Затем произошел естественный поворот дороги. Ветер ожог щеку. Вадим почти развернулся и пошел спиной вперед.
Его путь измерялся уже не километрами или часами, даже не метрами и минутами. Счет шел на мгновения жизни.
Он не сдохнет! Он не остановится! Он дракон! Хрена ли дракон? Он просто человек. Он не справится. Надо сесть, переждать порыв ветра, чуть отогреться и только тогда идти дальше. Вон и подходящая куча снега…
Свет фар мазнул высоченный, метра два, сугроб на повороте. Вадима догоняла машина. Чтобы не дать водителю проехать мимо, человек встал посреди дороги и раскинул руки. Ветер невозбранно вцепился в тело. Вадим испугался, что не сможет говорить.
Потом… Все потом… Если машина остановится… Не может не остановиться… Бросить человека посреди пустыря в такой мороз, все равно, что убить.
Джип затормозил в двух метрах от распятой ветром фигуры. Ангарский не сразу двинулся в его сторону. Его сковало. Прошло сто лет, прежде чем он добрался до дверцы в тепло. Она сама распахнулась. Последним усилием Вадим впихнул себя во внутрь. Водитель дотянулся и сам захлопнул дверь, не давая ветру выстудить салон.
Сознание таки уплыло. В себя Вадим определенно пришел не сразу, да и когда пришел мало что соображал, только скрипел зубами, перемогая жуткую боль в отогревающихся конечностях.
Наконец руки задвигались. Он нагнулся и начал корявыми пальцами развязывать шнурки. Стащил обувку, ухватился за одеревеневшие ступни - так дело пойдет быстрее.
— Возьмите.
Водитель оказался женщиной. Она ему что-то совала под нос. Ангарский, не оборачиваясь, оттолкнул. Она грубо тряхнула его за плечо:
— Выпейте! Быстрее согреетесь.
Вновь перед глазами оказался предмет… стакан до половины налитый темной жидкостью.
Вадим, не разгибаясь и не поднимая рук, припал к нему губами и высосал содержимое. Коньяк проскочил, не оставив по себе никакого следа. Ангарский еще ниже опустил голову. Затылок ломило. Тонкий нос уткнулся в колени. Было очень больно. И везде. Но вот от желудка в стороны проскочили тонкие горячие змейки-молнии. Стало возможно чуть расслабиться. Вслед за чем он попросил:
— Налейте еще.
— Уже налила.
Организм явственно заскрипел в попытке разогнуться, но справился и принял новую порцию живой воды. Вадим откинулся на спинку сидения. Только тут он сообразил, что машина стоит.
— Почему мы не едем?
— Вам куда?
— Вообще-то далеко. Но достаточно довезти до конца пустыря.
— Это ваша сумка валяется за поворотом.?
Он ее потерял или бросил. Поклажа, во всяком случае, при нем отсутствовала.
— Наверное моя… Не помню.
— Давайте, вернемся, посмотрим.
— Охота вам возиться?
— Вадим… извините, не помню вашего отчества…
Только тут Ангарский удосужился посмотреть на свою спасительницу. За рулем джипа сидела
Ольга.
— Ты!
Она пожала плечами. Я, мол, что поделать, и начала осторожно разворачивать не маленькую машину на узкой дороге.
Сумку они нашли. Ее уже на половину занесло сухой как песок снежной крупой. Ольга выбралась из-за руля, подобрала Вадимово барахло и быстро вернулась обратно. Сумка полетела на заднее сиденье.
— Переезжаете?
— Давай, сразу на ты. Говори мне ты. Мне так удобнее.
— Хорошо. Переезжаешь?
— Стас выпер с работы.
— Куда теперь?
— К приятелю. Живет в промзоне, у памятника покорителям.
— Ты туда пешком собирался?!
— Как-то не сообразил, что так холодно.
Машина все стояла. Наконец Ольга отжала рычаг передачи и мягко двинула теплую тушу джипа вперед. До жилища Димки они добрались через двадцать минут. Вадим к тому времени успел пьяно вздремнуть. Ольге пришлось его будить. Он долго натягивал ботинки, завязывал шнурки, заматывал лицо шарфом. Собрался. Глянул сквозь щель, что оставил для обзора.
— Спасибо.
— Я подожду, - отозвалась женщина. - Вдруг твоего приятеля не окажется дома, или на вахте не пропустят.
— До утра будешь тут стоять?
И какого бы черта задираться?! Она же только что спасла ему жизнь. Нет! Лезет, прям таки прет, хамская мужская бравада. Она будет права, если просто выкинет его из машины. Сумку - следом. И матом еще запустит.
— Могу не ждать, - просто ответила Ольга.
— Извини. Я, кажется, пьян. Если все нормально, выйду и скажу. Идет?
— Договорились.
Его тут ждали, дождаться не могли! То есть на вахте его пропустили, только отобрав паспорт, а вот Димка встал в дверях стеной, заявив, что принять его у себя сегодня никак не может.
— Мне на одну ночь, - унизился до просьбы Вадим. - Завтра что-нибудь придумаю.
— У меня дама.
Он врал. Не было у него женщины. Была пустая теплая комнатка - угол, в который он не захотел пустить человека, многажды Дмитрия Сергеевича оскорблявшего… самим фактом своего существования. А что из такой дали в морозную ночь к человеческому жилью не выбраться, так то -
Бог подаст.
Вадим не сказал ни слова, развернулся и пошел к вахте. Может, разрешат остаться до утра? Но тут его просто не стали слушать. Белесая, разъехавшаяся в поясе вахтерша, со значением смотрела в окно, за которым послушно фырчал джип. Иш, катаются! В пору пускать в ход свое безотказное обаяние, но к ней из каптерки подгреб такой же белесый и широкий мужик. Сразу стало ясно, на любую попытку внедрения последует отпор. Ангарский на всякий случай поинтересовался:
— Остаться до утра можно?
— Не положено.
В глазах у обоих тлела неприязнь не только к нему - ко всей джиперной популяции. Попробуй, объясни таким, что джип случайный, и женщина за рулем - случайная счастливая звездочка, которая пала в ладонь, чтобы исполнить одно единственное желание. Не захотел барон Старой крови, он же КТН замерзать в сугробе, сильно не захотел, судьба послала ему Ольгу. Но далее эксплуатировать мимолетный подарок фортуны нельзя. Другой раз не пошлет. Так и сгинешь.
Вадим подхватил сумку и вышел на улицу, бухнув на прощание дверью, так что задрожало тонкое оконное стекло. Знакомо жутко сдавило холодом. Заболела кожа на щеках. Приморозил таки, пока топал по пустырю.
Он не побежал к машине, нарочно постоял у дверей негостеприимной общаги, дал холоду, пробрать до костей. Соматика погонит в тепло. Она, родимая, всякую философию, всякую этику вывернет наизнанку. Хотя, существовали же во все времена схимники, постники, страстотерпцы, флагеланты, наконец. Вадим, однако, был уверен, чтобы встать на сей путь, надобно основательно съехать с катушек. Сумасшедшему, как известно, и море по колено. Тьфу, тьфу, тьфу! Иисусе
Христе, Сыне Божий, я не хотел тебя обидеть. Не о Тебе речь. И вообще - дама ждет. А что плетусь обратно побитой собакой, то есть победителя из меня не получилось, уже наплевать - опять продрог.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
