Она приподнялась на локте и подперла голову рукой.
– А ведь ты мой первый и единственный. Ты ценишь это?
Кивнув, Андрей поцеловал её плечо. Но она потребовала, чтобы он подтвердил вслух.
– Ну скажи! Поговори со мной!
Он уверил её, что обладание ею дало ему неожиданные радости, и наговорил кучу ласковых и приятных слов, – голосом натурального самца. Откинувшись на подушки, она привлекла его к себе.
– Ты мой первый и единственный… Как только я тебя увидела, сразу поняла: ты мой. Меня повлекло к тебе. Во мне появились желания, которых до этого не было. Я угадала. Сама не знаю, почему – почему я в тебя такая влюблённая. Я тогда не раздумывала. Может глупая была…
Андрей залюбовался ею.
– Ты всё правильно сделала.
– Я не раздумывала! Понравился мне, вот и всё! И твои корректные манеры, и твоя сухость, холодность, и весь твой вид волка в овечьей шкуре, всё понравилось! Сейчас я не могу жить без тебя. Правда не могу.
Он заверил, что разделяет её переживания. Она взяла его голову обеими руками.
– А у тебя и вправду волчьи зубы. Мне кажется, что тогда в первый день – ну, на кладбище, на Катиной могиле – именно твои зубы и привлекли меня. Ну, укуси, укуси…
Он легонько укусил за плечо.
– Сильнее… и не там, ниже – ногу укуси, где ты любишь меня кусать.
Один раз, другой, третий… он кусал её до тех пор, пока она не закричала от боли и удовольствия.
– Ну, иди же сюда…
Глава 93
Прибыв к Василию Кохраидзе в Агудзеру, Таня с Андреем почти сутки провели в отведенной им комнате, предаваясь всевозможным чувственным излишествам – да так, что стены рушились и трубы прорывало; выходя оттуда лишь для приема пищи. Эта комната казалась им самым лучшим местом на земле. Сложности по работе казались Андрею совершенно несущественными и лишенными всякого значения по сравнению с ощущением счастливой полноты жизни и тем бурным чувством свободы, которое навалилось на него, когда он встретил Таню и отправился с ней на море.
Василий расстроил приобретенную три года назад фазенду, расположенную на первой линии – его владения от пляжа отделяла узкая асфальтированная дорога. Вместо того, что Андрей видел тут зимой 2002 года, сейчас возвышалось альпийское шале с каменным цоколем. Половина дома была оборудована под заведение (названное «Таверна «Берег мечты»), другая половина – жилая. Заведение было скорее для души, а основной доход приносило выращивание табака, винограда и цитрусовых (у Василия был ещё один крупный земельный участок). Инвестиции и старания хозяина были заметны невооруженным взглядом: даже плоды на деревьях казались прикреплёнными чьими-то заботливыми руками. Его семейная жизнь состоялась по сценарию Тинатин – когда-то она сказала: «Вот приедет к нам Василий Гурамович, мы запрём его у себя в доме, отыщем ему грузинскую девушку и женим на ней!» Всё так и получилось: ему нашли невесту, женили, и через год у них родился сын. (от предыдущих браков у него двое взрослых детей, которые живут на Украине).
Он тепло встретил гостей, отвёл большую мансардную комнату и сказал: «Живите пока не надоест!», что прозвучало довольно провокационно – разве кто-нибудь откажется жить на полном довольствии на вилле на берегу моря!
Море было еще холодное, особо не искупаешься, но прогулки по берегу тоже доставляли. На второй день Андрей с Таней вышли к морю прогуляться и набрать ракушек (накануне был шторм). Словно эхо, в усеянном водорослями и ракушками берегу, пригнувшихся вдоль дороги кустах, в сломанных ветвях эвкалиптов – во всём этом были словно отголоски чувственной бури, происходившей последние сутки в спальне. Андрей с Таней остановились у воды. Таня смотрела на своего мужчину – усталая, рассеянная, притихшая, хорошенькая, счастливая; волосы растрепались, глаза блестели, щеки покрывала бледность, губы были воспалены и помяты; казалось, что под парео, которое она накинула как тогу и держала обеими руками, она таит остаток пыла и страсти. Андрей устремил взгляд вдаль, где вода смыкалась с небом.
– Нам подписали очередное дополнительное соглашение всего на пять миллионов рублей, – сообщил Андрей только что услышанную по телефону (от Артура) новость. – Сорок тонн свинца С1 и девяносто сплава ССУА. И собираются поднять цены на батареи. Борзометр совсем зашкаливает. У нас рентабельность падает – потому что на железных дорогах цены на тепловозные батареи зафиксированы на ближайшие полгода. А на Балт-Электро рентабельность повышается, потому что они отказываются брать свинец дороже чем 44,000 за тонну С1 и 38,000 за ССУА. И ничего нельзя с этим поделать!
Набежала волна, и выбросила к Таниным ногам рапана, которого она со злостью отшвырнула своей прелестной ножкой. При упоминании петербургской компании её настроение резко изменилось.
– Скажи, когда наконец ты бросишь свой Экссон? Ты ведь обещал!
Он наклонился, попробовал воду руками.
– А водичка ничего так. Пожалуй, искупаюсь.
Раздевшись, он зашел в воду. «Бросать бизнес, – подумал он, – который приносит более $20,000 в месяц чистыми – это безумие. Но переубеждать Таню – такое же безумие. Можно ложкой вычерпать море, но не женские аргументы и контраргументы».
Обернувшись и заметив её сердитый взгляд, сказал:
– У меня всё увязано в один клубок, я не могу взять и разорвать этот чертов узел. На Совинкоме постоянно возникают дыры, которые я вынужден закрывать экссоновскими деньгами. И наоборот я вынужден платить проценты Быстровым с тех денег, что зарабатываю на Совинкоме.
Таня закрыла уши ладонями:
– Всё, ничего не хочу слышать!
Она продолжила, прижав руки к груди, будто кормя несуществующего ребенка:
– Можешь рассказать что-нибудь другое, не про свои экссоновские дела?!
Андрей поднял со дна ракушку, вышел на берег, положил её в пакет.
– Вообще-то это не «экссоновские» и не «совинкомовские» дела, это мои денежные вопросы, моя работа, моя жизнь. И эти дела должны тебя тоже интересовать в равной степени – поскольку ты работаешь на фирме, и не просто работаешь, а поставлена надсмотрщиком над всеми гаврилами. Когда-то тебя очень сильно интересовали эти дела – я по старинке обсуждаю эти темы, думаю, что они тебя по-прежнему интересуют. Мы должны двигать дело, расти вместе как единое целое, иначе мы пропадём. Извини, если всё изменилось и тебе это уже неинтересно.
Он вдохнул полной грудью и посмотрел на свою сердитую подругу, этакую бандитку любви с идеальной геометрией тела. Налетел головокружительный морской бриз, раскачивая верхушки эвкалиптов. Встрепенулись чайки, усеявшие берег, словно накатились на них белые гребни волн. Запахло солью.
Таня подняла ракушку, которую только что отшвырнула ногой, и положила в пакет.
Глава 94
Подъём становился всё круче, но путь свободен от препятствий. Узкая гряда давно развалившихся скал вывела на широкий прилавок. Тут проходила граница древесной растительности, отмеченная жалкими кустами, прижавшимися к угловатым камням. Далее шли полосы свежих россыпей, ещё не потемневших от времени и не украшенных узорами мха. Создавалось впечатление, будто совсем недавно появились на склоне горной вершины эти потоки камня и только что замерли, непонятно как удерживаясь на крутых откосах. Казалось, сделай один неосторожный шаг, и россыпь поползёт вниз вместе с тобою. Но продвигаться по этим камням, не затянутым растительностью, было легко – идёшь, как по ступенькам крутой лестницы.
Чем выше, тем круче россыпь. Делая последние усилия, цепляясь руками и ногами, Андрей с Таней забрались на самый верх. Но их сразу постигло разочарование: главная вершина оказалась ещё впереди и была отделена от них глубокой седловиной. Яркий солнечный свет слепил глаза.
Они спустились по склону, и, отдохнув в седловине, продолжили восхождение.
Крутой склон вершины был сплошь завален крупными глыбами. Они громоздились в беспорядке: одни торчали вверх острыми углами, другие нависали над крутизной, едва упираясь одним краем о поверхность скал, третьи лежали одна на другой, образуя неприступный хаос. Под ногами пустота, тёмные щели, грохот скатывающихся при каждом движении камней. Руки то и дело судорожно хватались за выступы, чтобы удержать равновесие тела. Нужно было смотреть в оба: легко поскользнуться и переломать себе кости или быть раздавленным свалившимся камнем.
Таня первой взобралась на последний прилавок и устремила сосредоточенный взгляд в глубину ущелья. Андрей, страховавший её сзади, влез за ней следом.
Вершина горы представляла собой крошечную площадку (прилавок) на пятиметровом выступе скалы, которой заканчивались острые гряды, поднимавшиеся сюда с трёх боковых возвышенностей. На север площадка обрывалась гигантской истрескавшейся стеной в глубокое ущелье, на дне которого светилось миниатюрное озерко.
Куда ни глянешь – горы и горы. На севере горная цепь загромоздила далёкий горизонт своими скалистыми снежными вершинами. Бесчисленные линии отрогов убегали на восток и терялись там в полуденной дымке. Юг же был заставлен беспорядочно разбросанными вершинами, большей частью плоскими и голыми. На дне у ближних привалов копились россыпи, рождаемые у подножия разрушающихся скал.
