— Наладить бы тебя с крыши вниз головой… — насупился он.
— Размечтался! — пропела Марина. — Во первых, я успею увернуться, и с крыши ляпнешься именно ты, а вовторых, тебе вроде бы не на что жаловаться. От меня тебе сплошная выгода — и «бабки» капают, и разнузданные сексуальные забавы… Где у тебя свербит?
— Не люблю, когда мной играют втемную.
— Вот совпадение, я тоже, — сказала Марина. — Но так уж жизнь устроена: большинством из нас играют втемную, совершенно не спрашивая согласия, .. Брось, Маугли! Подробности тебе совершенно ни к чему. Если бы я тебе вывалила ничтожную долю деталей, ты бы и от нее блевал до вечера, при всем твоем суровом и разностороннем жизненном опыте. А уж от целого… Скажу тебе честно: любые лишние знания — дерьмо. Точно.
Гибко изогнувшись, она легла на край крыши и посмотрела вниз. Картина оставалась прежней, безмятежной, сонной, никаких признаков того, что некто стал подтягивать силы, готовить засаду. Ни новых компаний, замаскированных под постоянных обитателей трущоб, ни рабочих, именно сегодня вдруг воспылавших желанием немедленно починить прохудившуюся водопроводную трубу или оборванные провода.
Она улыбнулась — мечтательно и хищно. Пока что ее предположения били в точку. Ну, разумеется, после смерти Бородина заговорщики, и без того совершенно не стремившиеся к публичности, должны впасть в паническое оцепенение. Все подозревают всех, все боятся всего на свете, никто не в состоянии ничего просчитать хотя бы приблизительно. Впрочем, это еще не значило, что ее не намерены пристукнуть прямо здесь, на грязной улице, посреди обшарпанных домов. Поди угадай, что им придет в голову, она тоже не могла многое просчитать по недостатку информации. Так что расслабляться рано.
Потом она увидела серую машину. Уже в третий раз машина ехала все так же медленно, на сей раз с Другой стороны, справа налево. Марку отсюда, в таком ракурсе, трудно определить. Не особенно новая, не из роскошных, кажется, «Катамири». Ну да, чегото в этом роде следовало ожидать — неброский одинокий рыдван…
На сей раз машина не свернула за угол, а остановилась в условленном месте, возле двух ярких, свежих пятен на тротуаре — красная краска и зеленая. Марина собственноручно два часа назад выплеснула там содержимое обеих банок, не привлекая этим особенного внимания. По здешним меркам — вполне безобидная забава.
Левая задняя дверца открылась, вылез человек в сером плаще. Трудно было узнать его с такой высоты, но движения очень знакомые. Марина вновь улыбнулась с гордостью человека, хорошо сделавшего свою работу и пока что рассчитавшего все верно.
— Все, — сказала она, поднимаясь на ноги. — Начались дела…
— Я тебе нужен? — спросил Маугли, браво выпятив грудь.
— Мне сейчас не нужен никто, — сказала Марина. — Это только мое дело…
Она сбежала по захламленной лестнице, показавшейся бесконечной, вышла на улицу, бесшумно притворив за собой покосившуюся грязную дверь, побрела по улице, низко наклонив голову, скрывая лицо под широкими палями дурацкого, но безумно здесь модного среди маргинальной молодежи матерчатого колпака… Расслабленная походка то ли пьяной, то ли уколовшейся широкие мешковатые планы, пестрая майка. Ничем не примечательная деталь здешнего пейзажа, как две капли воды похожая на аборигенов.
Он и не узнал, это чувствовалось издали. Смотрел даже не мимо — сквозь, как на пустое место, брезгливо морща нос и нетерпеливо переминаясь со страдальческим лицом. Он всегда был крайне чувствителен к запахам, а здесь со всех сторон несло таким скопищем сомнительных ароматов, один другого отвратительнее, что этот кабинетный чистюля переживал поистине адские муки.
— Ну, здравствуй, Дэн, — негромко сказам она, остановившись рядом.
Он моментально справился с удивлением Марина напряглась, как самый настоящий хищный зверь. Если ее собирались убить без лишних церемоний и переговоров, момент самый подходящий, удобнее некуда. И она краем глаза зорко следила за сидящими в машине — три ничем не выделяющиеся скучные хари, оружия пока не видно…
— Что за маскарад… — сказал он с вымученной улыбкой.
Примечательная у него стала физиономия. Он никак не мог решить, какое именно выражение лица у него сейчас должно быть, и оттого смотрелся довольно смешно. Марина, не сдержавшись, фыркнула.
— Ну, что мы стоим? — сказала она спокойно. — Прогуляемся, поговорим по душам…
И сделала пару шагов в сторону перекрестка, краем глаза фиксируя оставшихся в машине. Мало ли что, вдруг у него логичные, в общем то, намерения — захватить, увезти в уединенное место и с помощью пресловутой «третьей степени» выяснить, где дискеты.
Нет, те остались в машине. Денис двинулся за ней со столь недовольнобезнадежным лицом, что никаких сомнений уже не оставалось. Машина потихонечку катила следом.
Когда они свернули за угол, Марина поинтересовалась без особых эмоций:
— Дэн, а почему ты ни о чем не спрашиваешь? И ничего не говоришь? Как ни крути, а ситуация сложилась странная и неправильная, если подходить к ней с обычными мерками…
Он сказал сухо, отрывисто:
— Не хочу выглядеть глупо и смешно. Мы оба все понимаем…
— Вот именно, — сказала Марина. — Ты знаешь, что я знаю. А я знаю, что ты знаешь, что я знаю… А тебе известно, кстати, что мы все, оказывается, когдато жили в море? Давнымдавно на суше никого еще не было, и мы
все жили в море. В виде рыб и прочих плавающих тварей. И я совершенно уверена, что среди честных подводных обитателей уже тогда плавали какието особенно подлые рыбы. По меркам того мира определенно мерзкие. Они хапали чужую добычу, замышляли гадости, насколько были способны замышлять, И все такое прочее Так вот, Дэн, от одной из таких рыб ты и произошел — по чертовски длинной цепочке. И с этой мысли меня уже не свернешь… Нам сюда.
Она первой свернула в узенький проход, — между двумя бетонными глухими стенами, помаленьку, но целеустремленно прибавляя шаг. Денис машинально шел следом в том же ритме. Позади раздались какието странные звуки, Дэн оглянулся на ходу, но Марина ухом не повела. Она прекрасно знала, что там сейчас произошло — машина с маху распорола все четыре покрышки, наехав на несколько жгутов из колючей проволоки, тщательно замаскированных под устилавшим улицу мусором при активном участии и руководстве самой Марины.
Они петляли и петляли, пока не оказались на берегу реки, давнымдавно превращенном в свалку. Даже на воде сплошной трехметровой полосой колыхался разнообразный хлам. Судя по ароматам, здесь нашла последний приют не одна дюжина дохлых кошек (если не хуже), и Марина рассмеялась, гладя, как ее шефа форменным образом перекосило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
