Всеволод III в ответ громыхнул кулаком. Арестовал новгородских купцов в своих городах и выступил с полками на новых неприятелей. Подступили к Торжку, Ярополк успел скрыться, а горожане запаниковали, выслали делегатов. Обещали заплатить выкуп, больше не шалить. Великий князь, как и раньше, не желал доводить до крайностей, согласился на переговоры. Но простых владимирцев уже допекли то одни, то другие враги. Они из прошлого опыта вынесли урок: если соседи повадились пакостить, надо проучить их покрепче, иначе все равно не угомонятся. Воины объявили государю:
«Мы не целовать их приехали. Они, княже, Богови лжут и тебе!»
Сами бросились на приступ, разорили Торжок, а жителей увели в плен. В Волоке Ламском население узнало о разгроме Торжка и разбежалось, пустой город просто подожгли. Тут и новгородцы всполошились, запросили мира, изгнали Ярополка, за это Всеволод III отпустил всех пленных.
А на Рязанщине после смерти Глеба осталось пятеро его сыновей. Они сразу перессорились. Старший, Роман, освобожденный Всеволодом, начал притеснять братьев, отобрал их уделы. Младшие пожаловались Владимирскому государю, и он заступился. С одной стороны, добился справедливости, с другой — подтвердил свое право повелевать другими князьями, выступать судьей в их спорах. Но после свар и смут, потрясших Владимирское великое княжество, далеко не все готовы были признать это право.
В Южной Руси продолжались жестокие драки за Киев между Святославом Святославичем Черниговским, Ярославом Луцким и сыновьями Набожного — Рюриком и Давыдом Ростиславичами. После бесплодных схваток две стороны из трех кое-как договорились. Черниговский князь и Ростиславичи прогнали Ярослава Луцкого и условились между собой, что в столица достанется Святославу, но он будет владеть Киевом с согласия Рюрика и Давыда, и только лично, а не наследственно.
Святослав Святославич всегда был другом Владимирского государя, помогал ему. Пока Михаил и Всеволод боролись с боярами и рязанцами, их жены жили в Чернигове. Но… Святослав видел устройство Руси по-своему. Он старший, он выступал покровителем сыновей Долгорукого. Теперь, когда он стал Киевским государем, Всеволод должен подчиниться его власти. Таким образом, возродится старая традиция, центр державы возвратится в Киев…
Но Всеволод вовсе не спешил признавать главенство Святослава. И не спешил признавать первенство Киева. Наоборот, он осознал правоту убитого Андрея: будущее принадлежит Северной Руси, а не Южной. Именно ее надо возвышать и укреплять, она станет собирать вокруг себя разобщенные княжества. Именно этим и занялся Всеволод, привязывал к Владимирской земле новгородцев, рязанцев. Святослав понял, куда гнет его бывший подопечный. Такая политика не на шутку раздражала Киевского властителя. Надо же, мальчишка вздумал стать новым Боголюбским! Если не хочет считаться со старшим, надо заставить.
Святослав демонстративно начал действовать в пику Всеволоду. Принял под защиту всех, кто был на него обижен — новгородцев, Ярополка Ростиславича, Романа Рязанского. Одного из своих сыновей, Владимира, послал княжить в Новгород. Второго, Глеба, отправил с дружиной в Рязань. Все решения, которыми Всеволод урегулировал рязанские дрязги, Святослав отменил, переиначил на противоположные. Хотел распоряжаться? Ну попробуй! За любым твоим противником отныне стоит великий князь Киевский…
Нет, Всеволод III не забыл благодеяний Святослава. Но он отдавал себе отчет, что суть конфликта уже не в личных амбициях, не в рязанцах с новгородцами. Вопрос стоял, кому держать первое место на Руси — Киеву или Владимиру? Сохранится ли положение, которого достиг Боголюбский, или нет? Уступать в этом вопросе Всеволод не намеревался. В 1180 г. он двинул полки на Рязань. Святославова сына Глеба он попросту вызвал к себе — так же, как начальник вызывает подчиненного. Тот не посмел ослушаться, приехал, а великий князь арестовал Глеба вместе с его дружинниками. В темницу не сажал, в кандалы не ковал, но взял под стражу и отправил во Владимир — поживите в гостях и не путайтесь под ногами. А у Романа Рязанского сопротивляться была кишка тонка. Государевы ратники в первых же стычках разметали его отряды, подошли к Рязани, и князь сдался. Всеволод III рассудил его с братьями, распределил уделы, а они признали великого князя своим покровителем, обещали слушаться.
Узнав о том, что произошло на Рязанщине, Святослав вскипел. Вчерашний нищий князек, пограничная мелочь, не побоялся открыто перечеркнуть его волю, пленить сына! Киевский государь стал скликать родственников и друзей — черниговских, северских, полоцких князей, зазвал половцев, новгородцев. Обвинял Всеволода в черной неблагодарности, гордыне, коварстве. Правда, у самого Святослава понятия насчет коварства были весьма растяжимыми. Силы к нему стекались несметные, и закралась соблазнительная мысль — почему бы заодно не разделаться с другими конкурентами, Ростиславичами?
Давыд Смоленский как раз выехал на охоту. С киевским властителем он был в мире, никаких ссор и размолвок между ними не предвиделось. На охоту отправился с женой, со всем двором — отдохнуть на природе, развлечься. Но неожиданно Святослав с воинами налетел на его стан, погромил и потоптал растерявшуюся свиту. Давыд, очень удивленный такой выходкой, предпочел не выяснять, чем же он провинился. Он еле успел впихнуть супругу в лодку и побыстрее отчалил от берега. Вослед им посыпались стрелы, да не попали… Святослава неудача раздосадовала, хотя и не слишком. Ну что ж, не получилось, так в следующий раз получится. По зимнему пути он повел свои полчища на север.
Возле устья Тверцы соединились с новгородцами, изничтожили городки и села по Верхней Волге и повернули в глубь Залесской земли. Вот только дойти до крупных городов не пришлось. На притоке Дубны р. Веле незваные гости внезапно наткнулись на владимирскую рать. Всеволод III расположил ее великолепно. Берега Вели крутые и обрывистые, изрезанны глубокими оврагами. Атаковать было самоубийством — сперва спустись с одного берега под ливнем стрел, потом карабкайся на другой. Владимирцы укрепили его палисадами, засеками… Хочешь не хочешь, пришлось остановиться.
Святослав нервничал, так и эдак пытался выманить Всеволода с неприступной позиции. Оскорблял, укорял, писал ему: чего ты медлишь, я же пришел к тебе, вот и давай сразимся, «решим дело судом Божьим»! А Владимирский государь даже не трудился отвечать ему. Медлил-то он преднамеренно. Немалыми усилиями удерживал своих горячих ратников, рвавшихся в бой. Но зачем жертвы, раны, страдания? Всеволод задумал выиграть войну вообще без сражений. Особенности родной природы он знал, приближалась весна. Неприятели проторчали две недели в снегах, а потом эти снега потекли…
Тут уж Святославу и его воинству оставалось срочно выбираться. В бессильной злобе сожгли Дмитров. Он ведь был построен в честь рождения Всеволода, назван его христианским именем — вот тебе угли от твоего родного города! Киевляне, черниговцы, новгородцы и прочие их союзники объявили себя победителями, Святославу даже навесили прозвище «Великого». Но оно к князю не пристало. Какое там величие, если завязли в морях грязи и талых сугробах, среди вскрывшихся и разлившихся речек? Бросили обозы, потеряли все имущество, ели коней. Промокли, измучились, болели, умирали, добрались до Новгорода в совершенно жалком виде…
А тем временем аукнулось глупое нападение на Давыда Смоленского. Пока барахтались в распутице, брат Давыда Рюрик захватил Киев. Впрочем, Святослав еще надеялся выкрутиться. «Прозревшего» Ярополка он опять послал в Торжок. Поручил ему делать то же, что и раньше — совершать набеги, грабить. Пускай отвлекает Всеволода. Ну а сам Святослав снова формировал армию из новгородцев, родственных князей, половцев, повел их отбивать собственную столицу.
Хотя его планы быстро порушились. Как только Ярополк возобновил вылазки, владимирские полки привычно очутились возле Торжка. После пяти недель осады город заголодал и сдался. Раненный Ярополк угодил в плен, жителей во второй раз угнали, а Торжок во второй раз предали огню.
Всеволод III учел ошибки Боголюбского. Он не стал собирать больших армий, посылать их на Новгород или Киев. Он проявил себя мастером иных методов, политических. Торжок порушили, подвоз хлеба в Новгород пресекли — и новгородцы сразу заскучали. Покумекали, пообсуждали и решили: нет, лучше все-таки дружить с Владимирским государем. Отправили к нему послов мириться, сына Святослава выгнали, а Всеволода попросили, чтобы дал кого-нибудь их своих родственников. Ополченцев, ушедших отвоевывать Киев, новгородцы отозвали обратно. Других соратников киевского князя, Игоря Северского с половцами, Рюрик Ростиславич разгромил.
А Всеволод III связался с Рюриком и Давыдом, заключил с ними союз. Святослав оказался в безвыходном положении, между молотом и наковальней. Ему ничего не оставалось делать, кроме как вступить в переговоры. И вот тут-то Всеволод сыграл мудро и дальновидно. Он не стал мстить за нашествие на свои владения, не принял сторону Ростиславичей. Он занял позицию посредника между обеими враждующими группировками. Свергнуть Святослава владимирский государь не позволил, отблагодарил его за прошлую помощь. Без всяких выкупов и условий вернул ему сына Глеба, Святослав сохранил Киев и титул великого князя. Но он обязался ни на что больше не претендовать, и даже города Киевского княжества отдавал Рюрику.
