— Договор был заключен еще нашими предками, и не нам его менять, — спокойным голосом ответил бородатый старец в просторных белых одеждах, касаясь иссушенными морщинистыми пальцами красного кристалла на своем посохе. — А вам, юноша, рекомендую перечитать вашу копию Соглашения. Там, поверьте мне, нет ни слова насчет того, о чем вы нам сейчас говорили. В противном случае, если вы все еще будете настаивать на разделении власти над Кристаллами Жизни, Совет будет вынужден отвергнуть любые формы сотрудничества с вашим народом. За нарушение установленного Договором порядка.
— Но… мы всего лишь просили о помощи. Предлагали объединить силы, а теперь…
— Тьма не может сотрудничать со Светом, — повысил голос Хранитель. — Это древний закон равновесия, над которым не мы властвуем. Не мы и, тем более не варги.
Последнее слово старик произнес коротко и жестко, словно уже самое сочетание букв было ему неприятно.
— То есть вы отказываете нам?.. — в голосе Рохена не слышалось ничего, кроме разочарования и плохо скрываемой злости. — Отказываете в самом простом — в помощи?..
— Совет принял свое решение, и это не обсуждается. Если вы чем-то не довольны, выскажите это сейчас, в противном случае собрание окончено, и вы можете быть свободны. Итак, вам есть что сказать?..
Рохен сверлил Хранителей острым, колючим взглядом и произнес подчеркнуто спокойно:
— Нет, мне нечего больше сказать… Пока нечего…
* * *
Видение потухло, превращаясь в сгусток цветного тумана, рассеявшегося по комнате сотней мерцающих частиц.
Они снова были на своих местах: расслабленно откинувшаяся на спинку кресла Прима, наблюдающая за всем из-под полусомкнутых ресниц, и Кэрен, застывшая в нерешительности перед ней.
— Надеюсь, теперь ты не будешь так яростно утверждать, что во всем виноваты варги? — холодно поинтересовалась Роуз, посмотрев на девочку как прежде ясным и жестким взглядом.
— Что ты мне показала? — голос Кэрен дрожал.
— Переговоры за день до Восстания. Так что?..
Девочка не ответила. В голове был хаос — переполошенные мысли метались из стороны в сторону, не давая как следует разобраться в них. Вся информация, все слова, доводы перемешались, плотно переплетаясь друг с другом, так что теперь невозможно было отличить одного от другого. И, главное, наконец понять, что из этого правильно?..
— Итак, надеюсь, ты определилась?..
Девочка поймала на себе острый выжидающий взгляд и почувствовала, как слова сами собой рвутся наружу, словно кто-то вытягивает их, заставляет поскорее произнести. Кэрен была не в силах этому противиться, поэтому почти выкрикнула свой ответ, боясь испугаться, передумать, отступить…
— Ну вот и отлично!.. — торжествующе произнесла Прима, довольно потирая ладони.
* * *
— Так ты сможешь помочь, или нет?
Лина обреченно вздохнула и закатила глаза.
— Люк, ты, конечно, извини, если что, но, по-моему, ты реально чокнутый! Вот скажи мне: что с ней могло случиться?..
— Ну… если, честно, я и сам не могу понять — она какая-то странная последнее время. Это на нее не похоже…
Голограмма, зависшая над круглыми, чуть поблескивавшими при свете, «часами», едва заметно дрогнула и помутнела, покрываясь мелкой рябью, но уже через секунду снова сложилась в четкое изображение — обеспокоенное лицо Люка на фоне темного, щерившегося остатками стекла окна их с Китнисс комнаты. Не самое приятное воспоминание.
— Она по жизни странная, если ты не заметил! — раздраженно бросила Лина, откидываясь на резную спинку кровати и игнорируя встревоженный, обеспокоенный тон парня.
— С ней действительно что-то не так, — терпеливо повторил он, выговаривая каждое слово, словно в них содержался какой-то особенный, значительный для него смысл.
Хранительница раздраженно фыркнула: как жаль, что брошенная в призрачную голограмму книга не долетит до самого Люка. Они спорили уже двадцать минут, и за это время Лине порядком надоело объяснять младшему Ландеру, что все на самом деле в порядке. Но, как она ни старалась, он продолжал стоять на своем.
— Попробуй взглянуть на все ее глазами, — вздохнув, выдвинула последний, оставшийся в запасе, аргумент Лина. — Любой давно бы уже сошел с ума от такого наплыва информации и событий. Она волнуется и боится, а это вполне нормально.
— Все было по-другому, когда мы виделись в последний раз, еще у Главного Портала. ОНА была другой. А сейчас… Лин, я боюсь…
Хранительница снова недовольно фыркнула, стараясь скрыть подкатившее к горлу раздражение: если бы и за нее кто-нибудь так беспокоился и боялся… Если бы…
— А я ведь только-только сбежала от вас, чтобы побыть одна. Даже с Собрания смылась, — усмехнувшись, беззлобно добавила девушка. — Но чувствую, ты от меня так просто не отстанешь.
Дрожащее изображение сделало короткий уверенный кивок.
— Ладно, уговорил. Я послежу за ней, так и быть.
— Спасибо, Лин, — на лице парня расцвела благодарная улыбка. Натянутая, но явно искренняя. — Мне больше некого было попросить, — виновато добавил он, — а ты…Ты мне очень помогла.
— Еще нет, но постараюсь, — Лина попыталась ответить на улыбку, хотя настроение совершенно к этому не располагало. — Пока!
Девушка нажала на кнопку отбоя, и переливающаяся картинка, вздрогнув на мгновение, погасла.
Недовольно взглянув на «часы», словно именно они были виноваты во всех свалившихся на нее неприятностях, Лина откинулась на мягкую подушку, заложив руки за голову и уперев взгляд в выбеленный потолок с тонкой паутинкой потрескавшейся штукатурки.
Ее спальня мало чем отличалась от полусотни других, точно таких же комнат Наблюдательного Пункта. Довольно маленькое помещение с минимальным набором мебели: застеленная темно-зеленым покрывалом кровать, высокий платяной шкаф, письменный стол да пара стульев с высокой резной спинкой, Обычная, ничем не примечательная на вид комната, но только здесь Лина чувствовала себя по-настоящему защищенной, только здесь могла спрятаться ото всех, окунувшись в мир своих воспоминаний — теплых и приятных, наполненных радостным солнечным светом и ласковыми голосами родителей.
Но сегодня что-то было не так: мысли, казалось бы только-только приведенные в порядок, распределенные по полочкам, снова смешались, спутались, образуя странный перепутанный комок из догадок, обид и эмоций. Они преследовали ее даже здесь, в ее теплом и уютном уголке. А полупрозрачная синева, льющаяся в комнату сквозь стекла широкого полукруглого окна, теперь раздражала и пугала, превращаясь в туманную непросветную мглу, поглощающую собой даже яркий свет настенных светильников-роз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
