Всего посетили около семнадцати собраний. На ШПЭ все постоянно похваляются названием своего отеля. Отельство — важнейший параметр статуса на ШПЭ: нас весь день спрашивали, где мы остановились:
— Так, м-м-м (напряженный момент)… где вы остановились?
А мы, как ни в чем не бывало, отвечали:
— Да в «Луксоре».
Гостиницы в Лас-Вегасе похожи на видеоигры: что игры, что отели эксплуатируют вымершие или мифологические культуры в поисках выгодного мифа с графическим потенциалом: «Египет», «Камелот», «Веселый Роджер». Мы немного посочувствовали маленьким отелям, которые не могут позволить себе расточительно воспроизвести мифические архетипы или же просто слишком глупы, чтобы понять, что отсутствие темы сделало их неотличимыми от всех остальных. Такое впечатление, что скучные гостиницы не смогли вычислить, что происходит в общей картине западной культуры. Отелям же Лас-Вегаса нужны спецэффекты, аллеи, тренажеры, морфинги… сегодняшний отель должен иметь самые фантастические системы, иначе он погибнет.
Тодд пошел посмотреть на Зигфрида и Роя, после чего устроил нам с Карлой торжественную презентацию своей программы, пока мы стояли в очереди, ожидая улета в виртуальную реальность. Мягко говоря, в восторг мы не пришли. Однако сам Тодд был впечатлен Зигфридом и Роем, являющими собой гордые примеры науки и хирургии, соединившихся во имя развлечения и загара. Похоже, он тоскует по своим дням бодибилдинга, со времен которых не прошло и года.
— Зигфрид и Рой, очевидно, стоят в самом авангарде некоей новой парадигмы человеческого тела, — сказал Тодд. — Взгляните-в-Лицо-Завтрашнему-Дню-Сегодня!
Но потом случилась большая драма дня, когда Тодд застал своих родителей, играющих в азартные игры… прямо там, в центральном зале «Луксора»! Они сидели у двадцатипятицентовых видеоавтоматов по игре в покер, и выглядело это слишком странно. Они были просто приклеены к своим автоматам, так страшно, прямо как злые старые пенсионеры, курящие длинные коричневые папиросы и орущие на тебя, если заподозрят, что ты портишь выигрывательную карму их машины.
Тодд подбежал и в бешенстве набросился на них; наблюдать за этой сценой было крайне стыдно, но и слишком интересно, чтобы пропустить. Говорю вам, они все вопили друг на друга. Тодд не на шутку распсиховался, увидев своих предков, так явно вовлеченных в «мирскую» жизнь. И вы, наверное, уже догадались, его родители тоже остановились в «Асиенде»; все было похоже на один из тех иностранных фильмов, которые берешь в прокате и сдаешь промотанным до середины, потому что они слишком мудреные, чтобы поверить; а потом нечто подобное происходит в жизни, и ты начинаешь подумывать, что европейцы-то давно об этом знали.
Тодд зашел к нам в комнату и немного поразглагольствовал о том, какие его родители лицемеры, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не напомнить ему, что он сам «согрешил» с Лизой-из-«Сони» прошлой ночью. Карла повела его прогуляться по Полосе, и я впервые за день провел несколько минут в спокойствии.
Во время этого затишья я позвонил из отеля маме. Я выключил всякий свет, задернул занавески в поисках сенсорной депривации. Все стало черным и бесчувственным. В комнате был лишь мой голос да еще из телефонной трубки струился голос моей мамы, и меня наполнило сильное чувство: насколько драгоценен дар того, что люди могут разговаривать друг с другом, пока они живы. Эти обыденные диалоги, этот знакомый голос, слышимый сквозь гостиничный телефон в Лас-Вегасе. Странно было осознавать, что в некотором смысле мы — это всего лишь наш голос.
Суббота
БИЛЛ в городе! Запускает какой-то новый продукт. Было так странно видеть его лицо, слышать его голос в трансляции на экранах конференц-зала. Прямо как телепортация в одиннадцатый класс на урок химии. Словно далекий сон. Как сон из сна. А люди были прикованы к каждому его жесту. Ну правда, прикованы: вглядывались в его изображение, пытаясь соединиться с его харизмой; так странно было видеть, как все эти лица пялились на образ Билла, не слушали то, что он говорит, а пытались определить, в чем же его секрет.
Но секрет, на мой взгляд, в том, что он ничего не показывает. Бесстрастное лицо еще не означает крутизну Джеймса Бонда. Оно обозначает выражение небытия. Возможно, в этом и заключается главная мечта зануды: самая сердцевина власти и денег, находящаяся в центре шторма технологии, которая не обязана выражать эмоции или харизму, потому что эмоции нельзя преобразовать в строку кода.
Однако…
Спустя какое-то время я вообще забыл смысл моего пребывания здесь, пошатался праздно и подхватил газетку «Нью-Йорк таймc», лежавшую рядом с установкой «СДА», предоставлявшей возможность полетов на симуляторе. На третьей странице была помещена история о том, что акции «Эппл» в скором времени поднимутся в цене в результате слухов о грядущем трехстороннем приобретении контрольного пакета компаниями «Панасоник» (Голландия), «Оракл» (США) и «Мацусита» (Япония). Господи, как все меняется. Только об этом я и могу думать. Раньше «Эппл» была Королевой Долины, а теперь ее проверяют, как новичка. Рамки времени настолько неадекватны в техноиндустрии. Жизнь движется в пятьдесят раз быстрее своего нормального шага. К примеру, если кто-то в Пало-Альто скажет тебе: «Они так никогда мне и не перезвонили» — это значит, он имеет в виду, что «не перезвонили в течение одной недели». В Силиконовой долине «неделя» означает «никогда».
Тодда весь день не было: он производил Суд Божий над своими родителями, а Баг, Зиг, Эммет и Сьюзан бродили по окрестностям, надеясь «случайно» столкнуться с Тоддом, чтобы хоть немного подслушать, — но все напрасно.
Аэропорт «Макхаррен» расположен прямо близ центра Лас-Вегаса, и над городом каждые одиннадцать секунд пролетает самолет. Мы с Карлой гуляли между павильонами и увидели Барри Дилера в сером шерстяном костюме (без бэджика). Присели отдохнуть на ступеньку около грузовых коробок из клееной фанеры и наблюдали за пролетавшими самолетами. Мы оба были пресыщены внешними раздражителями.
Карла мусолила шнурок с надписью «Самсунг», привязывавший ее значок, потом посмотрела на самолет в небе и спросила:
— Дэн, что все эти штуки могут рассказать нам, людям, о нас самих? Что мы приобрели, экстернализировав свою сущность через все эти электронные бытовые приспособления для роскоши, комфорта и свободы?
Хороший вопрос. Я задумался. Как странно, заметил я, что тут постоянно все спрашивают: «Вы видели что-нибудь новенькое? Вы видели что-нибудь новенькое?»
На ШПЭ это прямо-таки мантра.
Карла же сказала, что в конце концов существует не так уж много вещей, которые нужны человеку в доме.
— Ты можешь обзавестись музыкальным центром, микроволновой печью, беспроводным телефоном — список еще немножко можно продолжить, — но после определенного момента ты больше не сможешь придумать, в какой еще вещи ты нуждаешься. Ты можешь приобретать все более мощные и дорогие штучки, но не концептуально новые веши. Наверное, длина перечня товаров, которые мы можем создать, определяет границы нас самих как биологического вида.
«Виртуальный мальчик» фирмы «Нинтендо» показался нам самым продвинутым из всего, что мы тут видели. «Сега» получила награду в номинации «Самая Шумная Палатка», что на ШПЭ говорит о многом.
Баг, Зиг и Карла были немного раздражены тем, каким «семейно-ориентированным» стал этот город, и мы затосковали по признакам его гордой истории аморальности и коррупции. Ну если в Лас-Вегасе нельзя затеряться, тогда в чем смысл Лас-Вегаса?
Во время 90-минутного затишья между собраниями мы решили отправиться в «Сахару», чтобы поглядеть на порнокомпонент этого шоу в строго охраняемой салонной комнате на втором этаже с современнейшей… э-э-э… кибер-стимуляцией.
Пустых такси найти было невозможно, и в итоге мы попали в одно Желтое Такси с ужаснейшим трансвеститом в мире, Дарлиной: огромные волосатые конечности и пятичасовые тени для век, как у Фреда Флинтстоуна. Дарлина всю дорогу говорила о том дне в прошлом году, когда она встретилась с Памелой Андерсон в замке плейбоя Хефнера. Полмили она обсуждала наращивание груди с Зигом (врачом по профессии).
Прикалываясь, я сказал Дарлине, что Карла иногда любит одеваться как маленький эдвардианский мальчик, чем Дарлина жутко заинтересовалась. Словом, поездка была веселой.
Сам порнопавильон выглядел жутковато. Странная порноэнергия и кучи женщин с баскетбольными мячами на месте грудей. Все это потрясно выглядит в холостяцких фантазиях, но когда видишь это воочию, то настораживаешься. На самом деле порнография делает секс непривлекательным.
Минут тридцать спустя мы пресытились и направились к двери, когда увидели, как толпа несется к одной из палаток, мы посмотрели, а там — Джон Уэйн Боббит, переодетый в Томми Хилфингера, прямо как работник «Майкрософта», стоял посреди всех этих накачанных силиконом обитателей планеты «Искушенитрон-5».
