— Если и остальные ваши решения приняты лишь в оправдание личных грехов, тогда весь ваш раскол — гнусное лицемерие и ничего более!
— Довольно! — рявкнул архиепископ, поворачивая коня прочь, и добавил, уже через плечо:
— О том, что справедливость за нами, тебе скажут наши мечи! И берегись тогда!
Герцог с удивленной усмешкой проводил его глазами, затем отвесил Туану шутовской поклон.
— Превосходные переговоры о мире, милорд. Мои поздравления.
Затем обратился к Роду.
— Легко тебе оскорблять человека, которому не хватает умения защитить свою честь, лорд Чародей. Но я с радостью встану на его место. Ну что, лорд Чародей, выйдешь на поединок со мной, перед лицом наших армий?
— Не успеют закончиться переговоры, — поджал губы Род. — Ты поведешь атаку, а я встречу тебя.
Герцог сдержанным жестом удивления вскинул брови, затем поклонился, широко улыбаясь, и ударил шпорами. Конь взвился на дыбы, герцог умело развернул его и галопом поскакал к своим войскам.
Туан с серьезным лицом повернул в сторону своей конницы.
— Ну, и чего же ты этим добился, лорд Чародей?
— Надеюсь, нескольких промахов с их стороны, Ваше Величество. Разгневанный полководец действует сгоряча.
— Я так и думал, что у тебя найдется хоть какая-то причина, — протянул Туан. — И все же мне жаль терять последний шанс на мир.
— Вы старались, как могли, Ваше Величество. Теперь ваша совесть чиста — вперед, в битву!
Туан посмотрел на него и усмехнулся.
— Ну что ж… по крайней мере, битва будет славной!
И он поскакал в сторону своей армии, с высоко поднятой головой и сверкающими глазами.
— За мной, лорд Чародей! Если уж нам придется драться, будем драться, как следует!
Род поскакал следом, оправдываясь про себя: «Ну хорошо, хорошо, меня понесло. Во всяком случае, хуже от этого уже не будет».
«Думай о том, чтобы одержать победу как можно скорее, — ответил Фесс. — Чем короче битва, тем меньше мертвых.
Род занял место в строю, между королем, который скороговоркой уже отдавал своим адъютантам приказы, и отцом МакДжи, который пронзил его острым взглядом.
— Ну как, высокие стороны доказали, что местные далеко не всегда могут решить свои проблемы?
— Да, черт возьми! — отрезал Род. — Прошу прощения, святой отец…
— Не обращайте внимания. Я хочу попробовать положить преграду этой усобице, сам.
И МакДжи посмотрел на вражеское войско.
— Думаю, что мне удастся… Н-но!
Он пнул свою лошадь пятками и галопом вылетел на нейтральную полосу.
— Какого че… Назад! — Род закрыл лицо руками и застонал.
— Что с Генералом Ордена? — обалдело уставился на эту сцену Туан. — Он что, ума лишился?
— Нет, Ваше Величество, просто рассердился.
— Ах ты нечестивый отступник! — надсаживался МакДжи, трясясь в седле. — Ах ты паршивая овца!
Архиепископ рванулся в его сторону, затем разглядел монашескую рясу и побледнел.
На вершине холма в тылу его армии леди Мэйроуз тоже побледнела и, подхлестнув свою кобылу, поскакала к войску, крича на ходу:
— Посторонись! С дороги! Пустите меня, или все пропало!
Оторопевшие солдаты послушно расступались в стороны.
Архиепископ разинул рот, как рыба на песке.
— Неужели вы позволите какому-то монаху так честить вас? — возмутился ди Медичи. — Ну же, милорд! Весь ваш авторитет пойдет прахом! Осадите-ка его!
Архиепископ закрыл рот, его челюсть отвердела, и он поскакал навстречу МакДжи.
— Прочь с дороги, самозванец! Кто ты такой, чтобы порицать своего архиепископа?
— Ты прекрасно знаешь, кто я такой! — взревел МакДжи. — Я Моррис МакДжи, Генерал Ордена Святого Видикона Катодного! На колени, фальшивый прелат!
Его голос пронесся по всему полю — и достиг обоих армий. Все — и крестьяне, и рыцари, — разинув рты, уставились на него.
— Он сделал это! — воскликнул Туан. — Он заставил всех понять, какая глупость этот раскол!
— Сам ты самозванец и лгун! — возразил архиепископ. — Да ты даже не священник! Никто еще не видел Генерала нашего Ордена, ни разу еще он не ступал на Греймари!
— А теперь ступил! — МакДжи вытянул в сторону архиепископа кулак, и кольцо на его безымянном пальце сверкнуло под лучами солнца. — И вот мой перстень и моя печать!
Только архиепископ мог разглядеть узенькую медную полоску, украшенную крошечной микросхемой в таком же крошечном зажиме-крокодиле, но рыцари в передних рядах по обе стороны увидели, как кровь отхлынула с его лица.
— Тот самый перстень, — прошептал он. — Кольцо, сделанное самим святым Видиконом! Сколько раз я смотрел на его изображение в наших книгах и на нашей печати!
Королевская рать не понимала, что происходит, но догадывалась, что дела идут неплохо. Они разразились криками радости.
Этот крик ударил по ушам ди Медичи грохотом рушащейся на глазах победы. Он отчаянно огляделся по сторонам, желая броситься вперед с войском, но увидал на лицах своих солдат сомнение и понял, что они побегут, не успеют налететь рыцари короля. Как к последней надежде, он обратился к взводу монахов:
— Вперед, монахи! Ваш хозяин в беде! Вперед, за мной, ему на помощь!
Монахи переглянулись, потом еще раз посмотрели на двух клириков в центре поля. Никто не сдвинулся с места.
— Зарублю каждого, кто не пойдет за мной! — взревел ди Медичи, и его меч, свистнув, вылетел из ножен.
Монахи с ужасом глядели на герцога. Затем вперед шатнул отец Ригори, а за ним, один за другим, и остальные.
Мимо них вихрем пронеслась леди Мэйроуз. Оказавшись рядом с архиепископом она осадила лошадь.
— Одумайтесь, милорд! Вспомните о несправедливостях Римской Церкви! О поощряемом Папой беззаконии!
— Его Святейшество не может заставить силой блюсти заповеди, — прогремел МакДжи, — ибо сказано: «Отдавайте кесарево кесарю!»
— Папа потворствует ростовщикам!
— Церковь никогда не одобряла высокий процент!
— Он торгует индульгенциями!
— Его Святейшество учит, что лишь молитва и усердный труд, вера, надежда и любовь — облегчат нам дорогу в Рай!
Тут над ним взвился конь ди Медичи. МакДжи бросил на него один презрительный взгляд, а потом снова воззрился на архиепископа.
— Ко мне! — в ярости заревел ди Медичи. — Ко мне, Флоренцо и Пердито! Покажем этим бритоголовым пустозвонам, поставим их на место!
— Назад! — рявкнули на него оба клирика. Названные же графы ответили герцогу только уклончивыми взглядами.
— Первое Сословие приказывает тебе — удались! — проорал разъяренный архиепископ. — Божественные вопросы вне твоего разумения!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
