— По яблоку, — я коротко ответил, стараясь не смотреть на такого непривычного для меня демона.
— О, я знал, что в этих яблоках что-то есть. И это что-то когда-нибудь меня подведет.
— Почему ты решил явить мне свой истинный облик?
— Понятия не имею, — пожал плечами Агалиарепт. — Скучно. Вас людей даже соблазнять ничем не нужно, вы сами гоните себя прямо в пропасть, приближая апокалипсис. Так что ты хотел у меня спросить?
— Ты знаешь, что, — буркнул я, разглядывая свои руки.
— Знаю, — кивнул демон. — Читать в душах и помыслах людей является одной из моих профессиональных обязанностей. Я пожалуй отвечу. Иногда, когда совсем плохо, нужно как-то заглушить свою боль. Когда обвиняешь себя в страшном грехе, иногда даже сильный человек проявляет слабость. И тогда он находит себе некоего козла отпущения, некий объект, на который он складывает определенную меру ответственности. Немного позже, когда боль притупится, можно начать извлекать из созданной ситуации определенную выгоду, причем в прямом смысле этого слова, только вот остановиться уже никак невозможно.
— Ты говоришь загадками.
— Я демон, ты не забыл?
— Нет, не забыл.
— Ты все поймешь, причем очень скоро. Ты уже практически все понял, просто не можешь поверить. Все, отправляй меня назад, мне нельзя долго здесь находиться.
— Почему ты мне помогаешь? — невольно вырвалось у меня.
— Мне скучно, а ты забавный. Почему-то в твоем присутствии я начинаю вспоминать, что не всегда был демоном. Это странное чувство, но оно похоже на адреналиновый всплеск у людей, довольно волнующие ощущения.
Я принялся читать изгнание, недоуменно глядя на генерала. Значит, я ему с самого начала показался «забавным», потому что, кроме него редко кто отвечал на мои вызовы, как будто, он всегда опережал других. Перед тем как исчезнуть, демон крикнул.
— Когда придет время, скажешь ему, что все было зря, и что та Авада была не его. Он поймет, о чем ты говоришь.
Я еще долго стоял и смотрел на то место, где совсем недавно находился демон безумно похожий на ангела. Впервые я задумался, а собственно почему? Почему они на это пошли, почему они взбунтовались, ведь они не могли не знать, что никогда не смогут одержать победу над своим Создателем. И внезапно я понял: они просто хотели, чтобы их услышали. Что уж теперешние демоны требовали — неважно, они просто хотели, чтобы их услышали. Но этого не произошло, и их скинули с небес в Ад. Каково им пришлось? Как они выживали в столь неприветливом месте, так сильно отличающемся от небесных кущ? Что пришлось им сделать, чтобы возглавить Преисподнюю, через что они прошли? Боюсь, эти вопросы навсегда останутся для меня без ответов, потому что задать их я никогда не рискну. Может поэтому я выбрал профессию демонолога, потому что демоны гораздо честнее людей? Они не скрывают своих намерений, и если лгут, то не скрывают своей сущности, как бы указывая, что ты действуешь на свой страх и риск, связываясь с ними.
Я потряс головой. Похоже, я скоро свихнусь. Мне нужно отдохнуть. Просто ненадолго стать самим собой. Поттера все равно многие считают ненормальным, так что, надеюсь, никто не обратит на еще одну странность в его поведении внимания.
Совершенно вышел я из себя на занятии по трансфигурации. Что странно, обычно этот предмет доносился до нас предельно четко, и доступно, но все несоответствия, которые маги напридумывали себе, уже сидели у меня в печенках, причем настолько, что я не сдержался.
— Профессор, разрешите задать вопрос, — я поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание.
— Конечно, мистер Поттер, спрашивайте.
— Вы только что утверждали, что, когда идет превращение живого в неживое и наоборот, предмет принимает свойства того предмета, которым завершилось превращение?
— Да, именно так.
— Но ведь это невозможно. Если из крысы сделать бокал — этот бокал не перестанет оставаться живым, и, разбив его, мы просто убьем крысу. То же самое и при обратном превращении. Если бокал превратить в крысу, то она не станет от этого живой. Ей не нужны будут ни пища, ни даже воздух и потребности к размножению данная крыса не будет иметь.
— С чего вы это взяли, мистер Поттер? — профессор МакГонагалл невольно нахмурилась.
— А это не я взял. Это доказал один ученый, давно причем, его имя было Ганс Шрендаль.
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
— Понимаете, профессор. Просто выбранный курс преподавания за последние пару столетий укрепил многих в мысли, что многие учения нужно запретить, из-за личности ученых. Мол, темные маги они и все такое. Вот только, в связи с такой политикой, маги теряют многие уникальные знания. Почему вы так тщательно стараетесь не замечать, что магический мир превращается в какое-то болото?
— Мистер Поттер, объяснитесь!
— А что я должен объяснять? То, что Ганс Шрендаль был некромантом, именно поэтому все его изыскания были в итоге уничтожены? Это я должен объяснять? Только вот, объясните мне, пожалуйста, связь между его основной профессией, и его изысканиями в трансфигурации? Лично я никакой связи не вижу. Но вся эта истерия, связанная с вдруг потемневшими искусствами, заставила, причем на законодательном уровне, уничтожить все эти труды, объявив их практически вне закона. И чем тогда нынешние профессора отличаются от покинувшей нас мисс Амбридж?
— Мистер Поттер, да что вы вообще знаете о Темной магии, чтобы бросаться такими заявлениями? — вспылила профессор.
— Я знаю, что по настоящему Темная магия требует жертву. Если жертвы нет, то это все надуманное. Вы что думаете, что применяя ту же трансфигурацию невозможно никого убить? Я вас огорчу. Согласно законам Шренделя, это сделать даже легче, чем воспользоваться Авадой, для которой все-таки мотивация нужна. Всего-то превратить соперника в стеклянный предмет и разбить его.
— Мистер Поттер!
— Извините меня, профессор, я неважно себя чувствую. Я, пожалуй, пойду, и да, я все это знаю, потому что в Запретной секции что-то уцелело, а вы сами дали мне разрешение там копаться, когда я к Турниру готовился.
— Я вынуждена назначить вам отработку, мистер Поттер.
— Это ваше право, — я запихал учебники в сумку и ушел с урока.
Как же я устал, а еще я стал замечать, что у меня начинает сильно болеть голова, особенно по вечерам. Подозреваю, что это как-то связанно с Темным Лордом. Он все-таки для ритуала возрождения кровь этого тела использовал, а это уже ритуалистика, черт его знает, как этот обряд на нас двоих повлиял.
Глава 51. Магическая Сорбона
Директор сидел за столом и внимательно смотрел на меня.
— Гарри, ты очень изменился за последнее время, — наконец, решил он нарушить молчание, которое установилось в кабинете, куда меня пригласили письмом сегодня за завтраком, в последнюю неделю перед Рождеством.
— Наверное, это случилось потому, что я немного повзрослел, — я старался не смотреть на директора и не до конца понимал, зачем он вообще меня вызвал. В последнее время у меня все чаще болела голова, и настроение от этого почему-то не улучшалось.
— Да, скорее всего, ты прав, мой мальчик, — Дамблдор продолжал рассматривать меня с каким-то нездоровым интересом. — Профессор МакГонагалл поставила меня в известность, что в тебе взыграл дух бунтарства, что ты стал подвергать сомнению все те положения, которые стараются донести до вас преподаватели. Не поделишься со стариком, на чем основана твоя уверенность в том, что прав именно ты, а не твои профессора. Я в курсе, что ты приводил пример запрещенных исследований, которые случайно попали тебе в руки. Почему ты думаешь, что правы именно те ученые, записи которых были запрещены, а не те, по трудам которых происходит обучение сейчас.
— Я могу ответить, — я упрямо стиснул зубы. Директор просто виртуозно владел словом, и, если бы я не знал точно, то, скорее всего, начал бы сомневаться в своей правоте. — Те исследования были основаны на множестве экспериментов, и внушительной доказательной базе. А то, что написано в наших учебниках, представлено в виде аксиом, в которые просто нужно верить. Но, простите, господин директор, та же трансфигурация — это что слово божье, принимающееся именно так, а не иначе, и основанное просто на вере?
— Гарри, положение вещей, подобное существующему, сложилось уже давно. Я сам учился на этих аксиомах и преподавал их, и до сих пор ничего противоречащего данным правилам лично я не находил, — мягко улыбнулся директор.
— Хорошо, но я на уроке говорил вовсе не об каких-то там законах, я говорил, что магами отвергнута доказательная база, созданная многими учеными просто из-за предрассудков, связанных с их непосредственной деятельностью.
— Ты не совсем прав, мой мальчик, — директор нахмурился. — Никто не ущемляет гения тех ученых, о которых ты говоришь, но приверженность к Темной магии…
— Бросьте, — фыркнул я. — Я слишком долго провел в маггловском мире, чтобы не понимать разницы между мифическими Темными магами и простыми предубеждениями.
