он тоже решил поберечь мои нервы?
- Таши, - показалось, что Ягомо сглотнул,прежде чем произнести мое имя. – У нас серьезные проблемы.
Странно, но я почему-то этому не была удивлена.
На плацу – ровные прямоугольники. Экипажи кораблей, команды техников, обслуживающий персонал.
Справа – практически одни бабы, как назвал их Вихрев, сказав, что вот от таких, как эти, все зло во Вселенной.
«Несуществующее» женское подразделение. Все, словно слепки друг с друга. Точеные фигурки, походочка, взгляды с поволокой. И - вседозволенность, которую породила их избранность в закрытом обществе стархов.
С учетом того, что аорами командовали домоницы, Андрей был не так уж и не прав.
Слева – мои и парни Аронова, временно прикомандированные к группе «Ворош».
Рядом – каптех Ирадиш Йорг, командовавшая базой, которой вроде как предстояло стать нашим очередным домом.
Придушила бы собственными руками, забыв, что эта дамочка являлась еще и матерью Карина. Если бы не ее открытое попустительство…
Говорить об этом было поздно. Знай раньше, куда именно отправляется группа…
Я – не знала, и теперь за моей спиной стояли восемь нарушителей, которых выдернули из-под старховских красоток.
Как уклончиво пояснил Ягомо, уже глубоко в процессе.
На сам процесс мне было так же глубоко наплевать. Как и на игру, которую затеяли эти старховские красотки: заполучи самого смазливого и отымей до полусмерти. Не иди сейчас война, и не нарушь парни приказ Ягомо: борт корабля не покидать, еще неизвестно, в чью пользу все закончилось, но…
Война!
Они не просто нарушили приказ, они переступили черту, за которой находилась безопасность группы. Больше, чем проступок. Преступление!
- Скажешь хоть слово, пристрелю, - чуть слышно, одними губами, прошипела я, прежде чем сделать шаг вперед.
- Сука бешеная, - прохрипела мне в спину каптех.
Имела полное право. После команды штурмовым группам хватило двадцать минут, чтобы база оказалась полностью в наших руках.
Воспользоваться экстренным каналом связи каптех хотела, но Карин уговорил ее со мной не спорить. Что стало главным аргументом: его вежливая просьба или воинственный вид невестки, меня мало интересовало. Главное – результат. Тот оказался именно таким, какой был мне нужен.
Вот только на душе было все так же паскудно, словно я тоже собиралась переступить грань. Ту, в рамках которой все еще числилась человеком.
- Там, - выдохнув, кивнула я куда-то в небо, - идет война. Здесь…
Демоны их…!
Здесь пели птицы.
Здесь мелкие зверушки брали угощение с рук. Забирались на плечи, восседая гордо, по-хозяйски.
Здесь были деревья, с листьев которых после дождя с потешным чмоканьем падали на землю сытые, самодовольные капли.
Здесь был заросший кустарником обрыв и извилистая тропинка, ведущая к озеру.
Здесь был воздух… сладкий, пьянящий.
Здесь…
Здесь было слишком тихо, чтобы поверть в то, что происходило там.
Прежде чем продолжить, прошлась взглядом по ровным рядам. Лица. Лица. Лица.
Мои смотрели прямо. Веря! Готовые идти до самого конца.
Справа – с брезгливостью и ненавистью, которую даже не пытались скрывать.
Паскудно.
Я понимала парней, изголодавшихся вот по этим самым бабам.
Я не понимала баб, готовых стать подстилками, торопясь отхватить себе самого хорошенького, пустить по кругу.
Как продержалась команда «Истори», выскочившего из сорванного прыжка в секторе базы, я догадывалась. Хотя бы по черноте под глазами ее капитана.
- Там, идет война, - повторила я уже тверже. Либо - либо! Другого нам не дано. – Здесь… вы забыли, ради чего все это. – Пауза была короткой. Не для них – для меня. – За нарушение приказа, за самовольное оставление кораблей в условиях военного времени…
Взгляд цеплялся за тех, кто был дорог. Дарил. Тарас. Стас. Юл, которого Ягомо запер в карцере до моего возвращения.
– Расстрелять! – четко закончила я, не позволяя себя передумать.
Сегодня еще могла это остановить, завтра…
- Бешеная…
Я не оглянулась, смотрела на лица, видя на них растерянность и решимость.
И с тем, и с другим, они опоздали.
Выщелкнутый из набедренной кобуры парализатор лег в руку. Точкой, которую я собиралась поставить:
- Приговор привести в исполнение немедленно!
Я тогда была пьяна. То ли не отступавшей от сердца болью. То ли тарканским, которое мне подливал и подливал Индарс.
Я была пьяна, но каждое из тех мгновений продолжало оставаться у меня перед глазами. Словно все это происходило здесь и сейчас.
- А еще господин император выносил приговоры, - неожиданно оказавшись рядом, наклонился ко мне Дарил. Низко, щекой коснувшись щеки. – Смертные приговоры, - добавил он, глядя на Индарса. Зверем глядя, словно перед броском.
- И даже приводил их в исполнение, - старх был все так же невозмутим. Да и голос звучал ровно, спокойно.
Иллюзия, в которую я хотела, но не верила.
– Чтобы не забыть, насколько хрупка жизнь и как легко ее отнять…
Чтобы не забыть…
- Совсем молодая, - как-то очень задумчиво протянул Индарс, рассеянно глядя на меня.
- Тест показал, что ей нет тридцати, мой император. Ее сильно изуродовали, а так была бы очень красивой. Прикажите помиловать?
Индарс узнал меня, я видела это по едва заметно заострившимся скулам, по дернувшемуся кадыку, по тому, как в его глазах появилось сначала недоумение, потом мелькнула радость, тут же сменившись болью, гневом и отчаянием.
За ввоз айо в империю стархов полагалась смерть.
Указ об этом подписывал он сам.
-
