— Может, экипаж корабля действительно был захвачен пиратами?
— Тогда почему же пираты не тронули груз? В трюмах мы нашли тысячи бутылок с алкоголем! Да никакой пират во все времена не оставил бы такой ценный груз! Но, можете мне поверить, весь груз был в целости и сохранности, а в каютах мы нашли ценные вещи и деньги. И никакого намека на захват корабля. После того, как мы вернулись на танкер, капитан пытался связаться с кем-нибудь до самого вечера. Так мы и дрейфовали рядом с покинутым сухогрузом, пока нашу радиограмму случайно не перехватил кубинский катер береговой охраны. Мы передали координаты дрейфующего сухогруза и поспешили свалить подальше от грязных кубинцев — мало ли что они нам вменят!
Игорь вспомнил историю о «Деве Марии», пересказанную в дневнике Самуэля Гальдини. Рассказанное Бобби буквально дословно соответствовало той, древней притче.
— Корабль-призрак, — тихо проговорил Игорь.
— Точно, сэр! И поверьте мне, подобное случается в Бермудском треугольнике регулярно! То, что в прессе перестали появляться сообщения о пропавших там кораблях и самолетах — провокация. Или специально запланированная кампания. Что-то вроде заговора.
— Чей же это заговор?
— Откуда мне знать? Американцев, например. Наши парни любят утаивать всё на свете, уж поверьте. Тем более, за полвека они потеряли в треугольнике много своей техники: корабли, самолеты, субмарины. Говорят, исчезал даже авианосец, но затем каким-то чудом он обнаружился в Тихом океане.
— Бомбардировщик в Роще секвой — тоже жертва Бермудского треугольника, — предположил Игорь. — Как и звено истребителей F/A-18, о которых я вам рассказывал. Верно?
— Без сомнения, капитан. И мы стали жертвами этого проклятого места, можете мне поверить.
Игорь почувствовал, как по спине пробежались мурашки. Он никогда раньше не задумывался над возможностью угодить в какое-то мистическое приключение. Конечно, о Бермудском треугольнике он периодически слышал то по телевидению, то по радио, то натыкался на сомнительные статейки в сомнительных журнальчиках. Игорь предпочитал относиться к тайне Бермудского треугольника спокойно, считая, что тайны как таковой нет. Есть роковое стечение обстоятельств, приукрашенное богатым воображением морских работяг.
Но вот он попал в мистическое приключение, которое может быть связано с треугольником. Он угодил в приключение, которого не могло случиться в принципе. Ведь мистика — это фарс… Однако оно случилось. Игорь сидел посреди черт знает какого океана, на острове, населенном живыми мертвецами.
А рядом полоумный матрос вещал о тайнах самых загадочных морей Атлантики.
— Но даже не это самое страшное, что мне пришлось увидеть, капитан. Двумя годами ранее, на том же танкере, мы шли из Панамы в Новый Орлеан с заходом на Багамы. И опять очутились в проклятом треугольнике. В этот раз стояла ночь, тихая и спокойная, совершенно обычная. На море было тепло, и я курил у бортика, плевал вниз, в океан и мечтал о чем-то. Кажется, я мечтал о девушке, но не уверен. Вы хотите, чтобы я вспомнил, о чем тогда мечтал?
— Пожалуй, это можно упустить, Бобби, — снисходительно улыбнулся Игорь.
— Хорошо, сэр, я вас понял. Так вот, я стоял у бортика и курил, когда вдруг увидел по правому борту корабль. Это был большой корабль, шедший на всех парах, но совершенно без огней. Видите ли, в океане, там, где проложены основные морские пути, суда обязаны ходить со световой иллюминацией, чтобы ночью не случилось чего. Но тот корабль шел без огней где-то в миле от нас. Я первым заметил его и тут же бросился на мостик сообщить капитану. Капитан и его помощник вместе со мной смотрели на большой корабль, военный, кажется, еще минут двадцать. Луна стояла неполная, свету она давала мало. Однако вдруг на небе всё расцвело, заиграло быстрыми радугами, затянулось ярчайшими полотнами полярного сияния. В тропиках такое сияние не то что редкость — явление уникальное! Мы заворожено смотрела на небо, позабыв даже о странном корабле. Однако все-таки успели увидеть, как он покрылся такими же переливчатыми пятнами, заискрился и… исчез!
— Исчез?
— Исчез, капитан! Испарился! Уж вы мне поверьте! Кое-кто называет меня сумасшедшим, — Бобби досадливо оглянулся, посмотрев в сторону отдыхавших на пляже мужчин, — и, думаю, отчасти они правы. Но я клянусь вам, что видел собственными глазами, как большой корабль покрылся цветными пятнами, что ваш хамелеон, и пропал. Через минуту небо очистилось от сияния, а мы втроем — я, капитан и старпом — стояли будто громом пораженные. Мы простояли до самого утра, как вкопанные, так что нашедшие нас матросы еще долго помогали нам прийти в себя от шока. Они думали, мы превратились в соляные истуканы. — Бобби громко засмеялся, но быстро взял себя в руки. — Наш танкер в ту ночь сильно отклонился от курса, ведь был неуправляем несколько часов. Но всё обошлось, мы дошли до Багам, затем до Нового Орлеана. Мы договорились держать язык за зубами, ведь подобные рассказы могли лишить капитана корабля, а нас — моря. И мы молчали долго, сэр, очень долго. Вы один из немногих, кому я рассказал эту историю.
— Боишься чего-то? Ведь сейчас, насколько я знаю, ты уже не матрос…
— Да, меня кое-как устроили в прислугу на этот лайнер. — Бобби кивнул в сторону океана. — Я хотел бы стать матросом, но меня определили в мойщики посуды! Неслыханная жестокость после тех лет, которые я посвятил морю! Однако мыть посуду на корабле все же лучше, чем заниматься тем же в грязной забегаловке где-нибудь на окраине Орлеана.
— Определенно — лучше, — поддержал Игорь собеседника. Мысли его вертелись вокруг красочного природного явления — полярного сияния.
— А вот еще что было, капитан, — опомнился Бобби. — Когда тот корабль исчез, поднялся ветер. Слабый, он не мог причинить никакого вреда ни нам, стоящим на палубе корабля, ни самому кораблю. Однако мне показалось странным, что ясная погода вдруг внезапно переменилась.
— Ты интересно рассказываешь, Бобби, — похвалил Игорь. — Не знаю, кто считает тебя сумасшедшим, но я думаю иначе. Ты просто впечатлителен, вот и все. Верно?
Игорь подмигнул Бобби, и тот прямо-таки засиял от радости, что хоть кто-то не относится к нему как к полоумному придурку.
— Так точно, капитан! Я впечатлителен, это у меня с детства. Даже мама говорила мне, что я слишком впечатлителен. Так-то вот… А еще я внимательно прислушиваюсь к разговорам в портовых забегаловках. Знаете, там много чего говорят. Моряки, когда выпьют, превращаются в тех еще словоблудов. Особенно старые моряки, матерые волки. Иногда я случайно слышал обрывки разговоров о каких-то морских военных базах, рассыпанных по Атлантике и Тихому океану. Якобы те базы — секретные, неприступные, окруженные подводными минами и субмаринами — являются местом, где кто-то проводит страшные опыты на людях. И что периодически исчезающие корабли или экипажи в треугольнике (и не только в треугольнике, а по всему миру, можете мне поверить) — последствия таких экспериментов. Вернее, не последствия, а части. Людей похищают, дают ложные воспоминания взамен настоящих, куда-то свозят, вроде вот как нас — на острова. И наблюдают, как люди будут себя вести.
— С какой же целью все это проводится?
— Кто-то хочет создать то ли биологическое оружие, то ли новый вид людей. Я где-то слышал слово «евгеника». Кажется, оно означает именно то, о чем я вам толкую. Кто-то хочет создать на планете новый вид людей, притом вид преобладающий.
Игорь теперь подумал, что Бобби, воодушевленный похвалой, начинает плести полную чушь. Какие еще эксперименты и похищения? Какая евгеника? Кто способен телепортировать целые корабли в другие точки земного шара?
Но вопросов, как всегда, больше, чем ответов.
Вернулся Джек. Он держал еще одну черную плавательную маску. Вопросительно глянув на Бобби и на то, что тот вертел в руках, Джек поинтересовался:
— Кому это могло принадлежать?
Игорь вздохнул. Он не мог знать наверняка. Однако интуиция подсказывала правильный ответ. И он ответил:
— Тем, кто поместил нас на этот остров.
Начался отлив. Пятеро мужчин закопошились вокруг шлюпки, не позволяя ей прочно сесть на дно. Они сталкивали шлюпку к океану по мере отступления воды. Утром они должны выйти в море и направиться к «Серенити».
Но перед самым рассветом все стали свидетелями странного явления. Вода океана в полукилометре от берега вдруг ярко подсветилась изнутри, со дна. Она загорелась как настоящая лампа, но лампа гигантских размеров. Три луча вырвались из воды и секунду резали предрассветную мглу, а затем все кончилось. Лишь крепчал ветер, дувший в сторону моря. Стас
Стасу было очень плохо. Он то приходил в себя, то проваливался в омут тяжелых видений. Его трясло, знобило, бросало в жар. Кто-то подходил и поил его отварами, водой, какой-то дрянью. Кто-то менял ему повязки на ранах, перебинтовывал обрубок ноги. Кто-то подкладывал под голову мягкие подушки из одежды, ставил рядом с постелью ароматные масла, душистые травы. О Стасе заботились, и он проникся глубочайшей благодарностью к этим людям.
