не твои люди.
Язык показываю.
– А вы, Мистер Идеальность, тоже, видимо, заболели. Встаёте в обед. На вас не похоже, – подшучиваю над ним.
На самом деле ощущаю, как горю. В чём-то он прав. У меня температура, поэтому в моём чае лежит малина. Просто не хочу признавать, что Эмин опять прав. Надо было вчера отогреться ещё в душе. А я…
Как бы это малышу не навредило.
– Я встал в шесть утра, – морщится. – От твоего кашля. Успел поработать, отказаться от двух встреч.
– Зачем? Решил пофилонить? – закусываю губу. Мои подколы вырываются сами.
– Хрен там, – опять грозно сопит, делая глоток воды. – Буду лечить свою неугомонную подопечную. Врач приедет через полчаса. Поэтому сильно не наяривай.
Кивает на покупные блинчики с мясом.
– Вдруг анализы сдавать придётся. И банку ещё из-под варенья помой, – усмехается. – Может, мочу сдавать придётся. А у нас мелких баночек нет.
Ему смешно, а мне не до шуток.
Какой врач? Какие анализы?
А если он узнает о беременности и расскажет Громову?
Глава 61
– Мне не нужен никакой врач, – нахмурившись, запускаю в рот сухой блинчик. У меня и так настроение плохое было, а теперь вообще пропало, не оставляя и следа. – Я сегодня отлежусь и встану завтра на ноги. Это стандартное ОРВИ.
– Тогда я напичкаю тебя таблетками. Всеми, какими найду. У тебя есть аллергия на что-нибудь?
– На всё!
– Отлично, тогда врач точно необходим. Поздно, Яра. Я уже позвал знакомого врача.
И что мне теперь делать? Громов непреклонен в том, что задумал. Да и исход один и тот же – меня напичкают таблетками, не зная о моём положении. А я тысячу раз в инструкции читала, что для беременных, кормящих и ещё много кого некоторые лекарства нельзя. Можно сделать хуже.
Настою на своём – Эмин напичкает. Ради моего здоровья же.
А если нет… Знакомый врач, выписавший мне лекарства, всё равно узнает, что я беременна. Придётся сказать, когда он будет писать рецепт.
Навредить малышу я всё же не хочу.
Вот что ему не сидится?
Малиновый чай – лучшее, что придумало человечество. Ну, и соль с содой для горла. Собственно, всё это я уже делаю.
– Поешь – и в постель. Он приедет минут через двадцать.
Жесть…
За эти двадцать минут я пытаюсь смыться из дома два раза. И все оба раза меня ловят на выходе и возвращают обратно в комнату. Вот и сейчас. Не успеваю перешагнуть за порог, как цепкие лапы капканом захлопываются на моей талии.
Мужчина притягивает меня к себе, вжимая в рельефный торс. Оделся бы! Для приличия!
– Я понял, – на полном серьёзе чеканит. Я вся напрягаюсь, боюсь дышать и шевелиться. Он же не может почувствовать ребёнка на ментальном уровне, да? Я больше никак не могла проколоться! Хоть и понимаю это – всё равно вся сжимаюсь. – Ты врачей боишься?
Насмешливый голос позволяет дышать.
Не узнал!
– Боюсь, – сдавленно отвечаю.
– Боязнь белых халатов?
– Угум.
– Отлично. Он приедет без халата. Успокаивайся.
– Нет! – опять пытаюсь вырваться. – Не люблю я врачей.
Машу ногами, руками, но мужчина всё равно держит крепко.
Чёрт, так нельзя.
Могу навредить ребёнку.
Успокаиваюсь, тяжело дышу.
Внезапно по всему телу бегут мурашки, а я ощущаю губы Эмина на своём ушке. Он неожиданно целует, и я застываю, прирастая ногами к полу.
Что он только что сделал?..
– Ну, хорошо. Так и быть, я останусь с тобой в комнате, чтобы ты не заплакала.
Подшучивает надо мной, проклятый боров. А я двинуться не могу.
Что с ним такое?
То цветы, то браслет. То вчерашний поцелуй, что не выходит у меня из головы. А теперь ещё этот.
– Ты заболел? – глухие слова вылетают неосознанно. – Хорошее у тебя настроение.
– Хорошее.
И всё. Это всё, что он успевает сказать до того, как на весь дом разлетается трель звонка. Я тут же выкручиваюсь и, не дожидаясь пришедшего врача, бегу к себе в комнату. Залезаю под одеяло, как маленькая девочка. И делаю вид, что сплю.
Не знаю зачем.
И это не спасает.
– Глянь там, что с ней, – дверь открывается, и я слышу недовольный голос Громова. – Пока кофе сделаю. Или ты хочешь коньяк?
– Давай кофе. У меня уже печень от твоего коньяка болит, – добродушный голос легче ситуацию не делает.
Хлопок, и по комнате раздаются шаги.
– Ну, где наша маленькая пациентка?
Маленькая?
Сильнее укрываюсь с головой. Молчу. Понимаю, что это – по-детски.
Но в эти моменты судорожно думаю, что сказать мужчине.
Мне нельзя абы какие таблетки.
Но и про беременность сказать ему не могу.
Судя по всему, они с Громовым – друзья.
– Я дам тебе конфетку, как только закончу осмотр.
Какая, к чёрту, конфета?
– Не нужен мне врач, – бубню и отодвигаюсь от той стороны кровати, на которую садится врач.
Раз – и за одеяло тянет. Два – и нет на мне уже спасения.
– Ни хрена себе тут девочка, – грубо произносит нежеланный гость.
Угрюмо сажусь на кровати, смотрю на него волком и забираю одеяло, накрывая ноги. Пальцы на ногах мёрзнут.
Перевожу всё внимание на мужчину лет сорока. И правда, не в халате. В обычной одежде, с какой-то сумкой в руках. Смотрит удивлённо, поправляет очки.
– А что, на мальчика похожа?
– Нет. Но когда Громов сказал, что у него девочка заболела, я представил тебя лет этак на пятнадцать младше, – усмехнувшись, тянется к сумке, достаёт пару знакомых для больных вещиц.
Девочка? Он назвал меня девочкой?
Миленько.
– Вы его тоже потом проверьте. Он от
