— Так-так, Брайс, — заметил юдаллер, — видно, тебе удалось славно обделать свои делишки, раз ты собираешься дешево продавать. Но что это был за корабль?
— Вот уж точно вам не скажу. Дело-то я имел с одним только капитаном, а он держал язык за зубами. Судно, видно, прибыло из новой Испании, потому как на нем были и шелка, и атласы, и табак, а уж вина и сахара — сколько хочешь, право слово; всяких золотых и серебряных безделок — просто не счесть, а к тому же еще и золотой песок для обмена.
— А каково на вид это судно? — спросил Кливленд, которого, казалось, весьма заинтересовал рассказ Брайса.
— Крепкое судно, вооруженное, как шхуна, а на ходу, говорят, быстрое, что твой дельфин. На борту у него двенадцать пушек, а орудийных портов понаделано, поди, на все двадцать!
— А не слыхали вы, как зовут капитана? — спросил Кливленд далеко не так громко, как говорил обычно.
— Я просто звал его «капитан», — ответил Брайс Снейлсфут. — У меня, видите ли, такое уж правило: коли я веду с кем дела, так никогда не пристаю со всякими там расспросами. Не в обиду вам будь сказано, капитан Кливленд, а только многим капитанам не очень-то по нутру, когда к званию их прибавляют еще и имя. А по мне, так было бы известно, какие ведешь дела, а с кем именно — это уж, сказать по правде, не моя забота.
— Брайс Снейлсфут, как видите, человек осмотрительный, — со смехом сказал юдаллер, — он знает, что дурак сумеет задать больше вопросов, чем умный захочет дать ответов.
— Мне в свое время довелось водиться и с контрабандистами, — продолжал Снейлсфут, — и, право слово, не пойму, с чего это нужно еще каждую минуту прилеплять к человеку его имя. А я всегда буду стоять на том, что тот капитан — отличный командир, да притом еще и заботливый: весь экипаж у него почти такой же нарядный, как и он сам, и даже у простых матросов шелковые платки на шее. Многие леди, видел я, носили куда похуже, да еще как гордились! А что до всяких там серебряных пуговиц, да пряжек, да всяких других побрякушек, так этого добра на них и не перечесть.
— Вот идиоты! — процедил сквозь зубы Кливленд, а затем вслух добавил: — Они часто, должно быть, съезжали на берег пощеголять перед керкуоллскими красавицами?
— Вот уж это нет. А коли капитан и отпускал их на берег, так уж боцман обязательно был с ними в шлюпке, а это, доложу я вам, такой зверь, какого редко носила палуба. Скорей увидишь кошку без когтей, чем этого молодчика без тесака да двух пар пистолетов за поясом. И в страхе он всех держит, пожалуй, не хуже самого капитана.
— Бьюсь об заклад, что это Хокинс, если только не сам дьявол! — воскликнул Кливленд.
— Потише, потише, капитан, — возразил коробейник. — Тот или другой либо тот и другой вместе, а только помните, что не я назвал их по именам, а вы сами.
— Ну что же, капитан Кливленд, — сказал юдаллер, — это, пожалуй, тот самый консорт, о котором вы говорили?
— Тогда, значит, ему улыбнулась удача с тех пор, как мы расстались, — ответил Кливленд. — А не говорили они о том, что потеряли в пути сопровождавшее их судно, Брайс?
— Как же, говорили, — ответил разносчик, — говорили, слышал я, про спутника, что отправился в этих морях к Дэви Джонсу.
— А рассказал ты им, что тебе самому было о нем известно? — спросил юдаллер.
— Ну уж нет! — ответил разносчик. — Что я, дурак какой, черт побери, чтобы так вот все им и выложить? Да узнай они только, что сталось с судном, так тут же пристали бы с ножом к горлу — подавай им груз! А мне, что ли, обрушивать гнев этих людей на наших бедняков из-за каких-то там жалких да негодных тряпок, что выбросило море?
— Не говоря уж о тех, что нашлись бы в твоем собственном коробе, мошенник ты этакий! — добавил Магнус Тройл.
Это замечание заставило всех присутствующих громко расхохотаться, и сам юдаллер волей-неволей присоединился к веселью, вызванному его собственной шуткой. Однако он быстро прервал свой смех и сказал необычайно серьезным тоном:
— Вы можете смеяться, друзья мои, но пока мы не научимся уважать права пострадавших по воле волн и ветра, проклятие и позор будут тяготеть над нашей страной, и мы будем по заслугам терпеть гнет и притеснения более сильных, господствующих над нами пришельцев.
Гости опустили головы при этом упреке Магнуса Тройла. Быть может, некоторые из них, даже принадлежавшие к высшему кругу, сами почувствовали угрызения совести и все без исключения сознавали, что они в подобных случаях не сдерживали достаточно строго жажды к поживе ни своих арендаторов, ни простого народа.
Но тут весело заговорил Кливленд:
— Ну, если эти добрые ребята в самом деле мои товарищи, так я наперед ручаюсь, что они не потребуют обратно каких-то там сундуков, матросских коек и прочей подобной дряни с моего бедного судна, которую Рост выбросил на берег. Не все ли им равно, попал ли весь этот хлам Брайсу Снейлсфуту, или пошел на дно, или провалился к дьяволу? А ты, Брайс, распаковывай-ка свой короб да покажи дамам товары, а мы посмотрим, не найдется ли там чего-нибудь им по вкусу.
— Нет, это, очевидно, не его консорт, — шепотом сказала Бренда сестре, — он больше обрадовался бы его появлению.
— Нет, это именно то самое судно, — ответила Минна, — я видела, как глаза его заблестели при мысли, что он скоро снова будет среди товарищей, с которыми делил столько опасностей.
— Может быть, они заблестели, — продолжала Бренда все еще вполголоса, — при мысли о том, что теперь он сможет покинуть Шетлендию. Трудно угадать сокровенные мысли человека по блеску его глаз.
— Во всяком случае, не надо дурно истолковывать мысли друга, — сказала Минна, — потому что, если и ошибешься, по крайней мере совесть у тебя будет спокойна.
Тем временем Брайс Снейлсфут принялся за распутывание целой системы ремней, обвязывавших огромных размеров тюк, на который пошло не менее шести ярдов дубленых тюленьих шкур. Для большей прочности и верности систему эту дополняло великое множество всяческих хитроумных узлов и пряжек. От этого занятия, однако, разносчика то и дело отвлекали то юдаллер, то другие гости, засыпавшие его вопросами о неизвестном судне.
— А часто ли съезжали на берег штурманы и как встречали их керкуоллцы? — спросил Магнус Тройл.
— Встречали как нельзя лучше, сэр, — ответил Брайс Снейлсфут, — и капитан, а с ним еще два-три человека были даже на некоторых празднествах и танцах, что устраивались в городе. Но тут пошли разные разговоры о всяких там таможенных сборах, да королевских пошлинах, да прочих таких вещах, и кое-кто из высокопоставленных лиц, члены магистрата, или как их там еще называют, начали с капитаном спорить, да только он с ними не согласился, и тогда на него стали посматривать косо, и он заявил, что поведет лучше судно вокруг острова, в Стромнесс или Лэнгхоуп, а то тут оно стоит прямо под пушками керкуоллской батареи. А я так думаю, что как бы там ни было, а оно все-таки задержится в Керкуолле до конца летней ярмарки.
