И наоборот, прилепляющийся к мирским и суетным вещам не имеет любви Божией, потому что "Божия и мирская любовь в едином сердце поместиться не может, так точно, как огнь с водою. Бог бо есть ревнитель, хощет, чтобы всем сердцем Его любил человек, а не половиною" (1:159). Привязанность к греховным страстям мира настолько пагубно влияет на жизнь христианина, что под их воздействием он может в своем сердце отречься от Христа (3:147). Кто не заботится постоянно иметь Бога в сердце и не упражняется в молитве (1:86), кто ослеплен самолюбием, не дающим ему видеть благодеяния, изливаемые свыше, тот лишается милости Божией. Вот почему неблагодарность — тяжкий грех, который свидетельствует об отсутствии любви к Богу и вопиет к небу, прося отмщения (2:310–318).
"Имя Божие само по себе как свято, так славно и прославлено"; оно не требует нашего прославления, но все это нужно для человека. Как солнце, "хвалят ли его или поносят", всегда пребывает светлым и испускает лучи во всю вселенную, так и слава Божия "от хуления человеческого не умаляется, а от прославления не умножается" (3:73). Но истинный "Божий любитель во всем ищет славы Божией… и молится о том, чтобы Имя Божие славилось: да святится Имя Твое, Отче Небесный, как Христос научил" (2:277). В сочинении "О истинном христианстве" святитель Тихон показывает, каким образом верующий человек должен прославлять Имя Божие. Так, по его словам, Бог прославляется тогда, когда Священное Писание, святыми пророками и апостолами проповеданное, принимается верой без сомнения как великий дар Божий; когда процветает истинная вера в Сына Божия — Господа Иисуса Христа; когда верующий с терпением переносит трудности и скорби, притеснения и гонения за истину, честь и славу Божию (3:77). Наконец, прославляется Имя Божие и тогда, когда христианин совершает добрые дела не ради похвалы или награды, но ради славы Божией: "Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже есть не небесех" (Мф. 5, 16) (3:78–79).
Прославляя Бога, христианин в то же время ощущает в своем сердце постоянный приток новых благодатных сил, которые одухотворяют его и направляют к теснейшему единению с горним миром. И это настроение любящей души святитель выражает словами: "Истинный Божий любитель желает всеусердно с Любимым соединиться, почему часто молится, воздыхает, плачет, с Пророком сердцем вопия: "Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже" (Пс. 41, 2)" (2:277). Кто любит Бога всем сердцем и стремится духовно соединиться с Ним, тому не страшны никакие препятствия и даже смерть; вместе с апостолом Павлом он желал бы "разрешится и со Христом быти" (Флп. 1, 23). Наглядным примером здесь могут служить святые мученики, которые "изволяли себя на жесточайшие мучения и горестнейшие смерти, нежели отлучиться от любимого Сына Божия" (3:147). Но часто в жизни христиан бывает так, что многие из них желают быть с Господом и получить прославление и блаженство в Его Царствии, однако же исполнять то, что Им (Христом. — А. Л.) заповедано, и проводить жизнь, согласно этим заповедям, они не хотят, оправдывая себя невозможностью их исполнения. Это свидетельствует о том, "что сердце их неправо есть, и Христа истинно не любят… себе паче любят, нежели Христа… Истинный друг в несчастии познается… Тако истинный любитель Христов есть, который и зде, в мире сем, со Христом пребывает и Ему сердцем прилепляется, и страдание или крест с Ним безропотно претерпевает и с Ним в будущем веке неразлучно быть желает" (5:236).
Из данных рассуждений святителя Тихона вытекает, что следствием истинной любви к Богу является безропотное перенесение христианином всех скорбей и жизненных испытаний, попускаемых по благой воле Божией (2:277), чтобы укрепить его в терпении и направить его духовные силы к приобретению искренней любви к Богу (2:300–301). А те, кто не стремится к стяжанию этой "богоподобной добродетели", бывают подобны тени, которая лишь во время солнечного сияния находится около своего предмета, а как только последний начинает двигаться, то вместе с ним перемещается и тень. Но когда нет солнечного света, тогда и тень отступает от предмета. Так точно бывает и с теми, "которые… в благополучии мнятся Богу благодарить, а в неблагополучии ропщут; не терпят и обращаются к снисканию помощи от создания, дабы от нашедшей беды избавиться" (3:142).
Ревностный христианин, стремящийся приобрести истинную любовь, направляет все свои усилия к подражанию Богу и Его спасительным нравам (2:277), т. е. старается быть кротким, терпеливым, незлобивым, милостивым, и все по той единственной причине, что таковым является Господь, Которого он любит, к Которому стремится и Которому хочет быть подобным, а это уподобление откроет ему путь к еще более тесному единению со своим Творцом (1:91–92).
По замечанию святителя Тихона, явным признаком любви к Богу служит сердечная радость. "Якоже мед услаждает гортань нашу, когда вкушаем его, — говорит святой отец, — так увеселяет сердце наше любовь Божия, когда вкушаем и видим, яко благ Господь" (5:235). Как не бывает любви без радости, так не может быть и истинной радости без любви, ибо что любит человек, о том он и радуется (3:421). Как любовь к Богу, так и сопутствующая ей духовная радость должны быть в христианине при любых обстоятельствах его жизни — как в благополучии, так и в несчастье. По мысли святителя, печаль, когда человек теряет предмет своей любви, является определителем, пробным камнем истинности любви и радости христианина. Действительно, будет ли человек печалиться и скорбеть о том, что не любил и чем не утешался? (3:248–250). С другой стороны, чрезмерная скорбь из-за потери чего-то временного свидетельствует о том, что сердце верующего привязано еще к земному и не достигло полноты духовной любви. И только тот, кто внимательно относится к своей духовной жизни, заметит это несоответствие между его стремлениями и действительностью и приложит усилия, чтобы искоренить из сердца препятствия, мешающие истинной любви к Богу. Безусловно, христианину, как и любому человеку, бывает свойственна и обычная повседневная радость, например, "о благорастворении воздуха, о изобилии плодов земных, о здравии своем и ближних и о прочем. Но и сия радость… начало имеет от Бога… Божия бо благая суть свидетельства благости Божией… и, яко лучи от присносущного солнца на нас ниспущаются и согревают, и возводят ум и сердце наше к Нему Самому, и увещевают Его любити и радоватися о Нем" (3:251).
Наконец, самым существенным признаком, плодом и следствием любви к Богу является любовь к ближним (1:86, 162; 4:275). Любовь к ближним — это полное отражение любви к Богу. А отсюда явствует, что не любит тот и Бога, кто ближнего не любит. Приводя слова апостола Иоанна Богослова: "Аще кто речет, яко люблю Бога, а брата своего ненавидит, ложь есть. Ибо не любяй брата своего, его же виде, Бога, Его же не виде, како может любити? И сию заповедь имамы от Него, да любяй Бога, любит и брата своего" (1 Ин. 4, 20–21), святитель Тихон говорит, что христианин, не любящий своего брата, мертв душой, ибо как тело душой, так и душа Духом Христовым оживляется, а где нет христианской братской любви, там нет и Духа Христова (5:236). Когда же Дух Христов отсутствует в душе человека, в ней непременно поселяется другой дух, дух диавольский, который пленяет душу, оскверняет и вытравливает в ней все доброе и святое. По словам святого отца, где нет любви, там царствует смерть духовная, за которой "последует смерть вечная, когда душа покаянием истинным не воскреснет" (2:339). Во избежание этой смерти христианин в своей жизни должен снисходительно относиться к окружающим его людям, прощать совершаемые ими погрешности, не гневаться и не скрывать в своем сердце мести, потому что "отмщаяй от Господа обрящет отмщения" (Сир. 28, 1) (3:223). Только в таком случае и Господь проявит милосердие к немощам самого христианина. Иными словами, отпущение грехов, а следовательно, и спасение христианина стоит в прямой зависимости от отношения его к окружающим людям (5:187). Без любви к ним Бог не принимает от христианина никакой жертвы (2:338; срав. 1:164), более того, такая жертва вместо умилостивления оскорбляет и прогневляет Творца.
По заключению святителя, если все добродетели оканчиваются со смертью христианина, то истинная любовь продолжает свое существование в жизни будущего века. Она здесь начинается, а в совершенстве раскроется лишь в жизни вечной, где "избраннии Божий взаимно друг друга будут любить, друг о друге радоваться, друг другом духовно наслаждатися" (1:89).
Если бы в мире процветала любовь между людьми, человеческое общество не только избавилось бы от множества зол и всевозможных несчастий, как-то: воровства, убийств, обмана, клеветы, насмешек и т. д., но и наслаждалось бы благополучием и Божественным миром. "О, любы, любы, союз совершенства — любы! — восклицает святитель. — Коль многих мы благ лишаемся, когда тебе не имеем!… С тобою все добро и благополучно, а без тебе все худо и неблагополучно" (1:164). Благотворное действие истинной любви, щедро изливаемой из любвеобильного сердца человека на окружающих, происходит по той причине, что она по внутреннему свойству, как имеющая свое начало в Боге, не может пребывать сокрытой (4:324), но проявляется независимо от внешнего положения человека. По мысли святителя, ее можно сравнить с теплой печью, которая согревает всех, кто бы ни прикасался к ней. Все люди без исключения являются нашими ближними, ибо все мы по плоти произошли от одного Адама, имея с ним одно естество, и поэтому нуждаемся во взаимной помощи друг друга, как члены вещественного тела (2:336–337). Но особенно близки между собой христиане, которые единой верой, крещением и словом Божиим просвещаемы и Единого Бога исповедуют и призывают (5:238). Свою любовь к ближним христианин должен проявлять не на словах только, но наипаче в добрых делах, подражая своему Искупителю и Спасителю, Который, видя падение и раны, нанесенные врагом рода человеческого — диаволом, "сотворился ближним нашим", сошел с неба, принял зрак раба, "обязал струны наши, возливая масло и вино, и таким образом исцелил нас и, отходя на небо, предал нас гостинникам — апостолам и преемникам их пастырям, дабы прилежали нам" (2:331–332).
