Вырвалась, отскочила, но броситься к Вейнанду мне не дали, напали со спины, снова пытаясь обездвижить. С этим «пленителем» и вовсе церемониться не стала: сначала «угостила» локтем в живот, а после, вывернувшись, ребром ладони проехалась по горлу. Жрец — не тот, что потворствовал преступным планам планам императора, но такой же жердь в балахоне — судорожно глотнул ртом воздух. Схватился за горло, отшатнулся, а в следующую секунду моими стараниями был отправлен на отдых. Боюсь только, короткий.
Обернувшись, увидела, что Вейнанд и джаров император стоят друг напротив друга, словно дуэлянты.
— Хотя бы сегодня не прячься за живыми щитами. Будь воином и прими вызов! — швырнул ему, как перчатку в лицо, мой спаситель.
Я не видела лица Регенштейна, но готова была поклясться, что в тот момент его губы исказила совершенно гадкая, омерзительная усмешка.
— Правду говорят, хочешь, чтобы сделали хорошо, сделай всё сам. И раз уж вы настаиваете, генерал... Давно я не чувствовал вкуса крови. А терзать твоё тело, уверен, станет для меня особым удовольствием!
Движениями неторопливыми, расслабленными он расстегнул пуговицы мундира, аккуратно его снял. Следом стащил и рубашку, явно готовясь к обороту, и у меня засосало под ложечкой. Вейнанд стоял и ждал, лишь на миг поймал мой взгляд, но мне тут же пришлось отвлечься — Рифера обступили. Старший храмовник и двое других.
И откуда эти в хламидах только взялись?!
Где были остальные ребята, я не видела. Лишь краем сознания замечала вспышки пламени и мерцание чар, на короткие секунды выхватывающие из тьмы то одну, то другую часть храма.
Возле брата оказалась за считанные мгновения, и вовремя! Спасла его от ещё одного подлого удара ножом, которым один из служителей духов (а скорее, императора) пытался проткнуть ему бок.
— Осторожнее!
Оттолкнула, выбила оружие. Ударила, опрокидывая на землю, и, навалившись всем телом, продолжила отвешивать удар за ударом. Ещё и ещё, вымещая на храмовнике злость. Вместе нам удалось их утихомирить, но на смену злобной троице тут же пришёл чаровик. Один из верных псов императора. То, что созданное им пламя, несётся в моего брата, я заметила слишком поздно. А Риф не заметил вовсе, но спустя мгновение почувствовал: когда огонь жадно вонзился ему в плечо.
Брат закричал, падая на колени. На его куртке заиграли языки пламени, жадно в неё вгрызаясь. Я было бросилась к нему, но кто-то схватил меня за волосы. Дёрнул на себя, потащил. Зашипев от ярости и боли, попыталась вывернуться, но на этот раз мне достался совсем другой противник. Не доходяка-жрец, который и драться толком не умел, а чаровик, посвятивший тренировкам всю свою жизнь.
— Пойдём! — грубо рявкнул он, перехватывая меня за плечи, надеясь увести, как до этого надеялся Регенштейн.
Не церемонясь, поволок за собой, я же, не желая сдаваться, вцепилась рукой в первую попавшуюся скамью. Хорошо, что она была приколочена к полу. Плохо — что силы были неравны. Как бы ни была я зла, охвачена яростью, чувств этих оказалось недостаточно, чтобы справиться с мерзавцем. Несколько секунд противоборства, и пальцы соскользнули с растрескавшегося от времени дерева.
И тут рычание зверя сотрясло храм, а точнее, рычание двух зверей. Один — прекрасный, великолепный лев, от которого, казалось, исходит сверхъестественный свет. Другой, вервольф, казался порождением мрака, исчадием тьмы, и тем не менее для меня он был прекраснее любого создания. Уже не говоря про эту златогривую падаль! На него, несмотря на всю внешнюю красоту, противно было даже смотреть.
Лев атаковал, жёстко, яростно, явно целясь в глотку врага. Вейнанду удалось отшвырнуть его от себя, но короткая серая шерсть на плече обагрилась кровью: глубокая рваная рана — три пореза, оставленных когтями, — которую даже полумрак был не в силах спрятать.
— Джарова девка! — рыкнул чаровик, когда я вцепилась в очередную скамью.
Заметила, как на полу что-то слабо сверкнуло и едва не закричала от радости. Кинжал верховного жреца! Как бы только до тебя добраться...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С воздушной стихией мы только начали знакомиться, и тем не менее я, зажмурившись, попыталась призвать по помощь её мощь и силу. Для этого пришлось разжать пальцы и быстро, по памяти, как учил Дермонт, сплести воедино два чаровых узора. Негодяй, решив, что сдалась, с радостью потащил меня дальше, но далеко мы не продвинулись: горячая волна воздуха, завившегося вокруг меня сизой воронкой, заставила его отшатнуться в сторону.
В идеале должна была отбросить в другой конец храма, но как-никак я всего лишь кадет-первогодка. Не теряя ни доли секунды, метнулась к заветному оружию, схватила его и обернулась. Вовремя! Чаровик налетел, набросился на меня в то же мгновение, и нож, легко прорвав пыльно-серую ткань мундира, вошёл в его тело. Изумление в его глазах — первое, что увидела. А потом они быстро начали стекленеть, становиться пустыми.
Прошипев что-то хриплое, нечленораздельное, он навалился на меня всем телом. Мёртвым, каменеющим телом...
Всё ещё не способная поверить, что это я сделала, что я... убила человека, с трудом его от себя отпихнула и, путаясь в злосчастных юбках, уже не торжественно белых, а безвозвратно испорченных пятнами крови, его крови, поднялась на ноги. Огляделась сквозь мутную пелену, вдруг застелившую глаза. Не знаю, кого точно искала: Вейнанда, ребят, брата... Всё смешалось. Переливы света, то и дело пожираемые тьмой, жуткие звуки: звериное рычание и крики людей. Крики боли, страха, безысходности.
— Лоунард, сзади! — раздалось откуда-то изо мрака, а в следующее мгновение всё моё тело пронзил отчаянный вопль.
Духи, только не Лоунард! Только не мои друзья! Они не должны были из-за меня пострадать!
— Рифер! — выкрикнула, наконец его увидев.
Брат выглядел неважно, но хотя бы был жив! От куртки он успел избавиться, остался в окровавленных ошмётках рубашки. Опираясь здоровой рукой на алтарь, тяжело дышал.
— Ты как?! — подлетела к нему, боясь смотреть и в то же время не в силах отвести взгляда от жжёной раны на плече.
— Ещё живой, — устало усмехнулся мой близнец и продолжил, кивая куда-то на тьму перед собой. Свечи в масляных плошках почти все погасли, тьма сгустилась, стала почти осязаемой. — Надо им помочь!
Он бросился в центральный проход, я за ним, но нас разделило. Меня швырнуло обратно к алтарю вместе с налетевшим на меня Вейнандом. Первое, что ощутила — боль в спине от соприкосновения с холодным камнем. Второе — дикий, отчаянный страх, когда спустя миг, один жуткий миг, над нами... над ним(!) склонился победитель-лев.
— Нет, — только и успела выдохнуть.
Нет, нет, нет!
Жадно оскалившись, он вонзился в грудь умирающего вервольфа клыками, безжалостно его добивая. Терзая его плоть и явно этим наслаждаясь. Тем самым он убивал и меня, заставляя сердце разрываться от боли и отчаянья.
На моих глазах отнимал жизнь у мужчины, которого я любила.
Нет...
Нет!!!
Зарычав не хуже зверя, попыталась оттолкнуть чудовище, монстра, но меня снова схватили. И не надоело им... Дёрнули за шкирку, как какого-то щенка; грубо поставили на ноги и тут же перехватили за запястья.
— Поднимайся! И без фокусов! Дрянь...
«Пятен крови на юбке стало больше», — зачем-то подумала я, оглядывая свадебное платье, а с ним неподвижного, растерзанного оборотника и победоносно возвышающегося над ним льва. Золото его гривы потемнело, померкло, обагрившись кровью врага, но чудовище это не смущало. Он упивался каждым мигом своего триумфа и моих страданий. А я...
Духи, лучше бы эта кровь была моя!
— Пойдём...
Руки мне сцепили за спиной, чтобы даже не пыталась сплести ни один чаровой узор. Подтолкнули к выходу, к полумраку, в котором я смогла различить тщетно вырывающегося брата: его удерживали два крепких жреца. Ещё несколько проходов, несколько шагов, которые, казалось, кто-то делал за меня, и я увидела Ронана с Нейлом на коленях, охраняемых чаровиками. Друзей поверженных, раненых, но всё-таки живых. Правда, боюсь, это ненадолго. И дальше... почти у самого выхода Бриана, склонившегося над неподвижным, обожжённым телом Лоунарда Фольта. Самого доброго и отзывчивого парня, которого я когда-либо знала. Простодушного, весёлого и такого храброго.
