— А я в самом деле не люблю яичницу, — сказал Станислав. — Держите яйца для гостей?
— Дом всегда должен быть готов к приему гостей.
Для него это дом. И все курятники, палатки, пещеры, где ему приходится жить, — все это дом. Бывают же на свете люди, которые умеют придать любому жилью нормальный человеческий вид.
— Возникает новая проблема, — сказал Станислав. — Вам ведь здесь придется ночевать.
— Но, может быть, еще…
— Я уверен в буре. Она вас не выпустит.
Регина понимала, что он прав. Буря разошлась так, что от ее порывов вздрагивали стены вросшего в скалу курятника.
— Так в чем же проблема? — сухо спросила Регина. — У вас есть свободная койка.
— Понимаете, — Станислав смотрел ей в глаза серьезно, словно собирался предложить ей руку и сердце, — обычно я сплю на нижней койке, и я даже привык к этому. Но если вам лучше внизу, я перенесу свое белье наверх.
— И в этом вся проблема?
— Разумеется, — сказал Станислав.
Он собрал со стола и принялся мыть посуду.
— Давайте я вам помогу, — сказала Регина. — И это сделаю лучше.
— Вы гостья, — сказал Станислав. — Кроме того, я не понимаю, почему вы умеете мыть посуду лучше, чем я? Вы специально этому учились?
Он не шутил. Он просто интересовался.
— Нет, — засмеялась Регина. — Я следую традиции.
— Вы не ответили мне о койке, — сказал Станислав.
— Я очень люблю спать наверху, — сказала Регина.
— Этим вы сняли с моих плеч большую проблему, — сказал Станислав. — Я открою вам правду — я боюсь спать наверху. Боюсь упасть.
И опять непонятно — шутит или слишком серьезен. Где у него грань между юмором и наивностью?
— Я не упаду, — в тон ему ответила Регина.
— Если вы не возражаете, я бы теперь немного поработал, — сказал Станислав.
— Разумеется. У вас не найдется какой-нибудь женской работы для меня?
— Что вы имеет в виду под женской работой?
— Штопка, шитье, стирка…
— Вон там, на полке, последние номера «Биологического вестника Ваялы». Вы их, наверно, еще не видели.
— Нет. Вы их привезли с собой?
— Полистайте. — Наверно, это лучший вид женской работы.
Регина рассеянно проглядывала номера журнала, беззастенчиво исчерченные, с восклицательными знаками на полях, с загнутыми углами страниц…
— Вы интересуетесь и биологией?
— Умеренно, — сказал Станислав. — Это плоды деятельности моего брата. Он работает на Ваяле, прилетал ко мне и оставил.
— Тогда понятно, — сказала Регина. — Не в вашем характере так обращаться с журналами.
— Это не зависит от характера, — возразил Станислав. — Брату так удобнее.
— Но не вам.
— Не мне.
Семейная сцена, подумала вдруг Регина. Он за рабочим столом, она в кресле. За окнами буря, бессильная нарушить уют и спокойствие… И что за чепуха лезет в голову?
— Хотите, я вас постригу?
— Что?
Станислав не сразу смог переключиться — видно, предложение пришлось некстати.
Покачал головой.
— Если будет нужно, — сказал он, — сам справлюсь. Вам скучно?
Регина хотела было согласиться, но тут же вспомнила, как Станислав относится к скуке.
— Нет, что вы, — сказала она. — Где моя сумка с лишайниками? Наверно, от них ничего не осталось.
— Я ее поставил в тамбуре. Достать?
— Не надо. Я вам постараюсь больше не мешать.
— Мешайте, — сказал Станислав. — Я ничего не имею против. Мне приятно, что вы ко мне пришли.
К вечеру буря внезапно прекратилась. Станислав сказал, что надо выйти поглядеть, надежно ли стоит вездеход.
— Вы отвезете меня? — спросила Регина.
— Нет. Через час, а может раньше, буря разыграется куда сильнее. Мы сейчас с вами попали в глаз тайфуна. Вам приходилось слышать о таком?
— Это самый центр бури? Глаз тайфуна — это почему-то связано у меня с Конрадом, Эдгаром По…
— Ветер в снастях, сломана грот-мачта, во втором трюме помпы не справляются с течью…
— Правильно. А можно с вами выйти наружу?
— Я буду рад. Только позвольте мне самому проверить ваши баллоны.
— Вы злопамятный.
— Я осторожный.
Они сидели на большом плоском камне у входа в пост. Было очень тихо, лишь над низинами висела, никак не могла улечься сизая в вечернем воздухе пыль. Блики заходящего солнца скользили по округлому забралу шлема и, попадая в серые глаза Станислава, превращали зрачки в маленькие круглые прозрачные озера.
Он сказал:
— Когда я получил известие с базы, что вы потерялись в моем районе, то сначала рассердился. Извините, но именно так: рассердился. Ну как же можно взять легкий флаер и отправиться в Пустыню, когда в любой момент может начаться буря? А буря такая, что по доброй воле я бы и на сто метров от поста не отошел… Нет, я рассказываю не затем, чтобы вызвать в вас раскаяние. Наоборот, я виноват в том, что был груб. А потом вы пришли ко мне, и я обрадовался тому, что вы здесь.
Солнце исчезло за краем стены пыли, стало темно. Порыв ветра подхватил горсть песка и кинул его в лицо Регине. Песчинки взвизгнули, царапая забрало шлема.
— Пора прятаться, — сказал Станислав и протянул ей руку.
Регина поняла, что ждала этого. Чтобы он протянул ей руку. Она не могла почувствовать теплоту его ладони, но это не так важно…
В тамбуре, ставя на полку шлем, Регина спросила:
— Вы любите свою работу?
— Вряд ли это вопрос любви или нелюбви, — сказал Станислав. — Но, очевидно, я получаю удовлетворение от процесса исследования.
— И от результатов?
Его лицо было совсем близко. В полутьме тамбура глаза были светлее кожи. Регина непроизвольно подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до щеки Станислава.
Его глаза расширились удивленно.
— Простите, — сказала Регина. — Я нечаянно.
— Нечаянно?
Он улыбнулся. И добавил: — Я думал, что испачкал щеку. Или вы соринку сняли…
— Считайте, что соринку.
Регина бросила на полку перчатки.
— Ужином занимаюсь я, — сказала она. — Могу я за вами поухаживать?
— Вряд ли, — сказал Станислав, открывая внутреннюю дверь. — Это неразумно. Мне легче самому сделать ужин, чем рассказывать, где что лежит.
И конечно, он настоял на своем.
Ночью Регина долго не могла заснуть.
Маленькая каютка — спальный отсек, — казалось, плыла по бурному морю. Если приложить к стене ладонь, то ощутишь, как бьются о стену волны песка и ветра. С верхней койки виден освещенный прямоугольник двери и угол стола, за которым работает Станислав. Вот он откинул голову, переворачивает страницу, поднялась рука, поправила лампу. Вот он взглянул в сторону Регины — он не видит ее, не знает, что встретился с ней глазами. Прислушивается, спит ли она. Окликнуть его? Зачем? А может быть, он догадается, придет, скажет ей «спокойной ночи», можно будет опустить руку и найти в темноте его пальцы… Он снова отвернулся, подвинул к себе спектрограф. Он не придет пожелать ей спокойной ночи, разве это принято, когда у тебя случайный гость, заблудившийся чичако, который исчезнет вместе с бурей? Последняя мысль вдруг разозлила Регину неравноправием чувств. Не думай глупостей, приказала она себе и отвернулась к стене. Но пока не заснула, старалась представить себе, что сейчас делает Станислав.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
