Ведьмак объявил общий сбор в гостиной.
— Слушайте, — Семеныч оглядел нас, — сегодня восьмая ночь торжеств и третья представления стежек хозяйке. Что это значит? Что почти все уже засвидетельствовали верность. Нас оставили напоследок, и гостям, и хозяйке есть с чем сравнивать. Опозорите меня и Юково перед хозяином… — многозначительное молчание, понятое нами абсолютно правильно. — Ладно. Представление начинается через два часа после полуночи. Я говорил с распорядителем, мы третьи, сразу за Береговым. Паша, Ольга, платья взяли? Отлично, приводите себя в порядок. Запомните, входим по команде, останавливаемся в семи шагах от хозяина и хозяйки, склоняемся… Чего ты ухмыляешься?
— У меня глазомер плохой, боюсь ошибиться, — ответила я.
— Запру в спальне.
Я подняла руки, нервы совсем разболтались, вот и несу всякий вздор, хорошо хоть еще не бегаю по замку, выкрикивая имя дочери.
— Склоняемся, — продолжил старик. — Не встаем, пока не разрешат. Нет, Ольга, спрашивать не надо, лично ты можешь стоять так до самого конца. Вручаем подарки, уходим. На все максимум десять минут. Ясно?
Мы кивнули.
— В четыре начинается бал. Если решите остаться, ни с кем не задираться, не напиваться, не устраивать скандалов. Помните правило: не должно пролиться ни одной капли крови, наказание ослушавшемуся — смерть.
Все молчали, проникнувшись моментом.
— Впереди три завершающих торжества ночи. Слава высшим, не весь десяток, я бы свихнулся и с вами, и с ними. Завтра хозяин принимает посольства соседних пределов, будут обсуждать совместные проекты, попробуем под это дело пропихнуть повышение пошлины на товары, идущие через нас в filii de terra.
— Опять поднимут стоимость обучения! Черт! — Веник нахмурился.
— Может быть, но у меня выбора нет. Этим мы с Алексием займемся, — он отдал папку, что держал в руках, рыжеволосому, — Сенька на подхвате, — взгляд на мохнобрового водителя, — Пашка, ты?
— Знаю, — девушка дернула плечом, все посмотрели на меня.
— Веник тебе поможет. Ольга, как переговорю с хозяином, дам знать, возможно, он потребует личной встречи, будь готова в любой момент. Всё поняли? Не стесняемся переспрашивать. Я почему-то уверен, до кого-то не дошло, могу повторить, да чего уж там, сразу в мозг записать. Никому не надо? Уверены? У вас час, приводите себя в порядок.
Я закрыла дверь, подошла к окну и сделала то, что давно хотела, коснулась гладкой графитовой стены. Предчувствие не обмануло, стена не была теплой в обычном понимании этого слова, она была комфортной, приятной. Есть вещи, которых хочется касаться: прохладный шелк такни, шуршащие под пальцами страницы книги, ласковый и пушистый мех урчащего котенка. Этот неизвестный камень тоже был таким. Сам по себе гладкий, при общей неровности стены, с ее ямками и выступами, с миниатюрными слюдяными вкраплениями, от которых отражались искорки света, единый в своей целостности. Замок выточили в монолитном куске породы. Теплый, но не нагретый на солнце, а теплый в плане намерений, дружественный что ли, а это редкость в нашей тили-мили-тряндии.
Окно-бойница выходило на противоположную той, откуда мы приехали, сторону. Я привстала на цыпочки и выглянула наружу. Сад, дорожки, выложенные щебнем, скамейки и фонари, освещающие молодую листву на деревьях и кустах, цветы, подчиняясь магии, не закрыли свои лепестки на ночь. Легкий ветерок разносил тонкий аромат. Через два дня нас ждет очередное быстротечное лето. Надеюсь, что ждет.
Яркими пятнами среди зелени выделялись наряды гостей, слышался смех, такой разный — осторожный, разнузданный, искренний, язвительный, лающий и нечеловеческий. Скорпионов собрали в одной банке, но, пока сквозь стекло за ними наблюдает мангуст, они будут улыбаться и делать вид, что всем довольны, показывать, как они дружны. Пока Седой смотрит, они не осмеливаются жалить друг друга.
Я закрыла глаза, представив коридоры, по которым шла, повороты, лестницу, выход. Когда придет время, заминок быть не должно. Я должна знать, куда идти, а не спрашивать дорогу у дочери перед каждым поворотом. Если выйду из покоев — по коридору направо, до лестницы, вниз, там налево, потом направо, то упрусь в дверь, через которую мы входили, за ней стоянка и наши машины.
Минут через сорок в дверь постучали и, по давно принятой традиции, тут же вошли, не дожидаясь ответа.
— Готова? — спросила Пашка с порога.
Я повернулась. Явидь принюхалась и сузила глаза. Неужели переборщила?
Девушка, облачившаяся в длинное обтягивающее платье, очень напоминавшее ее чешую, обошла меня, покачиваясь на длинных тонких шпильках, и уперла в бока руки в тонких шелковых перчатках. Нелюди что-то не нравилось.
Я надела длинное, никаких мини в приличном обществе нечисти, платье из вискозы. Прелесть наряда в том, что это не совсем платье, а, скорее, комбинезон с юбкой-брюками. А что? Выглядит нормально, и, если надо будет убегать, не запутаюсь в подоле. Штанины хорошо скрывали нож на икре, а длинные рукава — стилет. Никаких шпилек, лодочки без каблуков, как сейчас принято говорить — балетки. Треугольный вырез привлекает внимание к нужным частям тела, надеюсь, не гастрономический, а яркая зелень с красными цветами переводит наряд в категорию праздничных.
Волосы у меня вьющиеся, странного цвета: ни рыжий, ни каштановый — средний, цвета песка на пляже. Я давно поняла: лучший способ уложить кудри — это оставить их в покое, они сами знают, как лучше. Лаки, пенки, фены и прочие изыски оставались там, где им и положено, — в рекламе и на полках магазинов. Я заколола прядки на одну сторону, на пару часов должно хватить, а потом шпильки вывалятся, и я благополучно их потеряю, а волосы обретут так полюбившуюся им свободу.
Еще я накрасилась. Немножко. Пару минут раздумывала, не заменить ли сережки на более подходящие, чем скромные колечки, но так и не решилась нарушить данное в другой жизни слово, пусть тот, кому оно предназначалось, забыл об этом.
Кого я обманываю? Мне хотелось выглядеть хорошо. Это не имеет отношение к чувствам. Я давно поняла, что Кирилл не проводит дни в тоске и одиночестве, жалея, что ушел когда-то. Что изменится, если я буду хорошо выглядеть? Ничего, кроме уверенности в себе, а она-то мне и нужна.
Явидь зашипела и сказала совсем не то, чего я ожидала.
— На тебе серебро?
— Откуда ты… — хотела спросить я, но тут же догадалась, — ты пометила ножи.
— Естественно. Я еще не сошла с ума вручать оружие против себя, не приняв никаких мер. Я чую клинки на расстоянии броска. Если идешь на бал с серебром, значит, собираешься не танцевать, а воевать. С кем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
