В ночь на 16 октября Павел Савченко повел воздушный корабль в 267-й боевой вылет. Находившийся на борту его самолета груз – боеприпасы и взрывчатка – предназначался партизанскому соединению Сабурова, в расположении которого он не раз бывал, садился на их партизанском аэродроме и маршрут полета хорошо знал.
В 22 часа экипаж донес: «Прошел линию фронта, высота полета 3700 метров, все в порядке». А уже через 25 минут на узле связи были приняты обрывочные тревожные фразы радиограммы о том, что экипаж ведет бой с двумя истребителями противника, самолет горит, атаки продолжаются…
Прошли дни, недели, месяцы, никто из членов экипажа Павла Савченко в часть не вернулся. Прошли многие годы после войны, а мы так и не знаем подробностей того воздушного боя и последних минут жизни славных героев.
Но я глубоко уверен и не ошибусь, утверждая, что в объятом пламенем самолете каждый из членов экипажа Павла Савченко на своем боевом посту стоял насмерть!
Они мужественно дрались с фашистскими стервятниками до последнего патрона, до последнего вздоха.
Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии капитану Павлу Павловичу Савченко посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза, а остальные члены экипажа награждены посмертно боевыми орденами.
Когда мы узнали о награждении экипажа Павла Савченко, в соединении состоялся митинг. Летчики, штурманы, воздушные стрелки клялись беспощадно мстить врагу за погибших боевых товарищей.
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ФРОНТ
К середине ноября на аэродром Грабцево, основную нашу базу, были собраны все самолеты, летавшие ранее с других аэродромов к партизанам и для выполнения отдельных специальных заданий. Всем составом полка мы перебазировались под Андреаполь.
С этого аэродрома нам, как и другим полкам соединения, предстояло произвести выброску крупных десантов. Началась всесторонняя и тщательная подготовка. Готовились мы совместно с подразделениями десантных войск. Летчики и десантники старались ничего не упустить и предусмотреть все, начиная от входа в самолет и кончая моментом, когда десантники должны были его покинуть в воздухе. В результате тренировок, проведенных под руководством начальника парашютно-десантной службы полка гвардии капитана Петра Осинцева и инструкторов-парашютистов авиадесантных войск, взаимодействие летного состава и десантных подразделений было отработано до мелочей. Каждое подразделение десантников знало свой самолет, каждый десантник – свое место, сигналы и очередность выброски с парашютом.
Полки были приведены в полную боевую готовность. С часу на час мы ожидали команды на вылет. Но шли часы, и дни, и недели, а команды не поступало – была плохая, нелетная погода.
Небо хмурилось, почти над самой головой проплывали рваные свинцовые тучи, непрерывно моросил, порой вперемежку со снежной крупой, надоедливый, холодный осенний дождь.
Авиация того времени еще не имела автономных навигационных систем и приборов, по которым ночью, в любую погоду, в облаках или за облаками, можно было выйти в заданный район, найти, не видя земли, цель, выбросить в точно указанную точку десант и вернуться на аэродром. Приходилось ориентироваться в основном визуально, по таким ориентирам, как озера, реки, лесные массивы, населенные пункты, железные и шоссейные дороги.
Погоды не было.
Летчики, техники и десантники, промокшие и продрогшие, все ночи напролет дежурили на аэродроме в ожидании приказа на вылет. В сарае, где было устроено для нас общежитие, обсушиться и обогреться не было возможности. Начались простуды, многие стали жаловаться на головные боли, насморк, то и дело глотали аспирин. Дни шли, но улучшения погоды не предвиделось, синоптики ничего утешительного не сообщали.
Тогда пришлось обратиться к командованию с просьбой разрешить нам организовать на аэродроме учебу и регламентные профилактические работы на самолетах. Такое разрешение мы получили – с условием, чтобы к исходу дня все работы заканчивались, и мы, в случае улучшения погоды, могли своевременно вылететь на боевое задание.
Все последующие дни с нелетной погодой были использованы с большой пользой. Была организована учеба молодых радистов, штурманов и летчиков. И, что самое главное, все экипажи вместе с техниками занялись приведением самолетов в образцовое состояние.
Напряженные работы и учеба отвлекли летно-технический состав от бытовых трудностей, не оставляли времени на болезни. Все невзгоды переносились легче, на них просто перестали обращать внимание.
Время шло, а погода не улучшалась. В середине декабря командир авиакорпуса генерал Нестерцев вызвал в штаб всех командиров дивизий, полков и начальников штабов на короткое совещание.
– Пока мы с вами выжидали летную погоду, обстановка на фронте изменилась, задачу по десантированию авиадесанта с нас сняли. Командующий АДД приказал нашему соединению перебазироваться на полевой аэродром близ Левашове под Ленинградом и действовать в интересах Ленинградского фронта.
В течение пяти дней – с 12 по 17 декабря, ловя те короткие часы, когда погода несколько улучшалась, небольшими группами мы перелетали на аэродром в Левашове.
С собой мы захватили все свое имущество, даже матрасы и наволочки, набитые соломой. Мы считали, что если в Андреаполе нам жилось неважно, то в блокированном в течение двух лет Ленинграде будет и того хуже. Ленинградцам не до нас…
Но мы ошиблись.
Ленинградцы, работники района аэродромного базирования и жители авиагарнизона, оказали нам такую встречу, какой не могли мы ожидать в других, не тронутых войной районах. Нас разместили в светлом, просторном, чистом, как санаторные палаты, общежитии (и это после андреапольского сарая!), постели были застланы белоснежным бельем, с ватными матрасами и пуховыми подушками. Увидев все это, те, кто привез с собой соломенные матрасы и подушки, в смущении потащили их куда-то на задворки – вытряхивать.
Не менее радушно встретили нас в столовой. Официантки в чистых белых халатах встречали нас, кормили и потчевали как самых близких и дорогих гостей. Мы давно забыли такое гостеприимство. Казалось, это был сон.
Что же за люди – ленинградцы? Из какого материала они отлиты? Выстоять, вынести такую долгую и жестокую блокаду и сохранить ни с чем не сравнимые моральные я духовные силы…
Враг также отметил наше прибытие. Через несколько часов после нашей посадки начался артиллерийский обстрел аэродромов, а затем бомбардировка отдельными, прорвавшимися к Ленинграду, вражескими самолетами.
Опасаясь мощных и сосредоточенных ударов противника, командующий АДД приказал рассредоточить полки корпуса. Наш полк перебазировался на небольшую взлетно-посадочную площадку в Озерках, с которой раньше поднимались истребители ПВО. Мы с сожалением улетали с гостеприимного Левашовского аэродрома. Однако работники батальона аэродромного обеспечения в Озерках со своим командиром подполковником А. Л. Горбоносом встретили и приняли нас с неменьшим радушием. В дальнейшем они отлично обеспечивали нашу работу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
