнишь, Йен тогда спросил, как лучше поступить? И я ответил: «Убить всех до единого». Ты ведь слышала?
— Да. — К горлу подступил ком, грудь будто сковало раскаленным обручем, а во рту чувствовался привкус крови. Мне казалось, я вот-вот потеряю сознание. Воспоминания о той ночи сочились из меня, словно холодный дым коптильни.
— Возможно, я сделал это в приступе слепой ярости. Но даже если бы сумел сохранить хладнокровие, то поступил бы так же. — Джейми ласково коснулся моего лица, поправив выбившийся завиток. — Пойми, те люди были настоящими головорезами, и даже хуже. Никого из них нельзя было оставлять в живых — как нельзя оставлять в земле корни ядовитого растения.
Яркий образ. Столь же яркий, как и воспоминание о грузном мужчине, который едва волочил ноги, рассеянно слоняясь по фактории Бердсли, где я его позже встретила. Он был так не похож на того, кто вынырнул из темноты и навалился на меня всем телом.
— Он казался просто жалким тюфяком, — я беспомощно развела руками. — Даже не верится, что такой недотепа мог сколотить банду!
Джейми нетерпеливо вскочил и принялся в волнении расхаживать туда-сюда.
— Саксоночка, ну как ты не понимаешь! А если бы этот жалкий тюфяк начал распускать язык? Он ведь шлялся повсюду, говорил с людьми — сама же видела его у Бердсли!
— Да, — нехотя согласилась я, — но…
Муж сверкнул на меня глазами.
— Что, если бы он начал бахвалиться темными делишками, которые обделывал с Ходжпайлом и Браунами? Что, если однажды в пьяном угаре разболтал бы… — Джейми осекся и тяжело вздохнул, — о том, что сделал с тобой.
Мне вдруг стало гадко, будто я проглотила что-то холодное и склизкое. Однако каким-то чудом осталась в живых. Взглянув на мое лицо, Джейми сжал губы.
— Прости, саксоночка, — тихо сказал он. — Поверь, я не мог этого допустить. Из-за тебя. Из-за меня. Но в основном из-за огласки. Если бы люди узнали, что свершилось подобное злодеяние.
— Однако они узнали, — возразила я, с трудом шевеля губами. — И знают сейчас.
Каждый из моих спасителей понял со всей очевидностью: той ночью
