- Ты серьезно? Где он сейчас? Почему мне об этом ни слова не сказали?
Престимион неловко заерзал на троне. Они вступали на зыбкую почву.
- Я ждал, милорд, пока смогу сам допросить прокуратора насчет его намерений. Он некоторое время пробыл в Замке... - Это была чистая правда. Но затем уехал, предположительно отправился в восточные провинции.
- Зачем ему туда ехать?
- Кто может понять причины поступков Дантирии Самбайла? Во всяком случае, я собрал небольшой отряд и отправился туда вслед за ним.
- Да, - запальчиво произнес понтифекс, - это я знаю. Мог бы поставить меня в известность, между прочим.
- Простите меня, милорд. Я вижу, что совершил много проступков. Но я был почти уверен, что ваши чиновники известят вас о моем отъезде из Замка.
- Они известили. Очевидно, Дантирия Самбайл ускользнул от тебя в восточных провинциях.
- Он теперь в южном Алханроэле и собирается, как я полагаю, сесть на корабль и уплыть к себе домой.
Когда я уеду отсюда, то отправлюсь к Аруачозии, чтобы попытаться его разыскать. - Престимион на секунду заколебался. - Великий адмирал заблокировал порты.
В глазах Конфалюма вспыхнуло удивление.
- Значит, ты хочешь мне сказать, что считаешь этого самого могущественного на планете человека, кроме тебя и меня, угрозой целостности государства?
Я прав? Что он не позволил тебе посадить его под стражу? Что он сейчас стал беглецом, носится по всему Алханроэлю и пытается уплыть за море? Неужели мы стоим у порога гражданской войны, Престимион? Почему?
Почему прокуратор вдруг заговорил о создании независимого правительства? Все эти годы его устраивало нынешнее разделение власти. Неужели он считает новый режим слабым и не опасается поэтому сделать свой ход? Клянусь Высшим Божеством, ему это не удастся! Ты - его родственник, Престимион. Как он посмел задумать мятеж против собственного родственника?
Прокуратор уже поднял один мятеж, подумал Престимион, который удалось подавить ужасной ценой и после которого мир уже никогда не будет прежним. Но он не мог рассказать об этом понтифексу. А лицо Конфалюма угрожающе побагровело от ярости.
Следует срочно сменить тему.
- Эти слухи, возможно, сильно преувеличены, милорд, - как можно более хладнокровно произнес Престимион. - Мне необходимо найти Дантирию Самбайла и самому узнать у него, считает ли он свое нынешнее положение недостаточно высоким. А если считает, я постараюсь убедить его, что он ошибается. Но гражданской войны не будет.
Казалось, понтифекса удовлетворил его ответ. Он стал расспрашивать Престимиона о других государственных проблемах, со знанием дела переходя от одного предмета к другому: восстановление дамбы на реке Ийянн, недород в таких местах, как Стимфинор и долина Джелума, странные сообщения о вспышках безумия во многих городах планеты. Было очевидно, что этот человек вовсе не был слабым и плохо информированным затворником, который сидит здесь, в темных глубинах лабиринта и ожидает, когда истекут последние годы жизни. Конфалюм явно намеревался быть активным понтифексом, могучим императором, которому будет подчиняться корональ, и даже в отсутствие подробных докладов от Престимиона ему удавалось быть в курсе многих событий на планете. Гораздо большего их количества, как подозревал Престимион, чем он сейчас с ним обсуждает. Хорошо известно, что, когда Конфалюм был в расцвете сил, недооценивать его было опасно. Престимион понимал, что и сейчас мало что изменилось.
***
Встреча, которая, как надеялся Престимион, будет короткой и даже мимолетной, продолжалась долго.
Престимион подробно ответил на все вопросы, но подбирал слова крайне осторожно. Опасно было рассказывать Конфалюму о том, как он собирается решать такую массу текущих проблем, если нельзя позволить себе даже открыть ему причины существования этих проблем в их счастливом и гармоничном мире.
Например, разрушение Мавестойской дамбы. Одно из самых ужасных бедствий гражданской войны было делом рук собственного сына Конфалюма, Корсибара, которого уговорил Дантирия Самбайл. Но как он мог объяснить это Конфалюму, который теперь не знал даже о существовании Корсибара, не говоря уже о гражданской войне? В таких местах, как долина Джелума и Стимфинор, начался голод, потому что там происходили крупные сражения - тысячи солдат квартировали на этих землях, опустошая закрома и вытаптывая целые плантации. Битвы позабыты, а последствия остались. А безумие? Существовала огромная вероятность того, что оно стало результатом обширного магического воздействия на планету осуществленного Хезмоном Горсом и его командой чародеев по приказу Престимиона! Но любая попытка объяснить это повлечет рассказ о войне и о ее кровавом завершении, а потом и о его решении которое даже ему теперь казалось безрассудным - стереть любые воспоминания о недавних событиях из памяти миллиардов людей.
Ему очень захотелось открыть Конфалюму правду здесь и сейчас: разделить с ним это ужасное бремя, опереться на волю, милосердие и мудрость своего старшего друга. Но он не посмел поддаться этому искушению.
Ему все же пришлось как-то отвечать понтифексу на его вопросы, не то он рисковал показаться некомпетентным тому, кто выбрал его своим преемником на троне. Но о многих вещах он просто не мог говорить.
Слишком часто ему оставалось либо ответить Конфалюму заведомой ложью, чего он всеми силами надеялся избежать, либо открыть ему то, что открыть нельзя.
Тем не менее каким-то чудом, лавируя между полуправдой и отговорками, ему удалось пробраться по лабиринту вопросов понтифекса, избежав рассказа о недозволенном и не прибегая к заведомой лжи. Кажется, Конфалюм принял все сказанное за чистую монету.
Во всяком случае, Престимион на это надеялся. Но он испытал огромное облегчение, когда встреча подошла к концу и он мог покинуть понтифекса, не испытывая чувства неловкости.
- Ты не заставишь меня ждать так же долго следующего визита, правда? спросил Конфалюм, поднимаясь, кладя ладони на плечи Престимиона и глядя ему прямо в глаза. - Ты же знаешь, как я рад видеть тебя, сын мой.
На эту полную тепла фразу понтифекса Престимион ответил улыбкой, но он также почувствовал острый укол совести.
Конфалюм продолжал:
- Да, я сказал - "сын мой". Мне всегда хотелось иметь сына, но Высшее Божество его мне так и не послало. А теперь он у меня есть, в каком-то смысле, так как по закону корональ считается приемным сыном понтифекса. И поэтому ты - мой сын, Престимион.
Ты - мой сын!
Это был неловкий момент, и Престимиону стало больно. Высшее Божество послало Конфалюму сына, к тому же красивого и благородного на вид. Но то был Корсибар, которого теперь якобы никогда и не существовало.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
