А Клаус Майне запел припев. «Если бы мы с самого начала прошли весь путь…»
Смех потух, Люк перехватил ее сжатую ладонь и прижал к своей груди.
— Но ты правда красивее всех в этом зале, — улыбка так и не слетела с лица.
Её щеки мягко порозовели. Джекс будто машинально разгладила складку на рубашке и забегала глазами в поисках кого-то в зале.
— Не обижай невесту. Она явно постаралась лучше меня. — Ну вот и ответ. — Она восхитительная, — Джекс снова заглянула ему в лицо. Намного серьезнее, чем за полминуты до того. — Я понимаю, почему ты на неё запал.
Засунуть бы свой длинный язык себе же в задницу. Она теперь никогда не забудет то идиотское признание.
— Боже, Джекс… — Люк тяжело вздохнул. — Она вышла замуж за классного, подходящего ей парня и уже давно мне не нужна. Мы так и будем говорить о том, что пройдено и забыто? — он снова пригнулся ниже к её уху и зарылся носом во «фруктовые» волосы.
— Можем вообще ни о чём не говорить, — пробурчала она и замолчала.
Но не отшатнулась и не отодвинулась.
Рядом в паре с тем самым братом Айды проплыла Тесса. Её многозначительный, понимающий взгляд проскользил по их сцепленным телам, а на губах появилась улыбка.
Припев закончился, гитарное соло тоже, начался второй куплет. «Детка, постарайся снова поверить в мою любовь…»
Люк глубоко втянул носом сладкий аромат, заполнил им лёгкие до отказа. Бордовая юбка продолжала качаться в такт, на каждом шагу задевая его бёдра. Кровь в венах уже раскалилась до температуры лавы. К этому легко привыкнуть. Если сегодня кто-то еще попробует позвать её танцевать, придётся затолкать ему в глотку бабочку до самого кадыка.
Может, не так уж ей и нужен гипотетический положительный экономист? Сраный рокер тоже может быть ничего… Хоть и потасканный. Со шлейфом брошенных девушек. Ни разу не пытавшийся попробовать что-то серьезное. Отличное сочетание качеств. Неудивительно, что она так и смотрит на него, как на соседского придурка — он и сам так смотрел бы на её месте. Но даже репутацию отбитого куска дерьма можно как-то замазать, ведь и убийцам дают амнистию.
А он даже не убийца. Всего-то мудак.
«Если бы мы с самого начала прошли весь путь, — начался очередной припев. — Я попытался бы изменить то, что убило нашу любовь…»
Люк машинально начал тихо подпевать в рыжие волосы и так же машинально пробежал пальцами по узкой спине вдоль позвоночника. Опомнился, только когда ощутил под подушечками лёгкую дрожь. Джекс едва слышно вздохнула.
— Как же красиво, — её тихий выдох опалил кожу шеи.
О да. Но вряд ли они сейчас об одном и том же.
— Поэтому Клаус Майне и стал мировой звездой, — Люк всё-таки выпрямился.
— Я не о нём.
В груди что-то рвано трепыхнулось. Он всмотрелся в карие глаза. В чём подвох?
— Брось, это даже не мой диапазон, — мотнул головой, смахивая чёлку с лица. — Я не вывожу его верхние ноты.
— Тебе и не нужно, ты умеешь вывозить нижние, — она снова усердно разгладила невидимую складку рубашки. — Никогда не понимала, как у людей получается так сочинять и петь. Это же что-то невозможное.
Ладно. Стоит признать, такие слова чешут эго получше брошенного на сцену женского белья. Люк коротко хмыкнул.
— Немного врождённой искры и очень много работы.
— Помню, как тебя выгнали из детского хора, — Джекс открыто заглянула ему в лицо. — За что?
— Я сам ушел.
— Почему? — она выгнула бровь.
Девчонки не задумываются о таких элементарных вещах.
— Когда сломался голос, это звучало так, будто маньяк забрался в детский сад, — Люк ухмыльнулся. — Теперь мы поговорим о моём пубертате?
— А ты хочешь поговорить о своём пубертате? — Джекс скорчила ехидную гримасу.
Язва. Он запрокинул голову и хохотнул.
— Отстойное было время, это всё, что я скажу, — улыбка осталась на лице. — Как нога? Может, взять на ручки?
— Ногу?
Язва версия два-ноль.
— И ногу, и остальные комплектующие.
Джекс скептически поморщилась.
— Гостям, конечно, понравится зрелище, но до стола я дойду сама.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бесконечная песня всё-таки пошла к финалу. А веселье сразу улетучилось.
— Что, всё-таки болит? — Люк перестал улыбаться.
— Немного саднит.
Чувство вины затопило грудную клетку.
— Прости. Не нужно было тебя вытаскивать, — он закусил щёку и нахмурился.
Идиот. Ведь знал же, что не нужно. Но сраный внутренний собственник не дал постоять в стороне… Однако Джекс вдруг скользнула рукой по рубашке вверх, коснулась шеи и спрятанного в волосах шрама на затылке.
— Эй, ты чего? — она нахмурилась. — Это же праздник. На нём нужно было хоть раз потанцевать. Тем более в паре с тобой не так неловко, если бы нога подвернулась.
Это дерьмовое оправдание. Однако от её пальцев по шраму пошли будоражащие волны мурашек и вытеснили мерзкое чувство, вызванное собственным идиотизмом. Но приятный момент вдруг резко оборвался. За дверями зала послышался гул, перекрывающий музыку, они распахнулись, и все танцующие замерли. Джекс уронила руки и тоже обернулась. В зале появились два официанта, толкающие перед собой тележку с огромным тортом, и толпа радостно загудела. «Всё еще люблю тебя» оборвалась и забылась.
Значит, настал тот самый момент, после которого молодожены исчезнут, чтобы заняться исключительно друг другом. И после их отъезда им тоже можно будет наконец-то свалить домой.
Люк заложил руки за спину и отступил на полшага. Подавил маниакальное желание подхватить девчонку в бордовом платье, забросить на плечо и всё-таки отнести к столу на себе. Она его убьёт. Просто убьёт. Обрушит все свои острые углы: кулаки, локти, колени и под конец растопчет каблуками.
Лучше не нарываться.
Джекс осторожно, но не хромая, дошла до стола и грациозно опустилась на стул, шелестя юбкой. Рядом с ней тут же появилась Тесса. Айда с мужем материализовались в центре зала, под визг и счастливые вопли торт был разрезан, и официанты быстро разнесли его по столам.
Когда на их стол опустились четыре тарелки, рядом из ниоткуда появился Артур. Слегка растрёпанный и совершенно счастливый.
— Ну, что у нас тут? — он рухнул на стул и забросил ногу на ногу. — Я уже готов сваливать, а вы?
Нельзя быть настолько счастливым. Это незаконно.
— У тебя пуговицы криво застёгнуты, — Тесса засунула в рот кусок торта и указала вилкой ему на грудь.
Тот криво ухмыльнулся.
— Упс, — опустил взгляд и не торопясь принялся устранять ошибку.
Джекс закатила глаза и воткнула вилку в торт. Люк выгнул брови. А всё-таки интересно, с кем он был.
— Не могу поверить, что ты трахнул кого-то прямо здесь, — он потянулся за бутылкой шипучки и плеснул себе в бокал.
— Я, конечно, понимаю, почему ты вдруг заделался моралистом, — Арт поморщился и пригладил растрёпанные волосы. — Но давай как-нибудь без меня.
— Люси? Моралист? — Джекс невыносимо медленно отёрла салфеткой краешек алой губы.
На лице Арта появилась хитрая ухмылка.
— Такой моралист, что тошно. Ты просто еще не в курсе.
Если бы он сказал еще слово, пришлось бы пнуть его по яйцам под столом. Но Арт заткнулся, нашел чистую вилку и затолкал в рот сразу половину своего куска. Тема плавно переключилась. А спустя минут двадцать Айда и Рик поднялись со своих мест и начали прощаться с гостями. Арт воспринял это, как личное приглашение свалить. Дождался, когда машина молодоженов отъедет от тротуара, стащил с фуршетного стола две запечатанные бутылки Просекко и незаметно вытолкал за дверь сначала Тессу, а потом и Джекс.
Самый счастливый человек на этой свадьбе после Рика и Айды...
.
На полпути к дому, сидя на заднем сиденье, заваленном кофрами, Джекс задремала, и её голова медленно опустилась Люку на плечо. Рыжий локон забрался под ворот рубашки и пощекотал кожу. Люк осторожно вытянул его из ткани. Намотал на палец и отпустил. Нащупал в потёмках свой пиджак и набросил на голые плечи, которые оказались совсем замёрзшими.
