— Вот какая палка хорошая! — улыбнулся беловолосый дед, поигрывая тяжелым посохом, как сухой тростинкой. — Правда, хлипкая какая-то! Хочешь, сломаю?
Его большой палец надавил на древко, и Тобиус с искренним ужасом представил, как его восхитительный инструмент на глазах превращается в пару бесполезных обломков.
— Нет-нет! Не надо!
— Тогда не дурачься и иди следом, человече.
Покручивая посох меж пальцев, старикашка отправился вниз по спиральной дороге неспешным прогулочным шагом. На какое-то время Тобиуса захлестнуло жгучее желание ударить ему в спину чем-нибудь разрывным. Свойственная волшебникам мстительность требовала крови за причиненное оскорбление, и пальцы уже скрючились, почти начав плетение боевого заклинание, когда серый магистр взял себя в руки. Убивать старца, даже такого могучего, убивать в спину — подлость. Кодекс чести мага не запрещал подобных действий, авторами кодекса были сплошь мизантропы, но совесть у Тобиуса имелась своя собственная, и чувство вины тоже, а оно не уставало напоминать о себе.
— Лови, человече. И шагу не сбавляй!
Тобиус поймал свой посох и со вздохом продолжил идти за стариком. Так они спустились на тринадцать ярусов, где наглый провожатый остановился возле довольно необычного по местным меркам здания — круглого. Все прочие строения имели либо квадратную, либо прямоугольную форму, эдакие ледяные коробки, либо были врезаны в стены пещеры.
По мере спуска за волшебником увязалась небольшая толпа аборигенов. Он мысленно отмечал, что беловолосые в лучшем случае доставали ему макушкой до верха груди, и мужчины и женщины одного роста, почти одинакового телесного строения, волосы одной длины и у тех, и у других. У мужчин, правда, лица казались порезче. Жители ледяного города носили легкую одежду, явно не страдали от низких температур и выдыхали холодный воздух без пара.
— Проходи, человече.
— Что вы намерены со мной делать?
— Решать, что мы намерены с тобой делать, вот что мы намерены делать. — Старик улыбнулся, показывая здоровые, но слегка кривоватые зубы. — Сейчас придут Лица, посмотрят на тебя и решат.
— Меня убьют?
— Не знаю. Может, и нет. Может, тебя даже отпустят.
Они вошли в круглую постройку, внутри которой имелась только одна большая комната, эдакий зал, где из ровного пола торчало множество ледяных пеньков. У противоположной от входа стены, в отдалении от сидячих мест, располагалось небольшое возвышение. Перед ним на отдельный пенек Тобиуса и посадили. Постепенно оставшиеся пеньки заняли аборигены, пришедшие посмотреть на человека. Вскоре появились и те, кто, по-видимому, и являлся Лицами, что бы это ни значило. Пятеро аборигенов в блестящих ледяных масках прошли к возвышению и расселись на нем с важным видом.
Не понимая языка, Тобиус слушал разнообразное чириканье, которым Лица переговаривались между собой и говорили со стариком. Периодически из зала доносились выкрики, и из всего происходящего маг понял, что местные не имели никакого понятия об официозе или порядке, каждый присутствующий имел право совещательного голоса. Сей уклад явственно указывал на довольно примитивный общественный строй.
— Что происходит? — спросил Тобиус.
— А? — Старик посмотрел на него так, словно успел о нем позабыть, но вот внезапно вспомнил. — А, мы тебя скинем на дно пропасти.
— Согласен, — кивнул Тобиус.
— Что, совсем не страшно?
— Страшно, я высоты боюсь.
— А смерти?
— Смерти тоже, но я летать умею.
— Вот как?
Старик поднял руки и обратился к собранию. Тобиус тем временем внимательно вслушивался в звуки, интонации, разглядывал движения губ присутствующих и тихо сплетал незримые нити заклинания.
— А огня ты боишься?
— Хотите сжечь меня?
— Не совсем. Можем найти глубокую пещеру, где плещется магма.
— Нет, не боюсь, я стихиарий огненного плана, огонь — часть меня.
— Так… а дикие звери?
— Владею приемами приручения.
— А острые предметы?
— Это начинает походить на очень несмешной фарс. Отпустите меня — и все.
— Никак нельзя, человече. Ты нашел наше жилище, которое мы очень давно и успешно скрываем от остального мира. Чтобы оставаться ненайденными, нам придется сделать кое-что неприятное. Убьем тебя.
— Ничего я не находил! Я вообще не знаю, как сюда попал!
— О, разве? — удивился старик. — Я нашел тебя в снегу, забившем одну из отдушин. Должно быть, ты влез в нее, но по пути притомился и уснул. Поэтому я связал тебя и оставил у себя дома, пока ходил советоваться об этом с Лицами.
— То есть… то есть это вы притащили меня в свой тайный город и теперь хотите меня за это убить?
— Хм. Да.
— И вы не подумали, что я, человек, спящий в снегу, мог просто умереть там от холода, если бы вы не принялись укутывать меня в согревающие шкуры, и всего этого не происходило бы?
— Я уже очень стар, и порой, увы мне, совершаю противоречивые поступки. — Старик улыбнулся.
— Вы дурак.
— Ай-яй-яй, как некрасиво. В любом разе твоей судьбы эти обстоятельства не изменят, человече.
Тобиус не стал спорить. Для себя он уже решил, что происходящее лишено всякого здравого смысла. Эти существа привели его сюда, не заковав в цепи, не отобрав оружия, даже не закрыв ему рта. Они либо были слишком наивны, либо доселе жили, совершенно ничего не зная о людях… Но при этом старик проявлял силу, достойную тролля, и к Тобиусу закрались подозрения, что он тут не один такой силач. Стало потише, продолжили говорить только Лица. Они некоторое время совещались, после чего, видимо, вынесли вердикт.
— Решили. Отправим тебя в комнату к ледяным паукам. Они покусают тебя, и ты заснешь тихим мирным сном. Это будет очень приятно и совершенно безболезненно.
— Полагаю, вы на себе испытали действие паучьего яда, раз так уверены?
— Нет, но я спрашивал у умирающих. Идем, мы проводим тебя всем миром!
Тобиус устало вздохнул и побрел к выходу. Все происходящее его несколько утомило, и даже то, что он обнаружил неизвестную цивилизацию, не добавляло жара внутреннему огню. В любом случае он уже создал для себя новую Телепортацию и теперь мог перенестись за много лиг от этого места.
В окружении аборигенов маг вышел из здания совета, как он назвал его для себя, и последовал вниз по спирали. Они спустились на четыре яруса, и Тобиус продолжал играть роль покорного узника, сам не понимая, почему не использует магию и не бежит. Он не ощущал никакого магического подавления, ему никто не мешал прибегнуть к Искусству, но серый магистр медлил. Путеводная Нить, по которой он привык следовать в жизни, бежала вниз, а он повиновался и ждал. Пожалуй, только истинные волшебники могли с такой покорностью повиноваться абстрактному чувству, когда во всех остальных аспектах жизни они старались следовать исключительно за своим «желаю». Тобиус проявил терпение, и оно окупилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
