— Неа. Но наблюдай за схваткой. Подожди и увидишь, что произойдет. — Он искоса смотрит на меня, поджав эти полные губы. — Разве ты не помнишь о регби ничего из того, чему я тебя учил?
Я резко смеюсь.
— Давай посмотрим правде в глаза. Я просто пыталась флиртовать с тобой, может быть получше рассмотреть твою задницу.
— Если я правильно помню, ты определенно флиртовала со мной.
Я закатываю глаза.
— Ну что ж, тогда ты, кажется, не знал об этом.
Он останавливается и притягивает меня к себе.
— Я знал это и тогда. Просто мне надо было набраться смелости, чтобы предпринять что-нибудь. — Он целует меня в лоб, и мы продолжаем идти.
Мы пришли немного рано, так что он ведет меня на трибуны, где выбирает мне хорошее место.
— Ты достаточно близко, чтобы услышать как Алан, наш тренер, кричит на нас, и особенно на меня, и у тебя будет возможность увидеть всех. Я лучше пойду в раздевалку.
Я с тревогой хватаю его за руку.
— Что, ты уже уходишь?
— Я скоро вернусь. Туда, вниз, — он указывает на поле. — Постарайся не уснуть.
Он скачет вниз по лестнице, и я смотрю, как подпрыгивают мышцы его задницы, пока он идет. Через несколько минут, когда понимаю, что пройдет еще время, прежде чем все это начнется, я достаю телефон и начинаю писать е-мейлы. Я пишу Стеф и Николе, очень сильно желая пересказать им то, что рассказал мне Лаклан, но знаю, им не нужно знать это и даже понимать. Это прошлое Лаклана, которое он доверил мне, и я это уважаю.
Я так же пишу маме. Последнее письмо, которое я получила от нее, было несколько дней назад. Она сказала, что скучает по мне, это адски ранит, но у нее все отлично и ее навещали Тошио и Шон. Она не упомянула других моих братьев, Никко, Пола и Брайана, поэтому я так же пишу Тошио, чтобы узнать, сможет ли он напомнить им. После всего того, что Лаклан сказал мне, я чувствую себя странно хрупкой и слабой внутри, и моя потребность знать, что все будет хорошо сильнее, чем когда-либо. Я бы хотела, чтобы здесь была машина для телепортации, чтобы я могла вернуться обратно, лишь на минуту, и подарить маме длинное объятие. Такие объятия исправляют все.
Но это невозможно, и вместо этого я сижу на трибунах пустого стадиона, в ожидании мужчины, в которого безнадежно и беспомощно влюблена. Мне ненавистно то, что я не могу иметь все, и ненавистно, что природой так устроено, хотеть больше, когда, наконец, вы получаете что-то стоящее.
Наконец снизу раздается крик, и я прекращаю писать письма, чтобы вытянуть шею и увидеть кучу больших здоровенных мужчин, выбегающих на поле в обтягивающих футболках и шортах. Лаклан находится в конце, разговаривая с мужчиной небольшого роста в ветровке, почти таким же широким, как и он сам. Предполагаю, это Ален, тренер.
Я не могу отрицать, что, при виде Лаклана на поле в той одежде, которая подчеркивает каждый толстый, жилистый дюйм его мышц, мое тело делает двойное сальто назад. Он чертов бог и божество, с которым я сплю. Я должна ущипнуть себя, даже если мой собственный пульс грозит выйти за рамки.
Хотя он идет в знакомой манере, здесь он держится по-другому. Гордо. Более уверенно. Он ведет себя так, словно владеет полем, владеет самой игрой. Если бы я была девушкой и жила здесь, я бы приходила на каждую игру, чтобы понаблюдать за ним. На самом деле, не удивлюсь, если половина стадиона состоит из девушек, желающих заполучить Лаклана МакГрегора.
Тренировка сама по себе не очень интересная. На поле около дюжины людей, тренер чередует их, и они играют каждый по несколько минут, а затем составляет игроков парами для работы над упражнениями. Как Лаклан и сказал, он проводит много времени, работая с мячом, увиливая от игроков, бегущих на него. Он обходит их, иногда вынуждая упасть плашмя на лицо, иногда отбиваясь от атаки. Иногда он не обходит их и просто движется на оппонента. Я могу сказать, что он в последнюю секунду отстраняется и не ударяет его со всей силы. Если бы это была настоящая игра и это не был бы его товарищ по команде, он бы врезался в него, уверена, он бы вообще не сдерживался. Он, на самом деле, зверь.
И он охрененно быстрый. Хоть он и не участвует постоянно, и часто проводит много времени, находясь по краям поля, когда он передает мяч, то мчится по полю так, словно собирается взлететь. Удивительно, как человек его роста может бегать так чертовски быстро, эти мускулистые ноги работают словно машина.
Я в прямом смысле могу сидеть здесь несколько часов, наблюдая за ним. Я не могу отвезти глаз. Он настолько увлечен игрой, что лишь несколько раз смотрит на трибуны. Но когда он видит меня и кивает мне, я ловлю себя на том, что застенчиво машу ему словно школьница.
Трудно даже представить его худого и костлявого на улицах, употребляющего наркотики и чувствующего себя безнадежным. На поле находится совершенно другой человек.
В конечном итоге тренировка заканчивается, и пока все направляются обратно под трибуны к раздевалкам, он бежит вверх по лестнице ко мне, неутомимый, и перепрыгивает сразу через две ступеньки за раз.
— Как дела? — спрашивает он, пот сверкает на его нахмуренном лбу, пока он стоит рядом со мной.
— Хорошо, — говорю я ему. — Ты как…регби машина.
Он смотрит на поле, морщась, пока вытирает пот со лба.
— Да? Я себя так не чувствую.
— Что ж, но ты выглядишь как она. Я…счастливица. Мне повезло. Ты удивительный. Ты впечатлил меня настолько, что я из штанов готова выпрыгнуть.
Он смотрит на меня, уголки его рта поднимаются вверх
— Это так?
— Я никогда не хотела тебя больше, чем сейчас, — честно говорю ему.
Он усмехается.
— Отлично. Ну, это я могу организовать. Ты не против, если сначала я схожу в душ?
Я нахмуриваюсь.
— Ты на самом деле серьезно сейчас о сексе со мной?
— Лапочка, я всегда серьезен, когда речь идет о сексе с тобой. И да. Может я всегда фантазировал о перепихончике в раздевалке.
Черт. И меня внесите в список. Как будто я уже не возбудилась, наблюдая, как он становится потным на поле, утверждая свое господство, теперь он смотрит на меня взглядом, который можно описать лишь как расплавленный.
— А как насчет твоих товарищей по команде? Я не настолько эксгибиционистка.
— Рад это слышать, — говорит он. — Есть еще раздевалка для другой команды. Она вероятно открыта. — Он наклоняется и берет меня за руку, поднимая на ноги. — Кстати, сегодня Тьерри, мой хороший товарищ по команде, пригласил нас в паб. Он хочет с тобой познакомиться. Хорошо?
Я однозначно польщена тем, что его товарищи по команде знают обо мне.
— Конечно.
— Хорошо, — говорит он, нежно целуя меня в губы и издавая приятный звук. — Я хочу показать тебя всем, кого я когда либо знал или встречал, — шепчет он мне в рот.
Я практически таю и жадно целую его в ответ, наши языки сплетаются, желая, чтоб он почувствовал себя так, как он заставляет меня чувствовать себя. Я даже не уверена, как описать то, что он со мной делает.
Он ведет меня вниз по лестнице и через поле, в сторону туннеля на противоположной стороне. В середине я останавливаюсь, глядя вокруг, представляя себе, на что это похоже быть Лакланом, выходить сюда на глазах тысяч поклонников, смотрящих на меня сверху и подбадривающих меня. Не знаю, как он делает это, думаю, он попадает словно в какую-то отдельную зону.
Думаю, иногда он делает это со мной. Словно он видит лишь меня и ничего больше, будто я весь его мир, единственное что существует для него.
Даже сейчас то, как он посмотрел на меня, как он ведет меня в затемненный туннель, я чувствую себя порабощенной его энергией. К черту. Я порабощена всем в нем. Его красотой, темнотой. Его членом. Определенно, его членом.
И, безусловно, сейчас.
Он подводит меня к двери и дергает ручку, но она не поддается. Он немного отталкивает меня назад, смотрит в обоих направлениях по туннелю, а затем пинает дверь.
— Вау, ты уверен, что это… — начинаю говорить я, но взгляд его глаз заставляет меня замолкнуть, и он практически заталкивает меня в комнату. Он закрывает за собой дверь и включает свет.
Здесь все выглядит так же как и в любой раздевалке, которую я видела. Шкафчики, скамейки, душевые в конце. И, к счастью, здесь никого нет. Я смотрю назад на Лаклана, и он уже снимает потную футболку и бросает ее на цементный пол. Его ботинки, носки, шорты идут следом. Абсолютно голый.
— Я, э-э, думала, ты всегда одеваешь белье во время игры, — говорю ему, мои глаза тянутся к его массивной эрекции, которую он держит в руке, медленно поглаживая, вверх и вниз, прожигая меня опасным взглядом. — Знаешь. Ну, потому, что шорты тянут вниз…
Но мои слова затихают, потому что вид его в раздевалке, с одеждой для регби, валяющейся на полу рядом, всеми его великолепными татуировками и накачанными мышцами, выставленными напоказ, делает меня глупой. Боже, тот факт, что я только что видела все, на что его тело способно на поле, и теперь он собирается показать мне все, что может сделать со мной здесь. Я практически задыхаюсь при мысли об этом и знаю, я уже мокрая, как грех
