Девушка пропустила это мимо ушей. Она обратилась к Клэйну:
— Сколько вы заплатите за десятиминутное сочинение, приятное и мелодичное?
Клэйн улыбнулся.
— Пятьсот сестерциев.
Девушка захлопала в ладоши.
— Договорились, — сказала она. — Медда, у тебя на месяц есть еда.
Медда что-то пробормотал, но отнюдь не выглядел огорченным. Он согласился через неделю представить композицию. Позже, когда они уходили, девушка чуть задержалась и сказала Клэйну:
— Я слышала, вы занимаетесь науками и окружены стариками и рабами. Почему бы вам не встречаться чаще с молодыми художниками? Вы убедитесь, что люди создают красоту и сегодня.
Клэйн и раньше догадывался об этом. Вечер ему понравился. Но прежде, чем он смог ответить, девушка снова заговорила, и на этот раз шепотом:
— В городе немало талантливых художников и очень талантливых и привлекательных девушек, включая меня, — она улыбнулась и отступила на шаг, чтобы он смог взглянуть на нее.
Ее красота притягивала Клэйна. Он смог лишь сказать:
— Вы очень хороши.
Она улыбнулась и продолжала:
— Я уверена, что мы станем друзьями. Но у нас есть правило, ваше превосходительство. Пока вы дружите с нами, у вас не должно быть рабынь. До свидания.
Она повернулась и легко вышла из комнаты к друзьям, которые ожидали ее. Клэйн, оставшись один, думал о своих посетителях. Он догадался, что встретился с аристократами, талантливыми людьми, которым, однако, приходилось жить в бедности. И еще он думал о том, что человек, платящий пятьсот сестерциев за достойное произведение, будет принят в их компанию. Может ли он позволить себе это? Главный ученый не должен нарушать аскетического воздержания. Но мутант Линн, чья главная задача — приобрести контроль над собственным поведением, вполне может стать покровителем искусств. И он улыбнулся несовместимостям, которые совместились в его личности. Клэйн тщательно и изобретательно избегал встреч с Лидией. Когда она находилась в Линне, он целые месяцы проводил в своих имениях, чтобы не рисковать. Только когда она уезжала в один из отдаленных дворцов, он возвращался в свой городской дом. Сохраняя такую дистанцию, он беспристрастно оценивал грозящую ему опасность. Он знал, чего от нее можно ожидать, и действовал соответственно. Клэйн продолжал учиться. Ресурсы храмов и библиотеки Джоквина истощились. Знаменитые ученые, которых приглашали к нему, многое сумели ему передать. Но в главной сокровищнице мысли он ни разу не был и поэтому мечтал попасть в библиотеку его деда, которая находилась в Капитолийском дворце. Здесь, как было ему известно, хранится много недоступных древних книг, которые агенты Деглетов и Линнов собирали сотни лет по всей Солнечной системе. Некоторые из них никогда и никем не были прочитаны. Лорд-правитель сохранял их для себя, надеясь когда-нибудь пополнить свое образование. Но, как и следовало ожидать, у такого занятого человека не нашлось времени, чтобы раскрыть эти фолианты. Клэйн дождался, когда леди Лидия выехала из города на отдых, и возвратился в Линн. Он попросил лорда-правителя разрешить ему прочитать редкие книга. Великий человек, который давно перестал интересоваться науками, это разрешение дал, и Клэйн в сопровождении трех секретарей-рабов (двух мужчин и одной женщины) ежедневно в течение нескольких недель приходил в дворцовую библиотеку и читал о прошлом. Книги были написаны после золотого века, но тогда, когда подробности старины еще не забылись и не казались нелепым вымыслом. Книги добавили кое-что к тому, что он уже знал, их авторы передавали слухи, которые от отца к сыну прошли через многие поколения. Они указали направление, прибавили уверенности, подтвердили, что он на правильном пути и впереди еще много открытий. Однажды он увлеченно читал, когда краем глаза заметил, как в библиотеку вошла его неродная бабушка. Он не знал, что она в городе. Для леди Лидии встреча была такой же неожиданностью, как и для Клэйна. Она почти забыла о его существовании, а вернулась в Линн потому, что получила сообщение о болезни лорда-правителя, и поняла, что больше нельзя тратить время впустую. Нужно добиться возвращения Тьюса из изгнания. И вдруг эта встреча. Она увидела Клэйна в неярком освещении. Он был скромно одет в одежду храмового ученого. Этот костюм хорошо скрывал его физические недостатки. Складки одежды искусно маскировали изуродованные руки. Плащ был перевязан у шеи узкой красивой лентой, открывая шею и грудь. Над воротником возвышалась прекрасная юная голова Клэйна. При встрече на улице такое лицо заставляет женщин оглянуться. Красивая, благородная, чистая и гладкая кожа. Лидия, никогда не видевшая внука своего мужа, разве что на расстоянии, — Клэйн заботился об этом, — почувствовала в сердце страх. «Клянусь кураном, — подумала она, — это еще один великий человек. Как будто мне мало забот вытягивать Тьюса из изгнания». Ей не хотелось думать о том, что следует позаботиться о гибели мутанта. Но если она хочет, чтобы Тьюс унаследовал империю, нужно присматривать за каждым прямым наследником. В уме она добавила этого нового родственника к списку наиболее опасных родных больного лорда-правителя. Лидия знала, что Клэйн смотрит на нее. Лицо его изменилось, и она вспомнила то, что слышала о нем. Его легко вывести из себя. Эта перспектива заинтересовала ее. Она с улыбкой пошла ему навстречу. Он попытался уйти, но не смог. Все краски сбежали с его щек. Лицо еще больше исказилось, исчезли следы красоты. Губы его шевельнулись, но только нечленораздельные звуки донеслись до нее. Лидия заметила, что стоявшая рядом юная рабыня почти так же встревожена, как и ее хозяин. Девушка умоляюще смотрела на Лидию и наконец сказала:
— Можно мне говорить, ваше превосходительство?
Это шокировало Лидию. Рабы говорят только тогда, когда к ним обращаются. Это не просто порядок, устанавливаемый отдельными владельцами, это закон государства, и всякий, кто сообщит о таком проступке, получит половину штрафа, налагаемого на владельца. Леди Лидию поразило, что именно она стала предметом такого унижения. Она была ошеломлена, а девушка продолжала говорить:
— Вы должны простить его. У него бывают приступы нервного паралича, когда он не может ни двигаться, ни говорить. Неожиданное появление его благородной бабушки…
И тут к Лидии вернулась речь. Она выпалила:
— Плохо, что у рабов нет подобного паралича. Как ты смеешь обращаться ко мне?
Но тут же спохватилась. Не так часто позволяла она себе срываться. Девушка отшатнулась, как будто ее ударили. Теперь Лидия с любопытством смотрела на нее. Может быть только одно объяснение, почему рабыня так смело говорит в присутствии хозяина. Должно быть, это его любимая наложница, иначе она не беспокоилась бы о нем так. Похоже, этот мой родственник-мутант может быть привлекательным, несмотря на свое уродство, думала леди Лидия, и привлекателен не только для рабыни, побуждаемой обстоятельствами. В этом скрывались какие-то возможности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
