На мою долю в этот день выпали не только поздравления. На двух разборах с лихвой досталось мне от командира звена, эскадрильи и опытных товарищей. В этом полете я допустил тяжелые ошибки: оторвался от группы, не выполнил основное задание, ослабил звено в разведполете. Счастье наше, что не оказалось в тот момент истребителей противника.
Есть у истребителей закон: не отрываться от группы, не горячиться, не увлекаться атакой и даже боем, постоянно видеть обстановку в воздухе. Противник не замедлит воспользоваться любой из ошибок. Тот вылет стал для меня хорошей школой. А постоянные детальные и строгие разборы боевых заданий, критика друзей оказали большую помощь в моем боевом становлении. И теперь я постоянно учусь у лучших летчиков, у своих командиров.
Владимир рассказал о поучительных воздушных боях, вылетах на разведку и штурмовки войск и кораблей противника.
Бурными аплодисментами присутствующие ответили молодому коммунисту Петрову за душевное и доходчивое выступление.
Пожелали высказаться более половины присутствующих. Председатель собрания оказался в затруднении.
- Нам ночи не хватит, если всем дадим по десять минут, - заключил он. Пришлось путем голосования ограничить число ораторов и сократить время их выступлений.
И все же собрание затянулось. Часы показывали одиннадцать вечера, когда председательствующий предоставил слово комиссару эскадрильи. Бывший учитель, опытный летчик, комиссар Петр Кожанов на примерах своих боевых товарищей показал, как гвардейцы выполняют патриотический долг перед Родиной. Он призвал коммунистов и беспартийных следовать лучшим. образцам и бить врага до полной победы над ним. Говорил комиссар и об отстающих. С особой силой прозвучали слова критики в адрес лейтенанта Багирова, струсившего в бою.
Более четырех часов я внимательно слушал боевых товарищей. Сердце полнилось радостью: как они выросли идейно, закалились в боях и стали мне дорогими и близкими. Вспомнил первые дни командования эскадрильей. Сколько раз видел тогда недовольные взгляды, опущенные головы, скрытые и открытые возражения, обиду за строгость и требовательность. И вот теперь был счастлив успехами эскадрильи. Счастлив, что оправдал доверие полковника Романенко, назначившего меня, лейтенанта, на должность командира гвардейской эскадрильи. Счастлив, что нашел свое место в новом боевом коллективе, с которым предстояло пройти большой путь.
Настал черед и моего выступления. Душевное волнение спутало мысли. Я обязан дать партийную оценку боевой деятельности каждого гвардейца и эскадрильи за год, отчитаться за время своего командования и поставить задачи на предстоящий период.
Дав оценку докладу, большинству выступлений, кратко подвел итоги боевых действий эскадрильи. Они были значительными, особенно за первые четыре и последние пять месяцев. Летчики в воздушных боях уничтожили девяносто самолетов противника, провели триста шестнадцать бомбоштурмовых ударов, в которых истребили много живой силы врага, уничтожили до ста автомашин, десять танков и другую боевую технику. Эти боевые успехи обязывали нас еще более упорно готовиться к новым боям, которые с каждым днем усиливались у стен блокадного Ленинграда. Поэтому, не снижая темпов летной подготовки, мы обязаны были настойчивее овладевать тактикой воздушных боев и штурмовых ударов, детальнее знать противника, способы его боевых действий. В этом ключ победы в воздушном бою.
Глубокой ночью расходились гвардейцы с открытого партийного собрания по своим землянкам и палаткам на короткий отдых. Их ждал первый день второго года войны - день новых боев.
31 июля на аэродром Выстав прилетел назначенный командиром 61-й истребительной авиационной бригады Герой Советского Союза полковник Петр Васильевич Кондратьев. Он заменил ушедшего на повышение полковника Романенко. Все считали, что полковник Кондратьев прилетел познакомиться с боевой частью, в которой он перед войной был заместителем командира. Так оно и было, но знакомство оказалось коротким. Полк получил приказ незаметно для немцев перебазироваться на аэродром Бычье Поле - западную болотистую часть острова Котлин. Мы должны были прикрыть корабли и главную военно-морскую базу флота, а также западный сектор Ленинграда.
Снова мы в знакомом районе, откуда в августе и сентябре 1941 года летали штурмовать фашистские войска. Но из былого состава осталась в полку четвертая часть. Для остальных это был новый район и новая воздушная обстановка. Те, кто не был здесь, теперь так же, как и мы в сорок первом, приседают от каждого близко разорвавшегося снаряда. Ничего, привыкнут, бросят вынужденную физзарядку. Главное - мы под Ленинградом.
ПОСПЕШНОСТЬ НЕ ПРОЩАЕТ
19 августа бронекатера КБФ высадили десант в устье реки Тосны, положив начало ожесточенным боям за сильно укрепленное врагом село Ивановское на левом берегу Невы, а 27 августа войска Волховского фронта начали крупное наступление на Синявинском направлении. Упорные и тяжелые бои длились до 10 сентября и закончились всего лишь захватом так называемого Ивановского плацдарма.
Противник сумел сдержать наше наступление и на земле, и в воздухе, потому что именно в это время впервые применил новые истребители "Фокке-Вульф-190" - машину с очень сильным вооружением - четыре 20-миллиметровые пушки и два крупнокалиберных пулемета. Мощный мотор воздушного охлаждения позволял самолету развивать скорость более 600 километров в час, а главное, он обладал повышенной живучестью и защищал летчика от поражений на встречных курсах.
Появилось кое-что новое и в тактике вражеских истребителей. Они стали применять смешанные группы различных типов истребителей, размещая их, как правило, тремя эшелонами по высоте и в глубину, и, кроме того, держали резервные группы за линией фронта. Их вводили по необходимости в разгар боя, чаще всего над своими войсками.
Не разобравшись своевременно в этих новых тактических приемах, мы тяжело поплатились. Особенно досталось 3-му истребительному полку нашей бригады, летавшему на английских самолетах "харикейн". Наши оружейники вынуждены были заменить на нем восемь пулеметов четырьмя крыльевыми 20-миллиметровыми пушками, но все равно самолет оказался мало пригодным к боям в дневных условиях. Хотя был он металлическим - из дюраля, но незащищенность бензобаков часто в бою оборачивалась их разрушением, самолет воспламенялся. К тому же его мизерная скорость и "дубовая", как говорили летчики, неповоротливость делали его весьма уязвимым.
Наш 4-й гвардейский, в это время прикрывая выход подводных лодок через Финский залив в Балтийское море, участия в операциях на Неве не принимал, а штаб полка, который всегда своевременно реагировал на изменения в тактике противника, на этот раз оказался не на высоте. Летчики о немецких новшествах знали лишь понаслышке, причины неудач других полков не были изучены. А бои между тем предстояли тяжелые. Наши войска пошли на прорыв блокады, и рано утром 30 сентября штаб полка получил приказ: две трети летного состава с самолетами срочно перебазировать на аэродромы Приютино, Гражданка и Углово для прикрытия войск в районе Невской Дубровки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
