Баба Маша замолчала и перевела дух. И никто из собравшихся не осмелился нарушить молчание, и даже сержант Стеклов перестал греметь к позвякивать автоматом.
— Долгое время икона хранилась в церкви на Соборной горе, потом ее настоятель, отец Никодим, дед моего мужа, был направлен на службу в Рыжовскую церковь и привез икону с собой. И многие чудеса являла Серпейская Богоматерь верующим и страждущим. Накануне революции икона мироточила, извергая из себя семь потоков слезных. Богородица плакала, предвещая грядущую беду. Я это видела собственными глазами. А незадолго перед своей гибелью отец Михаил спас святой лик, единственный из всей церковной утвари. И теперь я должна его найти…
— Что же, причина, разумеется, серьезная, — начал Горелов. — А что вы скажете, Мария Федоровна, если мы поможем вам в поисках иконы? Отъезд отложим до следующего утра, так что у нас вся ночь впереди. В зависимости от результатов поиска будем решать, что делать дальше.
— День простояли, теперь осталось ночь продержаться, — тяжело вздохнул Игорь.
— Да мы с ребятами все закоулки здесь облазаем! Можете не сомневаться! — заверил бабу Машу Юрка.
— Я и не сомневаюсь и предложение ваше принимаю, — улыбнулась та. — Только икону найдет — она, — кивнула баба Маша на Ксюху. — А вы уж ей пособите.
Круглые сутки внутри Сферы горел фиолетовый мертвенный свет, но люди по привычке, выработанной годами, делили 24 часа на день и ночь. Тягостно и глухо было под адским колпаком, и климат внутри начал меняться далеко не в лучшую сторону: воздух стал сырым и плотным, как вата, и не давал дышать полной грудью, деревья до срока увяли и теряли листву, травы поникли, сверху сыпалась неприятная морось, даже звери и птицы попрятались в норы и гнезда, чтобы пережить трудные времена, и не казали носа наружу. Тягостно и глухо было. Тягостно и глухо.
Этой ночью предстояло переделать массу неотложных дел: прежде всего, отыскать икону, затем погрузить на машину нехитрые пожитки, не забывая при всем при том о мерах безопасности в ожидании непрошенных гостей. Забаррикадировали все окна и двери, грузовик поставили возле центрального входа, а внутри кабины организовали пост наблюдения. Сержанту Стеклову отрядили в помощь Витьку, Любимчик с Колюшкой расположились в кузове среди ящиков, коробок и тюков, которые ввиду предполагаемого скорого отъезда не стали разгружать. Неразлучные друзья-товарищи преисполнились гордости за оказанное им доверие и без умолку щебетали, за что неоднократно в течение дежурства получали взыскания от Витьки, выражавшиеся в громком стуке в заднюю стенку кабины и недовольных окриках: «Эй, потише там!»
Остальные отправились на поиски иконы.
47
— МАМА, МАМОЧКА, ПОСЛУШАЙ, МНЕ УЖЕ НАДОЕЛИ ЭТИ СТАРЫЕ ИГРУШКИ И ИГРЫ В ДВОЙНИКОВ, ЧУДОВИЩЕ И ПРОШЛОЕ. ХОЧЕТСЯ ЧЕГО-НИБУДЬ НОВЕНЬКОГО!
— ХОРОШО, СЫНУЛЯ. ДАЙ-КА ПОДУМАТЬ. ТАК-ТАК. КАЖЕТСЯ, Я ПРИДУМАЛА! НАДЕЮСЬ, ТЕБЕ ПОНРАВИТСЯ…
— НУ, МАМА, НУ, МАМОЧКА! ЧТО ЖЕ ТЫ ПРИДУМАЛА? ГОВОРИ СКОРЕЕ, НЕ ТЯНИ.
— ДАВАЙ ПОИГРАЕМ С ТОБОЙ В АЗБУКУ, СНЫ И ЦАРЯ!
— ДАВАЙ-ДАВАЙ! УРА! А КАК ЭТО?
— СЕЙЧАС РАССКАЖУ. ЗНАЧИТ, ТАК. СЛУШАЙ ВНИМАТЕЛЬНО И НЕ ПЕРЕБИВАЙ. ДЛЯ НАЧАЛА ВОЗЬМЕМ…
48
В их поисках весьма пригодились два электрических фонарика и комплект запасных батареек к ним, в свое время позаимствованные в одном из сельских домов, покинутых хозяевами. Если снаружи, в свете, излучаемом Сферой, окружающее пространство просматривалось достаточно четко, то внутри церкви без дополнительного освещения было не обойтись.
И теперь два луча скользили по стенам и по полу, скрещивались, снова разбегались, выхватывая из полумрака то проем окна, то штабеля ящиков, то пустые стеллажи, кое-где сохранившиеся, на полках которых не осталось ничего, кроме обрывков газет, упаковочной бумаги, пустых консервных банок, битого стекла и прочего мусора. Искатели уже по второму разу обходили здание, и действительно, как и обещал Юрка, облазали все углы и закоулки, заглянули и на колокольню, ощупали и простукали чуть ли не каждый квадратный метр стен и пола, но пока безрезультатно.
— Мария Федоровна, а вы уверены, что икона до сих пор находится здесь, в церкви? — усомнился Игорь.
— Да, Игорек, конечно, — убежденно ответила баба Маша. — Я просто чувствую ее присутствие.
— Я тоже чувствую, — подтвердила Ксюха. — Это словно какая-то радостная сила, наполняющая тебя. Только вот пока что не могу определить, откуда она исходит. Такое впечатление, что отовсюду.
Ксюха остановилась в самом центре, выставила перед собой ладони, закрыла глаза и стала медленно поворачиваться вокруг своей оси. Папа Карло и Андрей, державшие фонарики, внимательно следили за движениями девочки и так же медленно вели лучи по кругу, хотя Ксюхе освещение вовсе и не требовалось. Она смотрела, но не глазами, а, казалось, каждой порой кожи впитывала мистическое излучение этого места.
И тогда баба Маша стала нашептывать слова молитвы, мелко крестясь и не сводя со своей любимицы глаз. Та сделана один оборот, отрицательно покачала головой, но не оставила дальнейших попыток. Ксюха начала тихонько вторить молитве — и вдруг словно мороз прошел по ее коже, так же внезапно сменившись нестерпимым жаром. Девочка вздрогнула, замерла и уверенно протянула руку вперед.
— Там! — и, подтверждая правильность своего выбора, открыла глаза и кивнула. — Точно там!
Возглавляемая ею процессия направилась в указанную сторону. Теперь девочка держала вытянутые вперед руки ладонями вниз, и, казалось, с пальцев, тихонько потрескивая, срывались крохотные искорки. Постепенно шаги ее стали замедляться и она начала говорить, все громче и громче, сопровождая счет шагов словами молитвы:
— Отче наш, иже еси на небесех. Один! Да святится имя Твое. Два! Да приидет Царствие Твое. Три! Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Четыре! Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Пять! И остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим. Шесть! И не введи нас во искушение. Семь! Но избави нас от лукавого. Восемь! Ибо Твое есть Царство и сила и слава ныне, присно и во веки веков. Девять! Аминь. Десять!
— Здесь! — воскликнула она. — Виктор Александрович, дайте, пожалуйста, на минуточку ваш посох.
Папа Карло молча протянул Ксюхе посох. Она приняла его, с любопытством оглядела и огладила, попробовала на вес, примерилась, взяла поудобнее и ударила в пол со словами:
— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, камень, отворись!
Пол с громким треском и грохотом лопнул, выбрасывая в воздух кучу каменной шрапнели и клубы пыли, заставившие людей прикрыть лица руками и отступить на несколько шагов. Вокруг места удара, ставшего как бы эпицентром небольшого землетрясения, зазмеились изломанные трещины, образовывая неровно очерченный по периметру прямоугольник.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
