двигателя внутреннего сгорания, поскольку любые взаимоотношения с Яном Петерманом – это тупиковая ветвь цивилизации.
Нравилось ли мне самой то, что я собиралась делать? Нет. До отвратительной тошноты. Но чувство безысходности давило на подкорку со страшной силой.
– Чего не ешь? – голос баб Вали вывел меня из сонного оцепенения.
Я растерянно перевела взгляд на теплые оладушки со сметаной и со вздохом отпила еще глоточек кофе.
– Аппетита нет.
– Ну-ну, – вздохнула бабка и присела рядышком, подперев кулаком голову. – Рассказывай, чем тебя фашист этот проклятый расстроил.
Кратко и без подробностей пересказала ей, как послала Яна в плаванье по реке, как поругалась с Луганским и самое главное, что скоро мы с дедом Сеней станем безработными.
– Да, дела, – покачала головой бабка. – И что делать-то теперь думаешь?
Я пожала плечами.
– Поеду к Васе – мириться. Что же мне еще остается?
– Это правильно, – одобрительно произнесла баб Валя. – Все лучше, чем с этим иродом нерусским. А Вася, хоть и грозный да характерный, зато непьющий и работящий. Ты вот что – иди принарядись. Да так, чтоб ух! Глазенки из орбит повылазили.
Сказано – сделано. Скрипя зубами и другими жизненно важными органами, поплелась собираться, чтобы сразить в самое сердце своего вредного директора. Последнее тоскливо кольнуло в груди, и я себе напомнила, что больше он мне никакой не директор.
Наряд выбирала недолго. Последовала совету старой женщины и напялила на себя нечто из разряда «с вырезом до пупа» и «пояс вместо юбки», нацепила шпильки, завершила образ боевым раскрасом. Придирчиво осмотрела себя со всех сторон и улыбнулась собственному отражению. Ну, что?! Бойтесь мужики! Женька вышла на тропу завоевания.
Глава 14
И снова я оказалась на той самой лавочке, что в парке недалеко от нового Васькова места обитания. Сижу пальцами ног босоножки на носке болтаю. Подставила лицо свежему ветерку и улыбаюсь. Почему улыбаюсь? Так дуракам дай только повод, они всю жизнь повеселятся. Вот и я, вроде идиотка последняя, но почему-то такая счастливая…
Как вы помните, собралась я вся расфуфыренная, как главная фуфырка, и помчалась к Луганскому домой, дабы растопить лед непонимания и обиды. Кое-как докандыляла на своих ходулях до пятого этажа. Чуть отдышалась и на всякий пожарный достала крохотное зеркальце. Щеки раскраснелись, глаза горят – спасибо лестнице. Красота, да и только. Нервным жестом пригладила чуть растрепавшиеся локоны и решительно постучала, так как звонком Луганский еще обзавестись не успел.
За дверью послышалось неспешное копошение, и раздался звук открываемого замка.
Я почти уже успела нацепить соблазнительную улыбку, как губы сами собой сложились в удивленное «о», едва я узрела нечесаную заспанную девушку в мятой пижаме.
– Э-э-э, – только и смогла выдавить из себя.
Девушка чуть потерла глаза, поморгала и весьма дружелюбно выдала:
– Здрасьте.
– З-з-зрасьте, – чуть заторможенно отозвалась я.
– Вы, наверное, к Васе? – спросила она и, посторонившись, махнула рукой в сторону квартиры. – Проходите. Он сейчас немного занят.
Невольно попятилась назад, собираясь уйти, но любопытство взяло верх, и я робко переступила порог. А еще до поросячьего визга хотелось увидеть, как вытянется Васькова физиономия при виде меня в компании его новой пассии. А то, что девушка была именно ею, сомнений не оставалось.
– Кофе? – в очередной раз удивило заспанное чудо.
Я б на ее месте, увидев на пороге квартиры своего парня фривольно одетую девицу, гнала бы ее поганой метлой, а тут кофе угощают.
– Да, если не сложно, – улыбнулась я в ответ.
– Все равно варить собиралась, – отмахнулась чудо и пошла к плите.
Я присела на табуретку и огляделась. Все тут было совершенно по-прежнему. Хоть бы прибрался что ли. Женишок.
– А вы по делу? – как бы невзначай произнесла девушка.
– Можно и так сказать. Мы работаем с Василием Михайловичем. Вернее, работали вместе. Вот, увольняться пришла, – объяснила я и достала из сумочки тщательно написанное заявление.
– Правда? – удивлению собеседницы не было предела. – А почему на работе не дождались? Или в вашей компании принято с подобными вопросами приезжать к директору домой?
Я с трудом скрыла понимающую усмешку. Вот ты и попалась. Ревность. Чистая, ничем не замутненная ревность.
– Что вы? – преувеличенно возмутилась я. – Просто дело в том, что в колхозе нашем Василий Михайлович три недели не появляется. А у меня уже все чемоданы собраны, кошка упакована, билет куплен. Кто ж меня уволит без его подписи. Вот и приходится нарушать директорское спокойствие личным визитом.
После моих слов девице, кажется, полегчало. Она сразу как-то приосанилась, откинула спутанные шоколадные волосы на спину и представилась:
– Людмила.
– Евгения.
Моя новая знакомая налила две кружечки кофе. Самого настоящего натурального кофе из турки. Мастерица, однако.
– Вы не обращайте внимания на беспорядок. Мы с мужем еще не успели обзавестись мебелью. Только вчера въехали.
При слове «муж» я поперхнулась кофе, да так, что попала себе на платье.
– Извините, – чуть отдышавшись, выдавила я. – Просто на работе всегда говорили, будто от начальника жена ушла из-за его характера. Оказывается, врут люди.
Людмила протянула мне полотенце, чтобы промокнуть платье, и пожала плечами:
– Правду говорят. Мы на самом деле развелись. Да только время все расставило по своим местам. Несколько лет жили порознь. Не жизнь, а мучение. Знаете, как говорят – с ним плохо, а без него еще хуже. Так и у меня.
И тут я присмотрелась к девушке повнимательнее. Словно впервые увидела. Темноволосая, субтильная, темноглазая. Постарше меня лет на пять. Может семь. Словом, один и тот же типаж. Замену, значит, искал. Но так и не нашел. Эх, Васек…
Тут дверь в ванной со скрипом приоткрылась, явив хозяина квартиры собственной персоной. В халате и с полотенцем на голове. Так он и застыл, как каменное изваяние самому себе, когда взгляд его остановился на двух брюнеточках, мило распивающих кофе у него на кухне.
– Л-лю…, – зазаикался мужик.
– Люда, – подсказала ему супруга.
– Ж-жже…., – продолжил изображать придурка мой почти бывший шеф.
– Женя, – ядовито улыбнулась я и, пока Людмила не видит, отсалютовала ему чашечкой. – С легким вас паром, Василий Михайлович. Вы уж извините, что потревожила. Отвлекла от решения семейных проблем, но одно важное дело требует вашего срочного вмешательства.
Луганский моргнул, перевел взгляд на мои голые ноги. Снова моргнул и раскосый, чуть очумелый, взгляд уперся в вырез до пупа. Дальше шестеренки в его мозгу туго и с чудовищным скрипом зашевелились, о чем известил почти мученический стон их владельца. До него, видимо, стало доходить, что я могла забыть с утра пораньше, да еще и в таком виде.
– Кофе, дорогой? – всполошилась Людочка и засуетилась вокруг супруга, освобождая ему место за столом.
Мужчина чего-то попытался возразить, но не успел. Ему тут же подставили тарелку с печеньем и чашечку под нос. И все это с сюсюканием, поглаживанием и причмокиванием.
Но лично мне было уже глубоко фиолетово на все их телодвижения. Поэтому, не отходя от кассы, положила перед носом Васька свое
