— Можно, — кивнула она.
— Тогда поздравляю. Неожиданно вы, Назар удивил. И ты тоже… удивила.
— Чем же?
— Глубиной чувств. Ты счастлива?
— В ваших словах слышится сарказм, Станислав Янович. Но я вам отвечу. Да, я счастлива.
Стах оценил. Склонил голову в знак согласия. И в этом жесте тоже читалось что-то Назарово. Как когда он сказал ей это свое «Принято». Но в отличие от Назара, который и раскрывался-то только с ней, а пока не стали общаться — и слова не выманишь, этого недобитого шляхтича хлебом не корми — дай высказать свое авторитетное мнение. Потому сейчас он, помолчав и отпив из стакана воды, не иначе для того, чтобы смочить пересохшее горло, сказал:
- Нет, Милана, это не сарказм. Я просто задумался. Получается, мы, хоть так, хоть эдак, а с твоим отцом станем родственниками. Иначе, чем думал я. Но знаешь, это и к лучшему. Это как-то… естественнее, что ли. На свадьбу-то позовешь? Как обещала?
— Депутат, типа, полезный родственник? — хмыкнула Милана, но ответа ждать не стала, смягчила: — Мы обязательно позовем вас на свадьбу. Думаю, вы первый получите приглашение.
— Спасибо. Назар рассказал, как я Лянку уламывал, что ли?
— Вспомнила, как меня измучили вопросом «А твой папа правда депутат?»
— Ясно. Так а дальше что? В ЗАГС? Или были уже с вашей шустростью?
Милана настороженно взглянула на Шамрая, не понимая природы его настойчивого любопытства.
— Еще не были. В Кловске пойдем.
— То есть, теперь к родителям? — продолжал допытываться Стах.
— Теоретически — да, но чуть позже, когда я домой вернусь. Не по Скайпу же знакомиться.
— Ну да, тем более, сентябрь на носу. Ты какого числа уезжаешь? Я собирался в Кловск, могу подбросить числа двадцать девятого, — не ведя бровью, предложил он и потянулся за заварником.
— Спасибо, но я еще немножко побуду здесь, — сказала она, доедая ужин. Марья уже ставила на стол десерты, и Милана положила себе на тарелку приличный кусок штруделя. — Я билет на десятое сентября взяла, на поезд.
— На десятое? А учеба?!
— Что там может быть серьезного в начале года, — отмахнулась она. — А куратору я справку про ОРВИ подсуну.
От ее последних слов у Стаха брови подлетели буквально до самых волос, которых оставалось на голове еще довольно много, хотя мысок давно съехал гораздо выше положенного.
— А справку ты откуда возьмешь? — не скрывая удивления уточнил он.
— У тети фельдшера, — рассмеялась Милана. — Оля Иваненко поможет.
Оля Иваненко — конечно, поможет.
В общем, Станислав Шамрай, повидавший на своем веку немало и самого разнообразного, даже после ухода Миланы Брагинец из столовой еще долго и задумчиво разглядывал стул, на котором она сидела, и пытался едва ли не впервые всерьез вникнуть — кто же она такая, эта Милана Брагинец, девушка, которую он уже столько времени просто до одури хочет получить в единоличное пользование.
Не складывалось. Никак.
Нет, он знал о том, что там характер. Видел, чувствовал. И рассматривая ее в качестве будущей жены, делал ставку на то, что именно такая, с характером, ему и нужна. Он вывезет, сможет. С другой заскучает. Ему, если подумать, как бы ни ревновал — но и сейчас интересно так, как сто лет не было. Потому что мирно — с нею не справиться. Мирно — она на поводу не пойдет, не овца. И значит, война не только и не столько с Назаром, который из рук его ест и примет все что угодно. Война — с ней. С самого начала — партия должна быть разыграна с ней, и она дала ему неслабую фору своей болтовней… и да, желанием торчать тут еще первую декаду сентября — тоже.
«Сашка, Сашка… знал бы ты, кого воспитал на наши с тобою головы, мою седую и твою — лысоватую», — думал Станислав Янович, укладываясь спать и помня, что Милана сегодня ночует под одной с ним крышей, потому что Назара он держит. Удержит. И будет удерживать столько, сколько нужно. Не та сила, которой надо бояться.
На следующий день у Стаха были дела в Левандове, куда он рванул спозаранку, предупредив Марью, чтобы передала Ляне и Назару с Миланой, что вернется через пару дней. И еще через сутки махнул в Кловск — уже вне своих мероприятий, касавшихся бизнеса. Но в интересах личных, о чем никто не знал. Предупредил Сашку, что приедет в гости — просто так в гости, как в старые-добрые времена. И вдруг подумал, что наконец выбирается из того кокона, в который загнал себя семь лет назад. Девушка, на которой он хочет жениться, собралась замуж за его племянника, а он впервые чувствует землю под своими ногами. И знает, что может по ней ходить. Дикость!
Сашка с Натальей встречали вкусным ужином, бурной радостью и крепкими объятиями. И будто не было между ними той прорвы лет, когда он и не знал, что соскучился. Уже поздно ночью, когда Наташка ушла спать, мужчины уперлись лакать коньяк в кабинете, чтоб не шуметь, и Стах с трудом дождался, чтобы остаться с Брагинцом один на один.
Там Шамрай и застал его врасплох. Неожиданно, когда тот не ждал. Как в утку пальнул, ее и подкосило.
— Вот что, Александр Юрьич, — проговорил он после очередного тоста, — дело у меня к тебе есть. Жениться собираюсь, что на это скажешь?
— Это ты моего совета сейчас спрашиваешь? — крякнул от неожиданности Брагинец и, быстренько опрокинув в себя порцию коньяка, хрустнул долькой лимона. Для удовлетворения аристократических замашек Шамрая на столе стояли сыры, мед и фрукты, но сам хозяин дома многое любил «по-простому». — Ну тогда главное брачный контракт обязательно оформи, а то мало ли кто попадется. Бабы нынче ушлые.
Стах хмыкнул и покрутил в руках стакан. Настроение — реально как на охоте.
— Да уж без контракта не обойдемся, не первый год в бизнесе, знаем, где подставы друг от друга ждать, — со зловещим весельем согласился он. — Юристов подключим первым делом. Но не потому что я жене будущей не верю, правда она коза еще та, а потому что я тебя, Санёк, вдоль и поперек изучил. Я на Милане твоей женюсь.
Брагинец, хотя и был из породы тех, которых никакая холера не берет, вероятно, не без участия своих мадьярских предков, но сейчас почувствовал, как отчаянно запекло за грудиной и резко стукнуло в виске. Как Милана могла спутаться со Стахом? Или этот старый козел инициативу проявил… которого он сам же и пустил в огород?! Но дочь бы не молчала, в этом Брагинец был уверен, а Наташка созванивалась с ней регулярно. Вот только Стах… этот никогда ничего не делает просто так. И еще неизвестно, кто больше под ударом — Милана или сам Брагинец.
Александр откинулся на спинку дивана, внимательно разглядывая внешне спокойного Шамрая, пока мысли скакали в его голове со скоростью блох.
— Ну тогда не юли и не напускай тут театрального тумана, — разлепил он, наконец, губы, — а рассказывай и обсудим. Если, конечно, есть что обсуждать.
— Есть, есть. Люблю я ее, сил нет. Как увидел в первый день, так и думаю только о ней. Ты мне друг, Саня, потому как друг — отдай ее за меня по-хорошему. Знаешь же, просто так не просил бы, чтобы побаловаться. Мне она насовсем нужна.
— Тебе баб мало? — угрюмо буркнул Брагинец. — Она же ребенок еще! У тебя сын был старше. Совсем рехнулся?
— Ты ее ко мне отправил, потому что она ребенок? — приподнял бровь Шамрай. — Съемка в журнале, прости, была совсем не детская. Да и мне не семьдесят, чтобы не замечать. Потому рехнулся ты, когда додумался такую девку ко мне под бок отправить. Саня, я семь лет вот здесь, — Стах коснулся груди, там, где сердце, — здесь вообще нихрена не чувствовал. А теперь знаю, что там все еще живое. Миланка твоя напомнила. Отдай ее за меня, Сань.
— Я ее отправлял к своему другу, которому она в дочери годится! — Брагинец в сердцах хряснул кулаком по столу, на котором со звоном подпрыгнула посуда. — Для того чтобы у нее мозги на место встали, а не для того, чтобы ты свое живое распускал! И если ты ее хоть пальцем тронул… Блядь… — он замолчал, когда в голове прострелила очередная мысль. — А где вообще Милана? Что с ней?
