И он спешно отрядил к князю бывшего наполеоновского генерала Ораса Франсуа Себастьяни де Ла Порта[493], чтобы тот спросил, что ему, Луи Филиппу, делать.
«Авторитет князя Талейрана как политического пророка, твердо знающего ближайшее политическое будущее, был колоссален»[494].
И тот ответил без колебаний:
— Соглашайтесь.
Это означало одно: надо было «принять престол из рук победившей революции, отвернуться навсегда от “принципа легитимизма”, ловко пользуясь которым этот самый князь Талейран за шестнадцать лет до того посадил на престол ныне свергаемых опять при его же деятельном участии Бурбонов»[495].
Совет Талейрана положил конец колебаниям: Луи Филипп Орлеанский прибыл в Париж в сопровождении одного лишь полковника Бертуа, а спустя девять дней, 9 августа 1830 года, он торжественно взошел на трон.
Но до этого, по совету Талейрана, он известил парижан о своем согласии специальной прокламацией, в которой обещал защитить их от безначалия, удержать трехцветное знамя и созвать парламент. Со своей стороны, депутаты также издали прокламацию, в которой они ручались народу за права, приобретенные победой революции.
Таким образом, признанный всеми партиями Луи Филипп взял в свои руки бразды правления, и, благодаря Талейрану, сделано это было так, что его вступление на престол было признано не следствием революции, а следствием отречения Карла X и удаления из Франции старшей линии королевского дома.
Соответственно, 9 августа Луи Филипп стал королем при всеобщих радостных криках и сказал речь, в которой еще раз повторил, что, принимая корону, он уступает только необходимости, признающей его особу гарантией свободы и общественного порядка.
Глава десятая
ПОСОЛЬСТВО В АНГЛИИ
Новый приезд в ЛондонА 6 сентября 1830 года Талейран был назначен послом Франции в Лондоне, и связано это было с тем, что Луи Филипп пришел к выводу, что «новое правительство должно искать опору для своей внешней политики в Лондоне»[496].
И в самом деле, англо-французскому сотрудничеству в Париже придавали в тот момент очень большое значение, поэтому и посол должен был обладать европейской известностью. Король, недолго думая, предложил этот пост Талейрану, ведь тот прекрасно знал британскую внешнюю и внутреннюю политику и у него еще «осталось имя»[497].
Как отмечает Е. В. Тарле, «дипломаты даже враждебных держав изумлялись энергии и дарованиям восьмидесятилетнего хилого старика»[498].
Впрочем, Талейрану было не 80, а «всего лишь» 76 лет. Что же касается имени, то новый король Англии Вильгельм IV, сын Георга III, занявший трон своего старшего брата Георга IV, умершего 26 июня 1830 года, сразу же поинтересовался у княгини Дарьи Христофоровны Ливен (урожденной Доротеи фон Бенкендорф), какого она мнения о Талейране. Подобный вопрос оказался адресован именно ей не случайно. Дарья Христофоровна была женой русского посла, женщиной крайне наблюдательной и весьма осведомленной. На поставленный вопрос княгиня ответила, что «человек, занимавшийся семьдесят пять лет интригами, не может отказаться от них на семьдесят шестом году»[499].
Спустя четыре года, в 1834 году, в письме своему брату, графу А. X. Бенкендорфу, эта «светская львица» и тайный агент русского правительства в Лондоне, вошедшая в историю как «первая русская женщина-дипломат», дала Талейрану следующую характеристику: «Вы не поверите, сколько добрых и здравых доктрин у этого последователя всех форм правления, у этого олицетворения всех пороков. Это любопытное создание; многому можно поучиться у его опытности, многое получить от его ума, в восемьдесят лет этот ум совсем свеж»[500].
Короче говоря, министром иностранных дел в тот момент мог быть кто угодно, но, как считал король, «если не заладятся отношения с Англией, то рухнет и вся международная политика Франции»[501].
И Талейран, несмотря на свой уже весьма преклонный возраст, согласился. Он потом заявил: «В данных обстоятельствах, как и во всех других обстоятельствах своей жизни, я руководствовался долгом и интересами служения стране»[502].
* * *В результате уже 24 сентября 1830 года он был в Дувре. Там его ждали почетный караул и салют из всех крепостных пушек. Это его хороший знакомый фельдмаршал Веллингтон, герой Ватерлоо, а с 1828 года — премьер-министр (глава кабинета тори[503]), устроил «старине Талли» и 36-летней Доротее де Дино пышный прием, достойный королей.
В Лондон французский посол прибыл в шляпе с трехцветной кокардой. Этот немного театральный наряд должен был свидетельствовать о том, что приехал представитель правительства, избранного народом. Британскому народу это понравилось: на улицах Талейрана встречали аплодисментами и восторженными криками…
Вечером ничего подобного уже не было. На сей раз князь был одет в шикарный шелковый костюм с золотыми пряжками. «Конец трехцветным лентам! Он завоевал улицы; оставалось теперь завоевать салоны»[504].
В этом ему помогала его прекрасная Доротея. Она и в самом деле блистала.
Леди Грей, дочь лорда Чарлза Грея и законодательница мод в Лондоне, написала о ней так: «Я очень люблю мадам де Дино, она всегда в хорошем настроении и составляет наиприятнейшую компанию. Она ни разу не сказала ничего, что меня бы задело, так с чего мне было переживать по поводу любовников, которых ей приписывали? Я не считаю славным то, что я не такая, как она. Мне просто повезло, вот и все»[505].
В любом случае, дом Талейрана в Лондоне тут же стал одним из самых популярных.
Французский писатель Проспер Мериме, служивший секретарем одного из министров Июльской монархии и в то время находившийся в Англии, рассказывает: «Повсюду, где бы он ни появлялся, он создавал вокруг себя круг придворных со своими законами»[506].
А вот еще одно его свидетельство. После того как Мериме побывал на банкете в посольстве, он отметил, что Талейран поражал англичан, знавших толк в эксцентричности. В своем письме Стендалю он описал его так: «Это огромный тюк фланели, завернутый в голубые одеяния, из которых торчит череп, оклеенный пергаментом. Из него доносится еще сильный и даже вполне приятный голос. Он олицетворяет здравый смысл и светлый ум, но, как я заметил, этот ум никогда не берет у него верх над здравым смыслом»[507].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
