Наконец он не выдержал и прыснул от смеха, и она вздрогнула от неожиданности.
Дейв не видел Франческу уже несколько дней подряд и вновь поразился происшедшей с ней перемене. Даже за этот короткий срок, пока они не встречались, она успела повзрослеть. Теперь она казалась еще более целеустремленной, уравновешенной и в то же время полной жизненной энергии. В ней не осталось ни робости, ни неуверенности. Даже ее фигура преобразилась; перед Дейвом стояла уже не девочка, а женщина – статная, женственная. И, кажется, она даже стала выше ростом. Он улыбнулся про себя. Если бы кто-нибудь подслушал его мысли, подумал Дейв, решил бы, что это бред сумасшедшего. Держи себя в руках, отдал Дейв себе приказ. Пока ему еще никогда не приходилось терять голову.
Он молча стоял за ее спиной, мысленно прося обернуться. Разглядывая Франческу с ног до головы, он заметил, что там, где она трогала себя рукой, остались пятна краски. Краской были выпачканы и лоб, и щеки, и подбородок. Он не удержался от смеха.
– Ой, Господи!
Франческа вздрогнула и схватилась за сердце.
– Ты меня до смерти напугал!
– Извини, – с трудом одолевая приступ смеха, выговорил он. Он в самом деле ее здорово напугал. – Извини, – повторил Дейв. – Случайно получилось.
Она пожала плечами.
– Ладно уж, – сказала она негромко.
– Не совсем ладно, – возразил он. – Вот смотри. – Он за руку отвел ее к скамейке и усадил. – Ты вся вымазалась краской. Посиди тут, а я принесу салфетку и вытру.
Он нашел в шкафчике пачку бумажных салфеток, налил из-под крана воды, захватил из туалета мыло и со всем этим добром вернулся к Франческе.
Дейв не мог сдержать улыбки, глядя на ее забавную физиономию.
– Как тебя угораздило так разукраситься?
Он намочил салфетку в воде, отжал, намылил и стал стирать грязь со щеки Франчески. Она дернулась.
– Сиди смирно! Если будешь елозить, я тебя никогда не отмою. Ты же вся перепачкалась. Вот, гляди! – он показал ей бумажный комочек, черный от краски.
Дейв намочил другую салфетку и начал вытирать лоб. Франческа закрыла глаза, чтобы вода в них не попала. На лице ее было написано нетерпение – как у ребенка, который дожидается конца неприятной процедуры. Дейв загляделся, плененный прелестью ее лица. Рука неловко скользнула, и намыленная салфетка угодила прямо в глаз.
– Ай!
Она вскочила, прижав ладони к лицу. При этом она задела головой Дейва, и их лица на секунду сблизились. Движимый каким-то неосознанным порывом, Дейв взял ее лицо в свои ладони и прижался губами к ее губам. Он не выпускал ее, пока не почувствовал, что она отвечает ему на поцелуй. Тогда он отпустил ее, дав набрать воздуху.
– Ох, я…
Он нежно коснулся губами уголка ее рта.
– Что ты?
– Не знаю.
Франческа смешалась. Поцелуй застал ее врасплох. Но еще более неожиданным было для нее то, что этот поцелуй оказался приятным. Ее тело словно посылало ему какие-то сигналы. Сердце ее бешено забилось, лицо залилось румянцем.
– Фрэнки!
– Что?
Дейв снова обнял и поцеловал ее.
– Вот ты и попалась.
На этот раз поцелуй был совсем другим. Раздвинув губами ее губы, он просунул ей в рот язык и почувствовал теплую сладость, услышал легкий стон. Она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. Она расслабилась и через мгновение вернула ему поцелуй. Голова у нее закружилась. Дейв целовал ее щеки, шею, его пальцы проникли в вырез блузки. Она уже не владела собой. Еще желая что-то сказать, она было приоткрыла рот, но он зажал его ладонью. Расстегнув пуговицы и обнажив ей грудь, он целовал ее в ямку на горле. Она чувствовала кожей его прохладное дыхание. Ее пальцы ерошили его волосы. Он уложил ее на скамье. Блузка сползла с ее плеч, соски затвердели от прохлады. Она чувствовала спиной жесткую поверхность скамьи. Голова ее запрокинулась… И тут сработало устройство против насильников. – Черт побери! Мать твою!
Дейв вскочил как ужаленный от резкого, оглушительного воя, который издавала какая-то невидимая штучка. Он зажал уши.
– Что это за долбаная техника?
Франческа прекрасно знала, что это. Устройство купил Джон и вручил ей, когда она впервые отправилась на работу. Франческа вскочила, разбуженная сигналом их реального мира. Эта штука, видимо, автоматически включилась, когда она надавила на нее своим телом. Схватив в охапку блузку, она лихорадочно оглядывалась в поисках сумки. Господи, хоть бы скорее отсюда выбраться! Натянув блузку и прижав к груди сумку, она вылетела из мастерской, сопровождаемая пронзительным воем.
Дейв так и остался стоять, ошарашенный, уязвленный, чувствуя на губах вкус ее кожи. Как ни странно, желание у него от сей этой суматохи не улеглось.
– Мать вашу растак, – выругался он и выглянул в коридор, хотя знал, что она ушла. Треклятая сирена умолкла, на тротуаре перед домом не было никого. Умчалась как угорелая, подумал он, застегивая брюки. – Мать вашу так и растак, – опять выругался Дейв и тоже вышел из мастерской, громко хлопнув дверью.
Примерно в тех же выражениях, только в трехстах милях отсюда, в квартире на Мейфере, в те же минуты изъяснялась леди Маргарет Смит-Колин. С той лишь разницей, что леди ругалась тихо, почти шепотом, и Чарльз, которого интересовал только он сам, ее даже не слышал. Дело в том, что в самый неподходящий момент зазвонил телефон. Она решила не снимать трубку.
– Ну как теперь? – спросил он.
Она глянула на него через плечо и увидела, что ему в конце концов удалось кое-как подготовиться к предстоящему акту. Она вымученно улыбнулась.
Леди Маргарет стояла к нему спиной, расставив ноги, и демонстрировала голые розовые ягодицы. Это была единственная обнаженная часть тела, которую можно было видеть сзади. Все прочее было закрыто черным кожаным корсетом и чулками на поясе. Кроме того, на ней были черные кожаные сапоги.
Спереди над корсетом возвышались обнаженные груди, которыми она прижималась к мраморной облицовке камина. Ее руки были связаны шелковым галстуком выпускника Итона Чарльза Хьюита. Маргарет вызывающе повела бедрами и сделала вид, что пытается освободиться от пут. Ответом ей было участившееся дыхание сэра Чарльза.
– Ну же, дорогой, – позвала она прерывающимся шепотом.
Он направился к ней, отражаясь в зеркале над камином. Лицо его раскраснелось, он пыхтел и пытался на ходу справиться с бандажом, которым подтягивал свой живот. Чарльз подошел к ней сзади.
– Вот это да, – просипел он и, не говоря больше ни слова и без всяких ласк, вошел в нее. Она от неожиданности охнула, но вовремя вспомнила, что ей полагается изображать страсть, и застонала. Потом увидела в зеркале отражение партнера, которого привыкла видеть в высоких политических кругах. Это вызвало в ней неподдельное возбуждение, и, энергично задвигав ягодицами, она упала грудью на пол и отдалась во власть мужчине.
