испуганно пролепетал:
— Господин, английский военный корабль преследует «Марию».
Снова послышался пушечный выстрел. Хасан молча разинул рот, и я увидел, что у него осталось ровно три зуба.
— Это «Крокодил», — медленно произнес я, велев Сэму переводить мои слова. Потом вынул из кармана английский флаг, который положил туда, когда узнал о появлении корабля. — Стивен! — продолжал я, расправив флаг. — Если остались силы, не можете ли вы снова влезть на пальму и просигналить этим флагом «Крокодилу»?
— Ей-богу, великолепная идея! — воскликнул Стивен, и его веселое, хоть и распухшее лицо расплылось в улыбке. — Ханс, принеси мне длинную палку и кусок бечевки.
Хасану эта мысль великолепной не показалась.
— Английский лорд, — прохрипел он, снова тяжело задышав, — будут у тебя носильщики. Я их приведу.
— Нет, ты никуда не пойдешь, — заявил я. — Останешься здесь заложником. Отправь за носильщиками этого человека.
Хасан дал гонцу несколько коротких указаний, и тот поспешил прочь, к обнесенной частоколом деревне, что находилась справа от нас.
Вскоре после его ухода появился новый посланник и изумленно воззрился на своего господина.
— Бей — если я не ошибаюсь, обращаясь к тебе так, — неуверенно начал араб, ибо любезнейшая физиономия Хасана распухла и побагровела, — мы видели в подзорную трубу, что английский военный корабль выслал шлюпку и она пристала к «Марии».
— Всемогущий Аллах! — взволнованно пробормотал Хасан. — Этот вор и предатель Дельгадо расскажет всю правду. Английские дети шайтана здесь высадятся. Все погибло! Вели людям взять рабов и бежать в лес. То есть не рабов, а слуг… Я присоединюсь к ним.
— Нет, не присоединишься, во всяком случае не сейчас, — возразил я через Сэма. — Ты пойдешь вместе с нами.
Несчастный Хасан задумался, потом спросил:
— О лорд Квотермейн! — (Титул мне запомнился, потому что ближе к сословию пэров я не подбирался ни до, ни после того случая.) — Если я выделю вам двадцать носильщиков и несколько дней буду вас сопровождать, обещаешь ли ты не сигналить кораблю и не призывать соотечественников на этот остров?
— Что вы на это скажете? — обратился я к Сомерсу.
— По-моему, следует согласиться, — ответил он. — Этот негодяй уже получил хорошую трепку. Если же «Крокодил» высадит сюда солдат, то нашей экспедиции конец. Нас повезут на Занзибар или в другое место, чтобы мы выступили свидетелями в суде. Мы ничего не выиграем, ведь, пока моряки сюда плывут, все эти мерзавцы разбегутся, за исключением нашего приятеля Хасана. Еще вопрос, повесят ли его. Он может вывернуться. Международные законы, иностранный подданный, отсутствие прямых улик — ну, вы понимаете…
— Дайте мне минуту подумать, — сказал я.
Пока я думал, происходило следующее. Подчиненные Хасана пригнали к нам туземцев двадцать: очевидно, то были обещанные носильщики. Тем временем народ из деревни спешил укрыться в лесу. Прибежал третий посланник с сообщением, что «Мария» уходит, на борту распоряжается призовая команда, а военный корабль, по-видимому, собирается сопровождать судно. Очевидно, «Крокодил» не хотел высаживать солдат на территорию, которая, по крайней мере номинально, являлась португальской. Поэтому если что-либо и нужно было предпринять, то немедленно.
В результате я сделал глупость и последовал совету Стивена — проявил пассивность. Этот способ всегда самый легкий и ведет к самым серьезным проблемам. Через десять минут я передумал, но уже было поздно. «Крокодил» ушел далеко и не мог заметить нашего сигнала. Решение я изменил после разговора с Хансом.
— Я думаю, что баас совершил ошибку, — начал Ханс осторожно, как всегда. — Он забыл, что эти желтые дьяволы в белом платье могут вернуться и отомстить нам. Если бы английский корабль разрушил их поселение вместе с невольничьими хижинами, они ушли бы в другое место. Впрочем, — прибавил он, взглянув на избитого Хасана, — их предводитель у нас в руках. Давайте его повесим. Если баас желает, я могу это сделать. Я здорово умею вешать людей. В молодости я помогал кейптаунскому палачу.
— Убирайся вон! — рявкнул я, хотя понимал, что Ханс прав.
Глава 6
НЕВОЛЬНИЧЬЯ ДОРОГА
Под конвоем пяти или шести арабов с ружьями явились двадцать носильщиков. Мы отправились посмотреть на них, взяв с собой Хасана и охотников. Это была толпа исхудалых запуганных людей, принадлежавших, судя по их внешнему виду и прическам, к разным племенам. Передав их нам, конвоиры (вернее, один из них) вступили в оживленный разговор с Хасаном. О чем они говорили, я не знаю: Сэма с нами не было. Тем не менее я догадался, что обсуждается план освобождения Хасана. Впрочем, в итоге от плана они отказались, и арабы поспешили прочь. Один из них, явно самый смелый, обернулся и выстрелил. Пуля просвистела мимо в нескольких ярдах от меня, так как стреляют арабы отвратительно. Я был весьма рассержен и решил не оставлять покушение безнаказанным. При мне было маленькое ружье Интомби, то самое, из которого, как напомнил мне Ханс, я много лет тому назад стрелял по грифам в краале Дингаана. Конечно, я мог бы убить араба, но мне не хотелось делать этого. Если бы я пальнул ему в ногу, нам пришлось бы либо ухаживать за ним, либо оставить его умирать. Поэтому я прицелился в правую руку. Убегающий араб вскинул ее, а я шагов с пятидесяти прострелил ему плечо.
— Этот низкий человек больше не возьмет в руки ружья, — объявил я зулусам.
— Хорошо, Макумазан, очень хорошо! — сказал Мавово. — Но почему ты не целился в голову, раз так здорово стреляешь? Эта пуля наполовину пропала.
После этого я вступил в переговоры с носильщиками. Бедняги думали, что они проданы новому хозяину. Поясню, что предназначались они не для продажи, а для работы в садах Хасана. Двое из них принадлежали к племени мазиту, родственному зулусам, хотя и отделившемуся от них много лет назад. Они говорили на наречии, которое я с
