на него взглядом полным мольбы и ждала что сейчас он найдёт простое и логичное решение проблемы, которое устроило бы всех.
Он был мрачен.
Сигарета тлела в его пальцах медленно. Он поднял на неё тяжелый как пушечное ядро на шее утопленника, взгляд. Он знал что делать, понимал это уже давно , отгонял мысли, запинывал их подальше каждый день, отмахивался от них но понимал, что в конце концов настанет этот день.
И он настал.
– Да, – ответил он низким голосом, в котором угадывался второй подтон, ещё ниже. Яромир смотрел на Айно понимая, что сейчас он произнесёт то, что нарушит их связь навсегда. Он не знал, чем может кончиться этот разговор, но понимал, что должен его продолжить.
– Я могу убить тебя сам.
Глаза Айно изменили выражение. Мольба превратилась в ужас.
– Ты? – она поднялась со стула, на котором сидела. – Что за…что это вообще…откуда ты вообще это взял? – она ожидала всего чего угодно, но не этого. Она считала его своим защитником, помощником, он стал её опорой, стал тем, кто находил выход тогда, когда казалось всё потеряно, и сейчас он говорит такое. Он продолжал смотреть на неё тяжелым взглядом сидя неподвижно. Она стала пятиться назад, убеждаясь по выражению его лица в том, что он не шутит.
На его лице всего на секунду проявился страшный шрам от подбородка до брови, который он получил множество столетий назад.
– Нет…ты этого не сделаешь. Только не ты !– голос её становился всё тише. Из глаз полились слёзы, она развернулась лицом к лесу и пошла вперёд, не разбирая дороги.
– Не беги. Не нужно этого. От своей судьбы ты убежать не сможешь, – в след ей сказал Яромир. В ответ она лишь дёрнула плечами и пошла в лес быстрее. Яромир провожал её взглядом полным мрачной усталости. Она побежала в лес, а он так и остался сидеть на деревянном пирсе глядя себе под ноги. Его лицо было искажено ненавистью. Ненавистью к себе.
«Зачем я вообще ввязался во всё это…не надо было искать её. Иди. Давай, уходи в лес, может тебя там съедят волки и это будет лучшей твоей судьбой. Нет. Не съедят. Твоя судьба определена. И ты её знаешь и я. Не пойду за ней. Хватит с меня этого дерьма, вернусь к себе, и забуду обо всём. Ведь я же знал, что так будет, знал. Надо идти за ней». Он думал, что нужно идти, но продолжал сидеть. Он не мог понять, как ему поступить и что делать. Что правильно? Разум говорил ему что нужно просто раствориться, как он всегда делал и уйти, оставив Айно решать свои проблемы самостоятельно. Что-то другое внутри него заставляло его идти искать её. «Я пришёл сюда потому, что видел, как это несчастное одинокое существо страдает в растерянности, в ужасе мечется на этой грешной земле. И что я буду делать? Защищать её всю оставшуюся жизнь? Если так было решено, то так или иначе, беда с ней случится и допустить этого я не могу». Он поднялся и побрёл в сторону леса в надежде быстро отыскать девушку.
Но не тут-то было. Ночь неумолимо надвигалась на лес. Высокие сосны не давали остаткам света проникать сквозь размашистые кроны. В лесу становилось темно. Коряги и кочки попадались под ноги через каждые два шага. Ямы виднелись чёрными провалами и иной раз не было понятно, что перед глазами, живое ли или же просто часть пейзажа. Он не звал её, просто шёл по пути проложенным его интуицией. Во мраке лесной чащи глаза его подводили. Видел он плохо и ругал за это землю с её ограничениями. Думал про фонарик, ругал и себя, за то, что не додумался взять его. Вокруг сновали разные звери, мелкие и не очень, они обходили Яромира стороной, он вёл себя в лесу правильно. Не привлекал к себе внимания и шёл по своим делам, стараясь не акцентировать свой взгляд на живности, которая делала так же.
Пошёл дождь. В лесу стало промозгло и сыро. Поднялся ледяной ветер.
«Промокнет, заболеет. Думаю, тут её никто не тронет, а вот холод и темнота, да ещё этот дождь. Она не должна была успеть дойти до реки…Ну а что я должен был ей сказать? Что выхода нет? Что её замучают до смерти? Что ещё я мог сказать?». Он продолжал идти, поскальзываясь на корнях деревьев он шёл в сторону реки, чутьё вело его туда и не зря. Он нашёл её только под утро. Когда вышел из леса к берегу не широкой реки, он увидел силуэт человека, лежащего возле небольшого камня.
– Твою мать… – предчувствуя не хорошее он полез в реку. Течение было не сильное в этом месте, это значило что здесь есть глубина. Перейти её у него не получилось и пришлось плыть. Когда он вышел на берег и подошёл к лежащей девушке, он увидел, что её голова разбита, вероятно о камень лежащий тут же.
– Айно, – он попытался привести девушку в чувство, но она не приходила в себя. Мужчина проверил, жива ли она вообще, потому что она была как лёд холодной, но всё было в порядке, кроме того, что она была без сознания.
Он устал и вымок, продрог и был зол на себя, за то, что вообще допустил всё это. В добавок волновался за Айно и уже с циничной злобой, прикрывающей вину размышлял, что будет делать, если она умрёт сейчас.
Переправить её, без сознания через реку было не просто, не просто было и нести её на руках в такую даль сквозь холодный и мокрый лес. Утро было ледяное. Иней покрывал траву. Солнце не хотело видеть этого всего и пряталось за низко нависшей пеленой облаков.
Иногда он останавливался передохнуть, бережно укладывая Айно на ягель, чтобы она не поранилась, потом снова поднимался и шёл. Вернулся в дом он только к ночи, в сумерках занося девушку в дом и укладывая на кровать.
«Так…огонь развести и что-то сухое надеть на неё… что у меня сухое есть…всё ветхое, дом отсыреть не успел…дрова надеюсь найдутся. Сначала переодеть и укрыть. Холодная…» – он метался по двору и по дому, разводя огонь в печи, сухих дров не оказалось пришлось топить печь стулом, разломанным от бессильной злости голыми руками. Он нашёл в сумке пару футболок и спортивные штаны. Подошёл к постели, на которую положил девушку и посмотрел на неё.
Она лежала неподвижно, дышало слабо, волосы её из пшеничных превратились в бесцветные грязные сосульки, разметавшиеся по подушке. Он аккуратно снял с неё водолазку, вымокший насквозь бюстгальтер и надел на
